Конечно, можно постараться использовать дипломатические контакты. Нужный сотрудник министерства иностранных дел может слетать в Рим и тайно встретиться с Каролем, чтобы попытаться убедить его отказаться от осуществления своей угрозы. Но какие карты можно будет использовать? В открытую пригрозить Войтыле смертью? Не пойдет. Подобный вызов явится, по сути дела, приглашением к мученичеству, за которым последует причисление к лику святых. Это лишь подтолкнет Кароля к решительным действиям. Для истинно верующего угроза станет приглашением в царство небесное, присланным самим дьяволом, и папа с готовностью поднимет перчатку. Нет, такому человеку нельзя угрожать смертью. Нельзя также грозить усилением репрессий в отношении польского народа — в этом случае Кароль поспешит еще быстрее вернуться на родину, чтобы выставить себя героем окружающему миру.
«Истинные масштабы угрозы, которую папа прислал в Варшаву, становятся видны лишь после всестороннего изучения проблемы,» — вынужден был признаться самому себе Андропов. И существует только один действенный ответ на нее: Каролю придется самому выяснить, существует ли бог.
«Существует ли бог?» — подумал Андропов. На этот вопрос на протяжении веков разные люди давали разные ответы, до тех пор пока Карл Маркс и Владимир Ленин не решили его раз и навсегда — по крайней мере, применительно к Советскому Союзу. «Нет, — сказал себе Юрий Владимирович, решив, что ему уже слишком поздно пересматривать свой собственный ответ на этот вопрос. — Нет, никакого бога нет.» Жизнь — это то, что есть здесь и сейчас, и вместе со смертью приходит конец всему, так что надо приложить все силы, чтобы прожить жизнь как можно плодотворнее, срывая все плоды, до которых можешь дотянуться, и строя лестницу, чтобы достать остальные.
Но Кароль пытается пересмотреть это незыблемое тождество. Он хочет тряхнуть лестницу — а может быть, дерево? Ответ на этот вопрос лежит слишком глубоко.
Развернувшись в кресле, Андропов налил в рюмку водку из графина и задумчиво пригубил ее. Кароль стремится насадить свою лживую веру, хочет встряхнуть самоё основание Советского Союза и его многочисленных союзников, пытается убедить народы в том, что лучше верить в бога, чем в коммунизм. Своими действиями он разрушает работу поколений, и этого нельзя допустить любой ценой. Но помешать Каролю нельзя. Как нельзя заставить его отступиться. Нет, дерзкого поляка надо остановить, раз и навсегда, окончательно и бесповоротно.
Сделать это будет непросто, и это будет сопряжено со значительным риском. Однако еще опаснее не делать ничего — опаснее для Андропова, для его коллег по Политбюро, для всей страны.
Поэтому Кароль Войтыла должен будет умереть. Первым делом надо составить план. Затем доложить о нем Политбюро. Прежде чем предлагать действие, необходимо четко его спланировать, чтобы гарантировать успех. Что ж, именно для этой цели и существует КГБ, не так ли?
Глава пятая
Сближение
Привыкший вставать рано, где-то в половине седьмого, Юрий Владимирович принял душ, побрился, оделся и сел завтракать. Его завтрак состоял из ветчины, омлета из трех яиц и толстого куска черного хлеба с датским маслом. Растворимый кофе был сделан в Западной Германии, как и бытовая техника на кухне. За завтраком Андропов ознакомился с утренней «Правдой», подборкой материалов из западной прессы, переведенных лингвистами КГБ, и отчетами, подготовленными за ночь в центральном управлении на площади Дзержинского и доставленных к нему на квартиру курьером в шесть часов утра. Сегодня ничего важного, подумал он, закуривая третью за утро сигарету и наливая вторую чашку кофе. Одна рутина. Вчера вечером американский президент не размахивал саблей, что является приятной неожиданностью. Возможно, он мирно задремал перед телевизором, как это частенько происходит с Брежневым.
