И Илья, растерявшись на мгновение, бросает на девушку изумлённым взгляд. Пиздец… она мокрая… Стоп кран сорван и не подлежит восстановлению.
Парень давит через мокрую ткань на твёрдый бугорок, и откровенно слетает с катушек, когда слышит её сдавленный писк. Видит, как девчонка закусывает нижнюю губу. И дуреет от переизбытка похоти, которая жгучей лавой разливается по венам вместо крови.
- В первой половине октября, мы с Оксаной распишемся, — произносит негромко отец. Илья цепляет помутневшим взглядом руку родителя. Он накрывает ею пальцы чужой женщины, а его пальцы автоматически впиваются в бедро Миланы.
Блондинка тоже пытается переварить услышанное.
Так быстро? К чему такая спешка?
- Ничего помпезного не будет. Роспись, и ресторан человек на десять.
Брюнет дёргано поворачивается в сторону девчонки, впиваясь тёмными глазами в её нахмуренное личико.
Ну что, Мили? Кажется, мы вляпались. Уже официально…
Вот только, во что они вляпались? Похоже, влага под её трусиками, немного смягчила этот удар под дых. Злость на поспешное решение пожениться, воспринялась, как сама собой полагающаяся. Сейчас для него, куда значимее было поведение Миланы. Она не оттолкнула его. Уже во второй раз. Брыкалась, сучка, но это только подстегнуло. Хотя, могла встать и уйти.
На пальцах до сих пор влага. Какое-то безумное желание, толкает парня попробовать её на вкус. Естественно, он этого не делает. Убирает руку, и осушает стакан воды. Слышит, как громко выдохнула девчонка и, наконец, переводит взгляд на отца.
- Мои поздравления!
Глава 21
Всего лишь час, а у Милы было такое ощущение, что она с самого утра сидела за этим столом.
Извинилась перед родителями и, сославшись на слабость и плохое самочувствие, вышла из-за стола. Смерила соседа уничижительным взглядом и покинула кухню. Сейчас. Все разойдутся, и мама обязательно поднимется к ней. Спросит как дела и привычным движением проведёт тёплой ладонью по её волосам. Зацепит светлую прядь и начнёт накручивать ту на свой палец. Как раньше. Так, как уже давно не делала.
Девушка тихо закрыла свою дверь. Прижала ледяные руки к горячим щекам, стараясь привести себя в чувство. Негодяй. Козёл… он это делает для того, чтобы всё испортить. Знает, что этими поступками внесёт разлад в отношения между родителями. Он всё понимает. И сделал её инструментом, с помощью которого можно решить этот вопрос. Ну что за мудак? А она? Тоже хороша!
Какого чёрта, Мили?! Что за дела?! Что происходит с тобой каждый раз, когда он это делает? Почему забываешь обо всём?!
Почему ты всё время выискиваешь украдкой его в толпе? Боишься его появления, его близости так же сильно, как и ждёшь. Какая идиотка… даже если представить, что между вами никогда не было неприязни и взаимной ненависти… как ты можешь забывать о том, что он без пяти минут твой сводный брат?!
Упала на постель, упираясь взглядом в белоснежный потолок. Как так вышло?
Закрыла глаза и под закрытыми веками тут же вспыхнул его образ. Наглая усмешка на губах, прямой взгляд. Тёмный. Порочный. И его рука на её бедре. Чёрный узоры, покрывающие тыльную сторону его ладони, смотрелись до безобразия прекрасно на её белой коже. Чуть шершавая ладонь мягко царапала бархат. Будоражила. Заставила замереть и нервно облизывать губы. Нарастающее возбуждение скручивало них живота. Вынуждало ёрзать на стуле, чтобы хоть как-то унять пульсацию между ног. Ублюдок. Он знал, что делать.
Мила прошлась языком по губам и часто задышала. Воспоминания о его пальцах там снова окунули её в жерло вулкана.
Не открывая глаз, девушка приподняла свою руку и коснулась кончиками пальцев своего бедра. Попробовала воспроизвести его движения. Тот же рисунок, что он чертил часом ранее. Царапнула себя и повела пальцы выше. Под короткое платье. Задевая край трусиков, и слыша свой собственный рваный выдох…
- Мила, можно? – вместе с глухим стуком, дверь тихо открылась. Милана дёрнулась, быстро поправляя платье и, усаживаясь в изголовье кровати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Да, мам, – не узнала свой охрипший голос. Прочистила горло, откашливаясь в ладонь. – Я как раз в душ собираюсь…
Действительно. Нужно остыть. Иначе она взорвётся.
