— Сегодня звонил папа, — заметила Кэти, отрываясь от медицинского журнала.
Сейчас это был «Медицинский журнал Новой Англии», одно из шести изданий, на которые Кэти подписалась.
— И что хотел старик Джо?
— Просто хотел узнать, как мы здесь устроились, как поживают дети и все такое, — ответила Кэти.
«Обо мне не спросил ни слова?» — подумал Райан, даже не потрудившись озвучить этот вопрос вслух. Джо Маллер, первый вице-президент компании «Меррил Линч», крайне неодобрительно отнесся к тому, что его зять, весьма бесцеремонно умыкнув у него дочь, покинул мир финансов для того, чтобы сначала стать преподавателем, а затем играть в ищеек со шпионами и прочими государственными служащими. Джо относился с высокомерным презрением к государству и его прислужникам — называя их «непроизводительными потребителями» того, что делали он сам и его коллеги по бизнесу. Джек в принципе разделял взгляды тестя, однако кто-то должен был защищать мир от хищных, кровожадных тигров, и одним из этих людей был Джон Патрик Райан. Райан, как и любой нормальный человек, любил деньги, но для него они были не самоцелью, а лишь инструментом. Все равно что хорошая машина — она доставит тебя в новые, красивые места, однако, добравшись туда, ты не останешься в ней спать. Но Джо смотрел на жизнь иначе и даже не пытался понять тех, кто думал не так, как он. С другой стороны, он искренне любил свою дочь и никогда не попрекал Кэти тем, что она решила посвятить себя медицине. Впрочем, быть может, Джо Маллер считал заботу о больных подходящим занятием для девчонок, однако настоящие мужчины должны были зарабатывать деньги.
— Очень хорошо, дорогая, — сказал Райан, снова углубляясь в изучение «Файненшл таймс».
На его взгляд, экономика Японии становилась в последнее время все более неустойчивой. Правда, редакционная коллегия газеты была с этим не согласна, но ведь ей уже не раз приходилось ошибаться в прошлом.
А в Москве ночь выдалась бессонная. Юрий Владимирович Андропов значительно превысил свою дневную норму «Мальборо», но зато он выпил лишь одну рюмку водки, возвратившись домой с дипломатического приема у посла Испании — где только впустую потратил время. Испания вступила в НАТО, и испанская контрразведка в последнее время стала эффективно распознавать все попытки Андропова внедрить в правительство страны своего агента, что не могло не огорчать председателя КГБ. И он решил попробовать добиться успеха через королевский двор. В конце концов, придворные всего мира славятся своей болтливостью, а выборные органы власти, скорее всего, будут держать в курсе всего происходящего недавно восстановленного на престоле монарха, хотя бы ради того, чтобы к нему подлизаться. Поэтому Андропов пил сухое вино, чуть притрагиваясь к щедрым закускам, и вел пустые светские разговоры. «Да, лето в этом году превосходное, не так ли?» Порой он задумывался, стоило ли восхождение на самую вершину советской пирамиды власти, в Политбюро, постоянной нехватки времени, сопряженной с этой высокой должностью. Теперь Юрий Владимирович почти не имел возможности читать — лишь работа и бесконечные политические и дипломатические обязанности. Только сейчас он наконец понял, каково жить женщинам. Неудивительно, что все женщины постоянно пилят своих мужей и ворчат на них.
Однако у него из головы ни на минуту не выходило «Варшавское письмо».
«Если польское правительство будет продолжать и дальше проводить необоснованные репрессии в отношении собственного народа, я вынужден буду отречься от престола Святого Петра и вернуться к своему народу, чтобы быть вместе с ним в годину испытаний.»
Каков сукин сын! Угрожает сложившемуся мировому порядку. Интересно, это американцы посоветовали ему так поступить? Ни один из агентов КГБ не сообщил ничего подобного, однако полной уверенности не может быть никогда. Нынешнего американского президента ни в коем случае нельзя считать другом Советского Союза. Он постоянно ищет способы побольнее ужалить Москву — подумать только, это ничтожество осмелилось заявить, что Советский Союз является средоточием всего мирового зла! Ах ты долбанный актеришко! Боль укуса не смог смягчить даже вой протеста американских средств массовой информации и научного сообщества. А затем это обвинение подхватила Европа — что самое страшное, Восточная Европа. Интеллигенция восточноевропейских стран подняла голову, воодушевленная словами американского президента, что вызвало головную боль у всех контрразведывательных служб государств-сателлитов из Варшавского пакта. «Как будто у них и без того было мало дел,» — мысленно проворчал Юрий Владимирович, вытряхивая из красно-белой пачки очередную сигарету и прикуривая ее от спички. Он даже не слышал звучащей музыки, поскольку его мозг был занят всесторонним осмыслением информации.