Интересно, как долго Леонид еще сможет возглавлять Политбюро? Определенно, сам он на пенсию не уйдет. В этом случае его детям придется плохо, а удовольствие быть членами монаршей семьи Советского Союза слишком велико, чтобы они позволили своему отцу пойти на такой шаг. Коррупция поразила все общество. Сам Юрий Владимирович не был болен этим страшным недугом — больше того, он верил, что именно в этом и кроется корень всего зла. Вот почему нынешнее состояние дел казалось ему таким удручающим. Он может — он должен спасти страну, не дать ей рухнуть в пучину хаоса. «Конечно, если только я проживу достаточно долго, а Брежнев скоро умрет.» Определенно, здоровье Леонида Ильича ухудшалось с каждым днем. Ему удалось бросить курить — и это в семьдесят шесть лет, что, вынужден был признаться самому себе Юрий Владимирович, уже само по себе было впечатляющим, — но он впал в старческое слабоумие. Брежнев не мог долго сосредоточивать внимание на одном предмете, его постоянно подводила память. Временами он засыпал на важных совещаниях, к недовольству своих коллег. Однако его хватка за власть оставалась железной. В свое время сам Брежнев мастерски проведенными политическими интригами подстроил смещение Никиты Сергеевича Хрущева, и в Кремле никто не забыл эту пикантную подробность новейшей истории. Однако подобными уловками едва ли можно было свалить человека, который был сам искушен в них. Никто не смел даже предлагать Леониду удалиться на покой — если и не окончательно отойти от дел, то хотя бы передать часть своих чисто административных обязанностей другим, чтобы иметь возможность сосредоточиться на решении самых важных вопросов. Американский президент не так уж намного моложе Брежнева, но он ведет здоровый образ жизни, а может быть, все дело в его более крепкой крестьянской наследственности.
В подобные минуты раздумий Андропов ловил себя на том, как странно, что он сам выступает против коррупции подобного рода. Именно как таковую он воспринимал все это, но ему редко приходило в голову задаваться вопросом, а почему так происходит. В эти моменты Юрий Владимирович снова вставал на позиции учения Маркса, с которым расстался много лет назад, потому что даже ему требовалась какая-то морально-этическая опора, а ничего другого в его распоряжении не было. Как это ни странно, в этих вопросах марксизм и христианская религия сходились во мнении. Должно быть, это произошло совершенно случайно. В конце концов, Карл Маркс был иудеем, а не христианином, и вряд ли мог отвергать и громить религиозное учение, чуждое ему и его народу. Председатель КГБ решительно тряхнул головой, прогоняя все эти мысли. С него достаточно профессиональных забот.
Послышался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — окликнул Андропов, по звуку поняв, кто это.
— Товарищ председатель, машина подана, — доложил начальник охраны.
— Благодарю вас, Владимир Степанович.
Встав из-за стола, Андропов надел пиджак и приготовился ехать на работу.
Четырнадцатиминутная дорога по центру Москвы прошла без каких-либо происшествий. Лимузин ЗИЛ ручной сборки внешне напоминал американскую машину «Чекер», какие используются в качестве такси. Он несся прямо посередине широких улиц, расчищенных сотрудниками московской милиции, чья задача заключалась исключительно в том, чтобы обеспечивать беспрепятственный проезд высокопоставленных государственных деятелей. Милиционеры торчали на перекрестках все дни напролет, в летний зной и в беспощадную зимнюю стужу, расставленные через каждые три квартала, и следили за тем, чтобы никакие посторонние машины не перегораживали проезжую часть. Дорога получалась быстрой и удобной, как перелет на вертолете, но гораздо более щадящей для нервов.
«Московский центр», как в разведках всего мира именовалось центральное управление КГБ, размещался в бывшем здании главного правления страховой компании «Россия». Судя по всему, это была очень могущественная и влиятельная компания, раз она выстроила подобный домище. Лимузин Андропова въехал через ворота во внутренний двор, прямо к массивным дубовым дверям, отделанным бронзой. Председателя встретили вытянувшиеся по стойке «смирно» дежурные в форме, сотрудники Девятого управления. Войдя в здание, Юрий Владимирович прошел к лифту, который, разумеется, специально ждал его, и поднялся на последний этаж. Его помощник всмотрелся в лицо своего шефа, как поступают ему подобные во всем мире, и, естественно, ничего не увидел: Андропов владел своими чувствами не хуже профессионального картежника. В коридоре последнего этажа за дверью в приемную секретаря на протяжении пятнадцати метров тянулась глухая стена. Это объяснялось тем, что отдельной двери в кабинет председателя не было. Вместо этого в углу приемной стоял шкаф для одежды, и именно внутри него была спрятана дверь. Эта хитрость восходила к эпохе Лаврентия Берии, возглавлявшего советские секретные службы при Сталине. Берия по необъяснимой причине панически боялся покушения на свою особу, чем и объяснялась эта странная мера безопасности, предусмотренная на тот случай, если отряду боевиков удастся проникнуть в самое сердце центрального управления НКВД. Андропов находил эти меры предосторожности театральными, однако они являлись чем-то вроде освященной временем традиции. И кроме того, это не переставало забавлять редких гостей председателя КГБ — в любом случае, потайная дверь уже давно перестала быть секретом для тех, кто допускался на последний этаж.
