А я переехал на второй этаж, заняв просторный, обшитый деревянными панелями кабинет с видом на «военный двор». Оба окна застеклил лично, а девчонки повесили шторки. И теперь у меня выработалась новая привычка — в поисках вдохновения я разводил руками невесомый тюль, и высматривал Наташу Фраинд. Иной раз удавалось разглядеть ладную фигурку моей музы — и сразу приливало энтузиазму.
По всему Центру не прекращался вечный субботник, с утра до вечера визжали выдираемые гвозди устрашающей длины, колотили молотки, взвизгивали «болгарки», шуршали пилы и звякали гаечные ключи. Гул юных голосов не стихал, волнами прокатываясь по коридору, перемежаясь грохотом, дребезгом и прочей озвучкой ремонта. Теперь в здании и пахло по-другому. Накатывал лесной дух свежего дерева и тяжелый запах краски, резковатыми нотками пробивалась сварочная гарь.
А мой солидный кабинет, с парой телефонов на обширном столе, неуловимо быстро превратился в рабочую комнату айтишника. Ломаная и битая электроника завалила весь угол, угрожая погрести неосторожного, а на святыне бюрократа — увесистой бронзовой чернильнице — калился паяльник, напуская смолистого дымку. Я собирал модем.
Короткий, но емкий разговор с Револием Михайлович как будто запустил цепную реакцию — срочные дела множились по экспоненте, а мое свободное время стремилось к нулю. Третий день подряд я уходил из Центра последним, часов в десять вечера, «взводя» сигнализацию и запирая стальную дверь на ключ. Благо, до дому недалеко.
Я с ностальгией вспоминал Вареньку, Галочку и Катюшу, верных папиных лаборанток, и их умелые ручки. Сколько плат они напаяли к моей микроЭВМ — в рабочее время, невинно хлопая ресницами на очкастого завлаба! А потом, надменно задирая носики, выносили схемы через проходную в дамских сумочках…
Я расплачивался с девушками духами «Пани Валевска Классик» — выкупил у фарцы три синих флакончика, смахивавших на треуголку Наполеона. Мои добровольные помощницы гордо шествовали, окутанные облачками горьковатого аромата, а пажи-невидимки несли за ними шлейфы с нотками пряных пачули, терпкого рома и сладкой ванили. Ныне все трое в декрете, а просто так в секретный «ящик» не пройдешь.
— Сам, все сам… — вздохнул я, распаивая детальку за деталькой.
Громкий вопль Изи предшествовал дробному грохоту, словно на пол обронили охапку дров. Распахнулась дверь, и в кабинет просунулся запаренный Динавицер.
— Рейку привезли! — выпалил он, добавляя с ухмылочкой: — Половую!
— И чё? — хладнокровно задал я излюбленный изин вопрос, пропаивая выводы.
— Как это чё?! — возмутился одноклассник. — Пошли таскать!
— Пошли, — вздохнул я, с сожалением оглядывая полупустой корпус будущего модема.
«Хорошо, если недели за две соберу первый, — подумал мрачно. — Ergo, весь вечер мой…»
Двумя часами позже, мокрый и потный, я свинтил домой. Покрутился под душем, переоделся, стяжал два пирожка с противня у зазевавшейся Насти, и дунул обратно, «на вторую смену».
Помаленьку темнело. «Болгарки», ножовки, молотки все реже озвучивали вечер, и вот затихли совсем. Хлопотный день с бега переходил на шаг.
Отложив паяльник, я сильно прогнулся, разминая спину, и выдохнул, с удовольствием слыша, как бодро попискивает пульс.
Одному и думалось легче — сидишь себе, вдумчиво перебираешь воспоминания, что-то откладывая на потом, что-то сгребая в кучку. Я даже не подозревал, что простенькая с виду электронная почта потянет за собой целый состав колоссальных проектов, как обещание научных прорывов и технических переворотов.
«А теперь — большие деньги и мировая слава! — мысли заметались, как вспугнутые мухи, обсевшие банку с вареньем. — Должен же я попробовать запасной вариант? Основной озвучу в Москве, когда я там буду. А когда я там буду? Ладно, решим как-нибудь. А запасной обсужу… Наверное… Хм. А и ладно, можно и с товарищем Андроповым!»
Сердце постукивало, выдавая волнение — передо мной открывались перспективы ослепительные и пугающие до озноба.