Варшава должна будет раздавить этих контрреволюционеров-смутьянов из Данцига — как это ни странно, Андропов по старинке называл этот польский портовый город немецким наименованием, — пока правительство не потеряло полностью контроль над ситуацией.
Москва в самых прямых выражениях объяснила, что надо делать, и поляки умеют беспрекословно повиноваться. Присутствие на польской земле советских танков поможет им понять, что можно, а что нельзя. Если эту польскую «Солидарность» вовремя не остановить, зараза начнет расползаться дальше — на запад в Восточную Германию, на юг в Чехословакию… и на восток в Советский Союз? Этого нельзя допустить ни в коем случае.
С другой стороны, если польское правительство сможет подавить независимое профсоюзное движение, снова наступят тишина и спокойствие. «До следующего раза?» — подумал Андропов.
Если бы его взгляд на жизнь был чуть более широким, Юрий Владимирович, возможно, понял бы, в чем кроется фундаментальная проблема. Как член Политбюро, он был полностью огражден от всех самых нелицеприятных сторон жизни своей собственной страны. Андропов не испытывал недостатка ни в чем. К его услугам была самая изысканная еда, стоило лишь снять трубку телефона. Его просторная квартира была обставлена отличной, удобной мебелью и оснащена современной западногерманской бытовой техникой. Лифт в доме, в котором он жил, не выходил из строя никогда. На работу и с работы Андропова возил на машине личный шофер. Охрана постоянно следила за тем, чтобы к нему на улице не приставали хулиганы. Андропов был оторван от своего народа в такой же степени, в какой был оторван от простых мужиков царь Николай Второй, и, подобно людям, занимающим высокое положение, он свято верил, что данные условия жизни являются нормальными, хотя и понимал умом, что это далеко не так. Ведь те, кого он видит из окна своего кабинета, не голодают, смотрят телевизор и ходят в кино, радуются успехам советских спортсменов и даже имеют возможность приобрести личный автомобиль, разве не так? И за то, что председатель КГБ обеспечивает им все это, сам он имеет право наслаждаться чуть более высоким уровнем жизни. Это же совершенно естественно, не так ли? Разве он не работает более усердно, чем простые советские граждане? Тогда что же еще, черт возьми, нужно этим самым гражданам?
И вот теперь какой-то польский священник пытается низвергнуть весь этот порядок вещей.
«А ведь он может добиться своего,» — подумал Андропов. Сталин однажды задал свой знаменитый вопрос, поинтересовавшись, сколько дивизий имеет в своем распоряжении папа римский, но даже он, несомненно, должен был понимать, что в этом мире далеко не все могущество опирается на силу штыка.
Ну а если Кароль Войтыла все же действительно уйдет с папского престола, что тогда? Он постарается вернуться в Польшу. А что если польское правительство не пустит его обратно в страну — например, лишит его гражданства? Нет, тем или иным способом Войтыле обязательно удастся возвратиться в Польшу. Разумеется, и у Андропова, и у польских спецслужб есть свои агенты в католической церкови, однако всему есть свои пределы. А как сильно просочилась сама церковь в правоохранительные структуры? Это сказать никто не может. Поэтому любая попытка воспрепятствовать Каролю вернуться в Польшу, вероятно, обречена на неудачу, ну а если папа все же попадет в страну, это уже будет означать полную катастрофу.
Конечно, можно постараться использовать дипломатические контакты. Нужный сотрудник министерства иностранных дел может слетать в Рим и тайно встретиться с Каролем, чтобы попытаться убедить его отказаться от осуществления своей угрозы. Но какие карты можно будет использовать? В открытую пригрозить Войтыле смертью? Не пойдет. Подобный вызов явится, по сути дела, приглашением к мученичеству, за которым последует причисление к лику святых. Это лишь подтолкнет Кароля к решительным действиям. Для истинно верующего угроза станет приглашением в царство небесное, присланным самим дьяволом, и папа с готовностью поднимет перчатку. Нет, такому человеку нельзя угрожать смертью. Нельзя также грозить усилением репрессий в отношении польского народа — в этом случае Кароль поспешит еще быстрее вернуться на родину, чтобы выставить себя героем окружающему миру.
