– На себя посмотри, ты вообще на кальмара похожа, – парировала Еха.
Ей тоже казалось, что сегодня ее подруга выглядит иначе.
– Я? На кальмара? Тогда ты…
– Прости, не могла бы ты отвернуться? А то меня сейчас вырвет. От твоей внешности.
Они еще долго переругивались и наконец замолчали. Какое-то время Сохи и Еха просто уныло стояли в тишине. Находясь рядом с Ючжин, девочки невольно начинали сравнивать себя с ней. Она открыла ящик Пандоры, и, как бы детективы ни старались, все пошло наперекосяк, даже их дружба.
– Может, стоит пересмотреть наши планы о детективном будущем? – произнесла Сохи с долей грусти в голосе.
Груз ответственности
По субботам центральная улица района оживала: парочки подбирали в магазинах одежду и всякие милые мелочи, перед новым торговым центром громко играли последние хиты, а внутри промоутеры, похожие на поп-звезд, с микрофонами зазывали покупателей.
Но одно мрачное лицо выбивалось из всеобщей атмосферы. Чо Иран шла, надвинув на глаза бейсболку и засунув руки в карманы толстовки. Она всегда гуляла по этой улице, когда злилась. Это помогало ни о чем не думать.
Опять поругалась с мамой. Точнее, с мачехой. Сначала она обращалась к ней «извините, пожалуйста», после смерти папы и брата перешла на «вы», а сейчас вообще делала вид, что они чужие.
Иран заговорила с ней всего раз после происшествия – попросила подписать какие-то бумаги для школы. Все остальное время в доме царила звенящая тишина.
Она шла по улице и наблюдала за людьми. В одном из магазинов родители выбирали дочке обувь. Девочка хотела лодочки на каблуках, а родители уговаривали ее примерить черные лаковые ботинки.
В прошлом году папа и брат Иран погибли в ДТП. Через три года после того, как они стали жить вчетвером. Теперь их осталось двое. Иран больше никогда не увидит четыре ложки на столе. Она не понимала, почему они с мачехой все еще живут под одной крышей. «Ты получила страховые выплаты, забирай деньги и проваливай!» – думала Иран.
Тем временем родители все-таки убедили дочь купить лаковые ботинки. Иран внимательно наблюдала за тем, как счастливое семейство направилось в сторону магазина одежды. Но как только они скрылись из виду, в голове снова закрутились мысли об аварии.
Вины мачехи здесь не было. Папина машина рухнула с обрыва. Брат сидел на заднем сиденье. С того момента прошел уже год.
«Был ли это несчастный случай? Папа нарушил правила, уснул за рулем или все-таки…»
Правду никто уже не узнает. Но одна и та же мысль постоянно крутилась в ее голове. Папа с мачехой часто ругались. Когда компания, где работал папа, закрылась и с деньгами в семье стало совсем туго, она требовала, чтобы он устроился на работу и зарабатывал как можно больше, потому что ей было тяжело ухаживать за его умственно отсталым сыном.
Глаза Иран налились кровью. «Теперь тебе не надо думать ни о муже-бездельнике, ни о сыне-инвалиде. Живи свободно. Зачем ты притворяешься, что заботишься обо мне? Не бросаешь меня только потому, что боишься осуждения общества?»
После смерти близких все казалось ей бессмысленным. Иран прогуливала школу и бесцельно бродила по улицам. Она не сдала экзамены и осталась на второй год. За это время она заметно повзрослела, но вот характер у нее совсем испортился. В школе она славилась постоянными нарушениями дисциплины.
Телефон завибрировал. Мачеха прислала сообщение: «Доченька, знаю, тебе в последнее время нелегко. Давай сегодня поужинаем вместе? Как насчет спагетти?»
Иран сжала телефон в руке. «Нечего притворяться добренькой. Это ты виновата в их смерти. На тот обрыв их привела судьба, но подтолкнула их к этому ты!»
Иран хотелось кричать на всю улицу, но она знала, что легче не станет. Даже выплескивая накопившиеся эмоции в караоке, она чувствовала тяжесть в душе. Она стерла сообщение и выключила телефон. «Не хочу играть в семью. Я первая откажусь от тебя. Прежде, чем это сделаешь ты».
