для укомплектования сорока батальонов требовалось 800 офицеров, тогда как в наличии имелось только 130, и среди них насчитывалось много больных и раненых. Маршал был недоволен и персоналом артиллерии. Как бы то ни было, Даву надеялся, что подход X корпуса даст возможность прикрыть Пруссию и это позволит переформировать потрепанные французские войска[465].
Очередное донесение получили в Кёнигсберге и от аджудан-командана Терье, продолжавшего пребывать в Лабиау. Терье подсчитал, сколько может остаться солдат в качестве гарнизона в Лабиау (340 бойцов), если Бертье прикажет войскам, там находящимся, двинуться на Тильзит. Среди прочих на Тильзит могут быть отправлены и «черные гусары» во главе с майором Калем (Kall), которого Терье характеризовал как весьма умного офицера, говорившего на немецком, французском и польском языках[466].
Бертье в тот день, по-видимому, не счел нужным подготовить для императора отчет, характеризующий общую ситуацию, и ограничился письмом, носящим частный характер, по вопросу о содержании 17-го и 19-го полков литовских лансьеров[467]. Мюрат, судя по всему, 30 декабря вообще не подготовил какого-либо послания для Наполеона.
Сам же император в этот день провел заседание совета по внутренним делам и заседание Совета министров, а также поохотился в Версальском лесу[468].
Наполеон получил в тот день от Бертье письмо, помеченное 21 декабря[469], и зашифрованную записку, которые заставили императора «серьезно задуматься». В ответ Наполеон сообщил маршалу об усилиях по восстановлению численности конского состава, о пополнении кадрами батальонов военных экипажей и артиллерийского обоза; уведомил о великолепных результатах конскрипции, а также потребовал отправить в тыл кадры полков Молодой гвардии и всех спешенных кавалеристов из состава конной гвардии. Письмо завершалось словами, что он с нетерпением ждет сведений, которые дали бы ему представление о понесенных потерях[470].
Короткая записка была написана императором для Мюрата. Наполеон сообщал о получении его письма от 20 декабря и о том, что с горечью узнал о чрезвычайном морозе, который все еще стоит в районе Кёнигсберга. Просил с точностью информировать о состоянии армии[471]. Ряд писем, адресованных Кларку и Лакюэ, касались усилий императора по восстановлению конских и людских потерь и несколько измененной модели вновь формируемой Великой армии[472].
Большую часть дня 31 декабря Главный штаб был занят реорганизацией войск и обеспечением благополучного подхода X корпуса. Мюрат распорядился отправить герцогу Тарентскому информацию о том, что генерал Эделе в течение трех дней занимает Велау Тапиау и Таплакен, из которых высланы партии в Инстербург и Мелаукен[473]. Это дало возможность установить, что неприятель еще не показался на левом берегу Немана в районе Вильковишек, Мариамполя и Кальварии. Таким образом, X корпусу можно достаточно спокойно двигаться далее, не опасаясь за свой фланг со стороны Инстербурга и Гумбиннена.
Вместе с тем Мюрат достаточно проницательно указал, что неприятель теперь переносит свое внимание на генерала Йорка. Однако, отметил король, французское командование контролирует возможность продвижения неприятеля со стороны Мемеля через Фришес-Хафф, и Макдональд, подтянув весь свой корпус, не будет оставлять часть его на правом берегу Немана[474].
Бертье немедленно подготовил соответствующий приказ для герцога Тарентского[475].
Действительно, генерал Эделе вполне успешно контролировал ряд городов по берегам Прегеля, уделяя особое внимание мостам, ибо лед в большинстве случаев реку все же не сковал. Пристально обозревалась и дорога на Тильзит[476].
Восемь эскадронов, которые привел в Кёнигсберг генерал Кавеньяк, губернатор генерал Лагранж предложил разместить для кантонирования в нескольких лье впереди города, по направлению к Тильзиту. В связи с этим Ней сделал предложение поддержать этой кавалерией пехоту, разместившуюся в Вальдау и в Тапиау, а также прикрыть ею ряд коммуникаций, в том числе по направлению к Нойхаузену[477] и Фрише-Нерунгу[478].
Бертье предложил Мюрату отправить лансьеров генерала Кольбера в Лабиау и Мюльзен и соединить их с подразделением 9-го полка польских лансьеров[479].
Неутомимый Ней обратился к Бертье еще с двумя письмами, в которых обрисовал ситуацию в Мариенбурге, где шло переформирование ряда соединений Великой армии и где царил, по его сведениям, совершенный беспорядок, грозивший вызвать бунт со стороны местных жителей. Герцог Эльхингенский предложил четко разграничить места квартирования в Мариенбурге и его окрестностях для каждого корпуса. Бертье в связи с этим обратился с обширным рапортом к Мюрату, который, в свою очередь, приказал облечь это в конкретные приказы[480].
Второй сохранившийся в архивах рапорт князя Невшательского Мюрату касался судьбы отряда моряков, выведенных капитаном 1-го ранга Прото из Мемеля – их было предложено объединить с маршевым саперным батальоном[481].
Вообще, сдача Мемеля и связанные с этим вопросы составляли для Главного штаба серьезную проблему, как с точки зрения поведения пруссаков, так и в плане эвакуации осадной артиллерии, выведенной оттуда[482].
О том, что в Главном штабе, несмотря на оптимистические планы, связанные с подходом X корпуса, все же продолжали готовиться и к худшему варианту развития событий, говорит целый ряд сохранившихся рапортов, датированных 31 декабря, но составленных явно до получения известий о Таурогене. Так, не исключалось, что неприятель крупными силами окажется в Пиллау В этом случае его комендант полковник Н. А. К. Кастелла де Берлен собирался весь гарнизон сосредоточить в цитадели[483].
К 31 декабря относится помеченный Торном[484] рапорт полковника Ж. Б. де Чюди, адресованный Даву о ходе реорганизации полка Жозефа-Наполеона[485].
Интенсивно шло обсуждение Мюратом с начальником штаба кавалерийского резерва Ш. Л. П. К. Борелли кандидатур на командные должности кавалерийских соединений[486], а также животрепещущего вопроса о восполнении этих соединений конским составом[487].
Днем 31 декабря Бертье отправил Наполеону, по крайней мере, два письма. В одном он сообщал, что отдал приказ д'Опу, одному из офицеров-ординарцев императора, отбыть в Париж, проехав при этом через Берлин, и описать императору состояние дел[488]. Во втором послании сообщал об отправке императору двух партикулярных писем от 28 декабря, полученных от Лефевра (в одном речь шла о реакции на обращение Наполеона к Сенату, в другом – о соображениях по поводу роли Данцига и о деятельности там генерала Раппа)[489].
Ко времени прибытия в Кёнигсберг известий от Макдональда об измене генерала Йорка Мюрат подготовил императору два послания, значимость которых на фоне последующих известий оказалась не столь уж важной. Король Неаполитанский сообщал о получении начальником Главного штаба двух писем от Понятовского, где последний сетовал на трудности с вооружением конскриптов, на большое число дезертиров (от 400 до