Я прекрасно знаю почтовый сервер[1] MDaemon, вот и возьму его за основу. Главное, он как бы модульный. Сейчас напишу, накатаю основу, ядро, чтобы принимать письма и внутри сети, и вовне, а потом навешаю на «етто» ядро разные модули — шифрование, антивирус, домены разного уровня…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Программу в полном объеме я не осилю, да и не нужна она сейчас такая. А вот стать автором почтового сервера да начать продавать его на Запад… Ну-у… хотя бы через моих друзей в Израиле — это хороший вариант. Ага… А заодно сделать закладку для тихого и ненавязчивого доступа к любому развернутому почтовому серверу — и незаметно заглядывать в чужие письма… Барон Ротшильд прав: «Кто владеет информацией, тот владеет миром!»
КГБ мне простит всё — деньги, валюту, поездки за границу и контакты с иностранцами! За информацию и молчание, а молчать я умею… Главное сейчас — продумать, как цеплять дописанные модули к почтовому серверу.
«Бли-ин… — зажмурился я. — Сколько нужно успеть… Ну, и чего ты расстонался? Сервер за месяц как-нибудь осилишь, да и модуль шифрования уже готов! Сложнее всего — скрыть удаленный доступ для контроля сообщений… Это — да. «И чё?» Мозги есть? Ну, так пользуйся! Кстати, нытик, вот тебе еще одна головная боль — с логированием работы. Как и куда складывать логи? Думай голова, вспоминай, справишься — шапку куплю! Красивую, все девчонки твои будут… Так, что-то тебя опять не туда потянуло. Хм. Цигель, цигель, ай-лю-лю… А к кому меня сейчас больше тянет?..»
— Уймись, озабоченный ты наш, — насупился я. Только и думает о том, чего в СССР нету!
«Первым делом, первым делом — алгоритмы! — напеваю в уме. — А то напортачишь еще в программном коде…»
Я замер.
«Код… программный…БЭСМ-6… — мысли белками растеклись по древу. — Та-ак… Придется тебе, нытик, писать Турбо Паскаль. Да-а! Только его… Уж очень там компактный исполнительный код! И работает быстро, да с массивами данных… А потом, в нагрузку, какой-нибудь объектно-ориентированный язык… Да тот же Дельфи! Хм. И что писать на первое, а что на второе? Смотри, не лопни! Турбо Паскаль — на десерт…»
Неожиданно за дверью послышались шаги и гулкий шорох. В кабинет заглянул Эдик Привалов.
— Привет! Я у тебя стенд оставлю?
Безнадежно махнув рукой — день никак не хотел кончаться! — я вздохнул:
— Оставляй.
— Я только до завтра, — зачастил Эдик. — Тут такие планочки офигенные! Разберу прямо с утра.
Он заволок большой стенд, сколоченный из дощечек и реек, и прислонил к стене.
— Все, испаряюсь!
Медленно отстоялась тишина. Я положил паяльник, и уставился на приваловскую добычу. Верх стенда был выложен буквами, выпиленными из фанеры и раскрашенными в радикальный красный цвет: «Наш адрес — СССР».
Меня окатило памятным. «Лебединое озеро» по телику. Трое пьяных «героев» под гусеницами танка. Беловежский сговор. Ваучерное кидалово. И надо всею мятущейся сверхдержавой — наглое мурло «воровского капитализма».
Помню, как «вечные два процента дерьма» потешались над распадом СССР. «Видали, мол, никаких коварных империалистов не понадобилось — сам развалился!» Брехня.
Советский Союз сознательно, умышленно развалили. Расчленили с особой жестокостью и цинизмом.
Я отбыл из «прекрасного далёка» в две тыщи восемнадцатом, и не досмотрел тогдашнее кино. Сдал ли Горбачев своих подельников, вроде Яковлева? Сознался ли, что Тэтчер, по сути, завербовала его еще в восемьдесят четвертом? Раскрыл ли, какие приказы ему передавал Рейган, прилетавший в Москву четыре года спустя? Вряд ли. Глупые люди не каются.
По-моему, до «Горби» так и не дошло, что «коварные империалисты» использовали его, как вождя «цветной революции».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Опустил» КПСС? Молодец! На тебе виллу в Баварии. Хорошая жена, хороший дом. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость? «А Бориску на царство!»
Знать бы еще, где задумали операцию «СССР»…
Явно не в Госдепе. Это план «Полония» можно разрабатывать на уровне Бжезинского, но Советский Союз — не какая-нибудь Польша. Тогда где?
