Я чертов мазохист и одержимый, но вот я подношу карточку к терминалу и оплачиваю этот браслет, заранее зная, что никогда не порадую ее этим подарком. Их у меня за эти несколько недель скопилось достаточно: шарф, новые наушники — у нее ведь предыдущие сломались, чулки, платье из новой коллекции, которое стоило, как крыло самолета, косметика, сувенирная матрешка, даже гребаный комнатный цветок.
У них у всех есть свое место в моем доме, как будто Ксюша сможет вернуться ко мне и оценить все это.
Когда я направляюсь к выходу, в меня врезается женская фигура.
— Прошу прощения! — щебечет она.
— Это вы простите меня, — отвечаю я.
— Ой, Кирилл, это вы? — врач моей бывшей жены смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Здравствуйте, Елена, — устало улыбаюсь ей.
— Кирилл, я хотела поздравить вас! — она расплывается в широкой улыбке. — Такая радость! Наконец спустя десять лет долгожданная беременность.
Торможу. Она, наверное, говорит о себе. Только почему меня поздравляет? Киваю.
— Я очень рада, что у Ксюши все получилось. Срок, конечно, еще слишком маленький, но время пройдет очень быстро. И совсем скоро вы сможете взять на руки долгожданного ребенка. Знаете, за эти годы вы стали как семья мне, поэтому я уж очень радуюсь за вас. Но простите, Кирилл, мне пора бежать. Муж ждет, — жмет мне руку и сбегает.
А я замираю посреди торгового центра.
Перестаю слышать звуки, зрение тоже подводит. Лишь в груди усиленно отбивает ритм мое зачерствевшее сердце. Выпутывается из засохших лиан, прибивших его к земле.
Ксюша беременна, доходит до меня.
Моя жена. Моя любимая и самая дорогая на свете девочка беременна от меня. И я стану отцом. Я уверен в этом на все сто процентов, знаю, что ничего плохого больше не может случиться с нами.
И теперь у меня появился настоящий шанс вернуть ее.
И что самое главное — у нас родится ребенок. Господи, наконец я смогу взять на руки своего сына или дочь! Свою плоть и кровь, свое продолжение. Крохотные ручки крепко сожмут мой палец. Я научу этого ребенка всему, что знаю сам, буду рядом с ним каждую минуту его жизни.
Я бегу к машине, спотыкаюсь, мои движения рваные и дерганые. Падаю в тачку и называю водителю адрес Ксюши. Я знаю ее новый адрес. Я отпустил ее, но не ослабил контроль.
По дороге к Ксюше я прошу остановить у цветочного магазина. Скупаю все подряд — эустомы, гортензии, кустовые розы. Я сошел с ума?
Определенно! И мне это чертовски нравится!
Звоню в ее квартиру, Ксюша открывает дверь и смотрит на меня удивленно.
В коридоре царит полумрак, но даже сквозь него я вижу, что она какая-то заспанная, что-ли.
На ней короткие домашние шортики и футболка, волосы растрепаны и небрежной волной лежат на плечах. На лице нет ни грамма косметики.
Ее глаза округляются при виде меня:
— Кирилл? — спрашивает севшим голосом и делает два шага назад.
Я расцениваю это как приглашение и заваливаюсь внутрь квартиры.
— Что ты тут делаешь? — хмурится. — Как узнал, где я живу?
— Это несложно, когда держишь охранное предприятие с кучей выходов на ментов, — отвечаю ей.
Ксюша обнимает себя руками и продолжает заторможенно хмуриться:
— Зачем ты приехал? — ее голос какой-то безжизненный, что-ли.
Будто из нее ушла вся радость, как будто нет ни одного повода для улыбок.
Глава 27
Кирилл
— Зачем ты приехал?
— Это тебе, — протягиваю ей букет.
Ксюша на автомате принимает его и уносит в кухню, кладет на стол, потому что держать тяжело. Придурок, ей же нельзя поднимать тяжелое! — мысль приходит запоздало.
Бывшая жена не предлагает сесть и явно не спешит со мной делиться новостью.
— Как дела, Ксюш? — спрашиваю у нее.
Она обнимает себя за плечи, закрываясь от меня, словно я могу ее обидеть, опускает глаза в пол, кусает губы. Вся ее поза говорит даже не о том, что она не хочет меня видеть или злится на меня за то, что снова вторгся в ее жизнь.
Она ведет себя так, будто… боится меня?
— Нормально, — отвечает заторможенно. — Зачем ты тут?
Медленно поднимает взгляд на меня.
В нем отражается очень много: тревога, растерянность, паника. Целый спектр эмоций, не свойственных моей жене, которая привыкла держать лицо на людях.
— Я Елену видел, — произношу спокойно.
Ксюша резко зажмуривается.
— Она сказала тебе, да? — голос убитый, будто она только что услышала смертный приговор.
Да что с тобой за хрень такая происходит?
— Да. Поздравила.
Ксюша опускает лицо в ладони и закрывается от меня.
Первый порыв — протянуть руку, но едва я это делаю, как тут же опускаю ее. Блять, да что происходит? Я разве монстр какой-то из страшных сказок?
— Почему мне не позвонила?
Радость моя от новости о беременности любимой постепенно меркнет на фоне ее поведения, и остается лишь непонимание.
— Думала, я откажусь от своего ребенка, потому что мы развелись? — пытаюсь расшевелить ее. — Родная, ты для меня по-прежнему самое дорогое, а наш ребенок — это вообще чудо! Целых десять лет!
Сука, чувствую, как мои глаза начинают слезиться. Ну давай, блять, разрыдайся тут еще, как баба.
Но слезы прибывают, и я никуда не могу их деть — не перекрыть, не остановить.
— Целых десять лет… — выдыхаю. Ксюша по-прежнему прячет лицо в ладонях. — Сначала у нас не получалось. Потом, после потери малыша, ты не хотела. А сейчас! Господи! Это же как чудо! Хотя почему как? Это и есть самое настоящее чудо, что ты забеременела.
Блять, они все-таки вырываются. Эти предательские слезы. Ну не могу я спокойно реагировать на новость о том, что у меня будет долгожданный ребенок! Это слишком сильно и разрывает меня на куски.
— Ксюша, я хочу, чтобы ты знала: я буду рядом с тобой. Сделаю все так, как ты пожелаешь, милая. А еще я очень хочу попасть на УЗИ и послушать сердцебиение нашего малыша. Ксюш, возьмешь меня с собой в следующий раз?
Она молчит, прижимает ладони к глазам. Мне чудится всхлип, но, возможно, Ксюша просто расчувствовалась, как и я?
— Родная, давай начнем все сначала? Если не ради друг друга, то хотя бы нашего малыша? Интересно, это девочка или мальчик? — быстро стираю тыльной стороной ладони свою слезу, чтобы жена не увидела моего распада. — Чур если пацан, то каждую субботу мы будем ездить на рыбалку. Всегда мечтал делать это с сыном. А если девчонка, то хана и мне, и всем пацанам в округе, потому что она