Иран наивно надеялась, что мачеха уйдет от нее. Та получила страховку и теперь должна попытаться избавиться от проблемной падчерицы. Она прошла мимо салона сотовой связи, который только сегодня открылся, – играла музыка, в представлении участвовала молодежная танцевальная группа, а Пьеро на ходулях раздавал прохожим шарики. Вдруг Иран услышала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Это что такое?
– Ну и фортеля!
– Похоже, парнишка не в себе…
Прохожие над кем-то насмехались. Посреди улицы в толпе зрителей она увидела Сону, который пытался танцевать, но вместо этого у него выходило что-то странное и отталкивающее. Прохожие еле сдерживали смех. Управляющий салона не понимал, что делать. Иран подбежала к Сону.
– Отстань, не мешай мне веселиться! – закричал он.
– Пойдем, я куплю тебе мороженое, хорошо?
– Но я хочу танцева-а-ать!
Иран не могла бросить Сону, который невольно оказался в центре внимания. Она тянула его за собой, но он продолжал несуразно пританцовывать.
Вдруг она заметила, что сквозь толпу зевак к ним пробирается Сонби. Он схватил брата за воротник и закричал:
– Сколько раз я тебе говорил не мешать никому? Если не доходит, будешь дома сидеть! Что ты тут делаешь? Я уже несколько часов тебя ищу…
Тут он встретился взглядом с Иран и отпустил брата. Они неловко обменялись приветствиями.
– Сону, давай руку. Пойдем за мороженым, – сказала она.
Тот расстроился, но последовал за ней.
Втроем они отошли от магазина и остановились у светофора. По дороге она то и дело бросала взгляд на Сонби из-под козырька бейсболки.
«Что с нами стало…» – подумала она.
Раньше Сонби и Иран очень дружили, хотя она и была старше на два года. С первого класса о них говорили – не разлей вода. У них было много общего: оба росли без мамы, у их братьев были особенности развития. В начальной школе они каждый день собирались и играли вчетвером – в такие дни они не обращали внимания на сочувственные взгляды взрослых и жалость окружающих. Но со временем отношения между друзьями стали прохладными.
Они прошли три перекрестка, поднялись на холм и остановились у маленькой детской площадки. Здесь было пусто: детей теперь не заинтересуешь горкой и качелями. Иран купила мороженое и машинку.
Пока она ходила в магазин, Сону играл на площадке. Он все так же любил скатывать машинки с горки.
– А здесь ничего не изменилось, – сказала Иран.
– Угу, – ответил Сонби.
Сидя на качелях, они ели мороженое.
– Как там твой папа поживает? – спросила Иран.
– Как обычно, ерундой мается.
– Как же было весело, когда мы встречались все вместе. Он очень умный, и чувство юмора у него замечательное. Я всегда тебе завидовала, думала, как же интересно вам живется.
Сонби удрученно покачал головой:
– Уверен, ты единственная, кто мне завидует. Вот твой папа – настоящий мужчина. Ой, прости…
Иран сделала вид, что ничего не произошло.
– Прости, что не пришел на похороны. Твой папа всегда покупал нам какие-нибудь лакомства. А я даже не пришел… – сказал Сонби.
– За что извиняться? Откуда ты мог знать? Я никому не говорила. Слышала, твой папа отправил нам деньги на поминки. Поблагодари его от меня.
– Думал, что отец совсем не приспособлен к жизни, а он, оказывается, знает, как вести себя в подобных ситуациях.
– Зачем ты так говоришь? – удивилась Иран. – У него доброе сердце.
– А толку от этого? Он неудачник, – цинично ответил Сонби.
Иран уставилась на него в недоумении. «Что ты знаешь о жизни? У тебя есть возможность разговаривать с близкими, обнимать их, целовать. Они живы. Когда поймешь, как это ценно, будет уже поздно».
– М-да, называешь отца неудачником… До чего докатился, – съязвила Иран. – Не понимаю, чего тебе не хватает. Ты же лучший ученик в классе.
Сонби не ответил. Видимо, сказать ему было нечего.
– Ты встречаешься с Пом? – вдруг спросила Иран.
– Что? О чем ты?
– Тебя с ней все время видят вместе. Вас даже называют «парочка под пальмочкой».