- Ты как? Может, таблетку выпьешь? – женщина опустилась на постель, и нежно погладила руку дочери. Ту самую, которой она сейчас пыталась…
Девушка одёргивает руку, и поправляет ею же сбившиеся волосы. Глаза суетливо забегали по комнате в поиске того, за что можно зацепиться. Но…
- Нет, мам. Всё нормально. Мне просто нужно искупаться и лечь спать. Это усталость, – отмахивается блондинка и поднимается на ноги. Хватает с тумбы резинку для волос и стягивает локоны на затылке в хвост. – сегодня был тяжёлый день…
- Я знаю. У тебя сегодня было пять пар… - мама встаёт следом, и подпирает шкаф плечом. Наблюдает, как дочь стягивает с себя платье, и набрасывает на себя халат. – Твоя роспись ещё не смылась? – кивает, указывая на изображение цветов, нарисованных хной. Точнее, на то, что от них осталось.
- Да… ещё немного есть.
Снова воспоминание. То, как вот на этой кровати он касался её, рассматривая рисунок.
- Ладно. – Оксана Вадимовна отталкивается от шкафа и машет ладонью. – И, правда, все устали. Паше завтра рано вставать.
Мама открывает дверь, и первая выскальзывает из комнаты. Мила запахивает халат и выходит следом.
- Спокойной ночи, Илюша. – Девушка слышит знакомое имя и мгновенно поднимает голову. Их взгляды пересекаются, и колени блондинки тут же слабеют. Мила хватается за дверную рукоять, стараясь не показывать то, как нервничает в его присутствии.
- И вам спокойной ночи, Оксана Вадимовна. – Илья стоит на пороге своей спальни. Произносит имя будущей мачехи слишком мягко. Наигранно. И Мила, не успев толком отвести взгляд, снова не сдерживается. Поднимает на него большие голубые глаза. Нервно проводит кончиком языка по губам. – И тебе спокойной ночи. Мили.
Пользуется тем, что женщина отворачивается и подмигивает Милане. Обнажает в хищной улыбке белые зубы.
- Всё, – мама нежно касается губами её щеки, – если что, оставлю таблетки на кухне на столе. – Спокойной ночи, милая.
- Спокойной ночи, мам.
Милана открывает дверь ванной комнаты и, не задерживаясь больше ни на секунду, влетает туда, и тут же щёлкает замком.
Если раньше девушка старалась себя не накручивать, то после ужина она пересмотрела свои взгляды. Отмороженный. Если он того захочет - его не остановит даже присутствие родителей в квартире.
Кое-как справившись с водой, Мила, наконец, переступила борт душевой кабины. Встала под тёплые струи, ощущая, как каждая мышца в напряженном теле находит успокоение. Шторм медленно, но верно превращался в штиль.
Блондинка вымыла волосы и взяла в руки гель. Улыбнулась, вспоминая с каким удовольствием она расставляла на полочке свои средства по уходу. Выдавила на ладонь гущу и размазала ту по плечам. Нежно провела по ключицам, обвела шею… закрыла глаза. Увидела его губы. Они шевелились, плавно. Произносили её имя. Мили…
Воздух в кабинке загустевал, ласкал влажное тело. Подстёгивал. Подстрекал.
Мила приоткрыла рот и провела языком по пересохшим губам. Рука сама собой опускалась ниже. Пальцы зацепили сосок. Обвели ореолу и сжали изнывающую горошинку.
Дыхание участилось, пульс вибрировал в висках, а ноги слегка дрожали. Она убеждала себя, что ещё не поздно одуматься. Открыть глаза и вернуться в реальность. Но его лицо под веками, руки, украшенные чёрными рисунком, запах древесной смолы… словно погрузили её в гипноз. Огладила вторую молочно-белую грудь и снова сдавила сосок, со свистом втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы.
Что, если бы он оказался перед ней полностью обнажённый? Как бы ни было стыдно это признавать, но Милана уже не сомневалась в том, что пожирала бы его тело широко открытыми глазами.
Непослушные руки двинулись дальше вниз. Обожгли касанием дрожащий живот и спустились к гладкому холмику. Господи… это одержимость какая-то… она же будет проклинать себя за это!
