А, промчавшись вдоль моего войска, черные клобуки должны круто завернуть за мое правое плечо и стать в моем тылу. Может быть, спешившись до времени. До моего сигнала…»
Додумавшись до этого, Святослав приказал прислать к нему вождя конной дружины черных клобуков, которую водил сын хана Ильдар. Великий князь встретил его с почтением не только как ханского сына, но и как одного из первых запевал решительной битвы с самим хазарским войском.
Разговор был легким, потому что Ильдар был ненамного младше великого князя и в детстве посещал его в саду великой княгини Ольги. Он понял свою задачу, уточнил, куда ему отходить после удара и сразу ли спешиваться. А все уточнив, обнял Святослава, поцеловал его в левое плечо и тут же вышел.
С суровым и немолодым ханом берендеев он знаком не был. Берендеи по договоренности с Киевскими властями жили на окраине, за землю и пастбища охраняя границы Руси от вторжения с востока. Знал одно: хан был решителен, отважен и умел воевать, поскольку это было его ремеслом.
Святослав начал было пространно рассказывать о том, что хазары никогда не меняют отработанную тактику битвы своего войска, но хан берендеев сразу же прервал его.
— Я знаю ее, великий князь. Скажи мне, что я и мои богатыри должны сделать в этой битве.
Святослав тут же развернул приготовленную рогожину, из которой извлек харалужные мечи.
— Вот твое оружие, хан, в этой битве. Это самозатачивающиеся мечи с режущей кромкой. Хазары о них не знают, а удивить — значит победить.
Хан внимательно осмотрел мечи, взвесил их на руке, определив центр тяжести, и сказал.
— Мечи добрые.
— Раздай их твоим лучшим богатырям.
— Щедрый дар. Что мы должны делать?
— Первым в спину белым хазарам ударят черные клобуки. Помешав им прицельно расстреливать наше войско, они сразу же отойдут в мой тыл, спешатся и будут ждать сигнала. Твоя задача точно так же ударить в тыл черным хазарам. Пусть твои богатыри стараются резать подпруги, спешенный воин — уже не воин. А, разгромив их, точно так же, но с другой стороны, обойти мою рать, спешится, и ждать команды.
Хан помолчал, все еще любовно разглядывая харалужный меч. Потом сказал:
— Ты победишь, великий князь.
— Если все сложится как задумано, — озабоченно сказал Святослав. — Ты спрячешь своих конников в лесу, чтобы хазары их не заметили. Твой удар должен быть внезапным и беспощадным.
— Я понял, как мне действовать в этой битве. Пленных мы не берем?
— Нет.
Великий князь сказал это с такой ненавистью, что аж желваки побледнели на скулах.
— Тоже верно, — хан почему-то вздохнул. — Сколько бед они принесли всей Киевской Руси.
— Получше спрячь своих богатырей, хан. Чтобы кони у них не заржали раньше времени.
— Наши кони выезжены для сражений. Удачи, великий князь.
— Удачи, хан.
Неожиданно для самого себя Святослав встал и крепко обнял сурового вождя берендеев.
3
Казалось, что он все продумал перед предстоящим сражением. Он понял, как с самого начала битвы удивить хазар, заставить их делать ошибки, которые невозможно было бы исправить в бою. Казалось… Но Святослав никак не мог успокоиться. В нем, как червь, жило убеждение, что сделано еще не все. Не все… Что-то еще он упустил. Что-то очень важное…
Озарение пришло во сне. В том молодом полусне-полуяви, когда в отдохнувшую голову откуда-то стекаются мысли…
Клин…
Он построит свои рати клином, направленным в сердце противника. Но построит не сразу, не тогда, когда хазары выстроятся перед ним. До начала боя будут считанные мгновения, но именно в эти мгновения он и перестроится клином.
Старик вернулся через неделю. И всю эту неделю от раннего подъема до темна великий князь гонял свои рати, заставляя перестраиваться из шеренги в клин как можно быстрее. Он добился, в конце концов, чего желал. Теперь каждый дружинник точно знал, где ему следует очутиться и как при этом не помешать своим.
— Сколько у тебя метальщиков ножей? — спросил он Икмора.
— Да уж более трех десятков.
— Раздели их поровну, и поставь по обе стороны клина.
— Какого клина?
Святослав отдал команду, и рати в считанные мгновения из шеренги превратились в клин.
— Ага!.. — сказал Икмор. — Теперь понял. Левую сторону возьму на себя, а правую поручу Радыпе. Он лучше других мечет ножи и всегда целит в горло. И никогда не промахивается!
— Что ты вдруг разболтался? — сердито спросил великий князь. — То молчишь неделями, то болтаешь без умолку.
— Так ведь… — Икмор махнул рукой и ушел, так и не закончив фразы.
На следующий день после этого разговора вернулся старик. И не один. Его сопровождала посольская свита самого Хазарского кагана.
— Его превосходительство господин посол! — торжественно возвестил старик.
Святослав был в белой полотняной рубахе, но это его никогда не смущало. Говоря языком тех седых времен, он «ушел в вик», то есть объявил себя викингом, или, как их называли на Руси, варягом.
— Привет тебе, высокий посол, — сказал он. Посол что-то произнес. По тону — нечто очень гневное. Старик начал было переводить, но великий князь недаром возил с собою подаренную новгородским посадником хазарянку.
— Да, мои рати на земле Великого каганата, посол. Здесь я окончательно выбрал место для битвы и здесь жду ваших воинов.
Посол опять что-то проговорил, но старик уже не стал переводить его слов. А великий князь сказал.
— Я был еще незрелым мужем, когда ваш посол пришел объявить Великому Киевскому княжению войну. Он не тратил слов, а просто бросил меч к ногам моей матушки, великой княгини Ольги. Я до сей поры помню звон этого меча.
Он вдруг требовательно протянул руку за спину, и стоявший за его плечом Сфенкл тут же вложил меч в его руку.
— Я отвечу тем же твоему кагану, посол! Здесь, на этом месте!
И Святослав, широко размахнувшись, швырнул меч в пыль, к ногам высокого посла.
4
Волновался ли великий князь перед своей первой тяжелой битвой? Волновался, но, злясь на самого себя, гнал волнение из своей души.
Первую свою войну — с вятичами — он проиграл. И совсем не потому, что воевода Свенельд попросту подставил его, не дав никакой подмоги. Свенельд поступил правильно, так как победы ничему не учат. Учат только поражения. И он едва не получил второго разгрома, когда брал Великий Булгар. Его спас тогда Морозко, просочившийся в город, который и запалил со всех концов.
Да, учат только поражения. Но нельзя держать их в душе перед решающей битвой. Думать надо только о победе.
А если хазары узнают о том, что он им приготовил?.. Тогда…
Он резко повернулся к Сфенклу.
— Я забыл о дозорах!
— Дозоры уже посланы. Открытые — для почета, тайные — для слежки. Ты был просто очень взволнован встречей, князь, и я распорядился сам.
Сфенкл с детских игр был правой рукой Святослава. Но даже он не знал всех подробностей плана великого князя. Святослав настолько доверял своему ближайшему другу, настолько был убежден в его сообразительности, что предпочитал ее собственным решениям. Поэтому он обрисовал другу лишь общие черты задуманной им битвы, но спросил, что он думает о перестроении в считанные мгновения.
— Понимаю, ты хочешь поставить перед хазарами загадку, великий князь. В этой затее самое опасное — крылья. И время, когда конница должна будет ударить по хазарскому тылу.
— Вот ты и определишь этот миг. Мне некогда будет, мне острие держать, чтоб не смяли.
— Что-то мне тут не очень по душе…
— На крыльях будут метальщики Икмора, — недовольно сказал Святослав, поскольку терпеть не мог, когда сомневались в его решениях. — Он сегодня что-то очень уж разговорчив стал. Проследи, как бы не заторопился.
— Пыль, — заметил Сфенкл. — Не иначе, наш старик возвращается.
Подъехал старик с герольдом, трубачом и княжеским стягом. Святослав вежливо помог ему спешиться.
— Порою мне нравится твое нахальство, великий князь, — довольно проворчал старик. — Хазары пришли в ярость, а ярость слепит очи.
— И в чем же выразилось их ослепление? — спросил Сфенкл. Святослав почему-то молчал. — Они решили не связываться с нами?
— Лучше, — усмехнулся старик. — Они решили выставить против нас все свои силы. А их у хазар много. Много больше, чем у нас.
— Так что же тут лучше?
— А то, что ради будущего победного торжества хазары назначили, чтобы их войском командовал в битве сам великий каган.
— Вот за это известие прими мою благодарность, — Святослав растянул губы, что давно уже стало обозначать улыбку. — Насколько мне известно, великий каган никогда не выигрывал ни одного сражения. Как тебе это удалось, отец моего побратима?
