Десяток кубиков ультрагана, он самый дешёвый из кетоновых анальгетиков, упаковка безанаболиковых протеинов, пара тюбиков разогревающего геля, эластичный бинт. Витаминный комплекс… на весь целиком не хватит, но на мышечный хотя бы, всякие там магнии-кальции, если брать вразброс — дешевле выйдет. Может быть, останется ещё и на пачку какого-нибудь не слишком дорогого стимулятора… Тот же фреш хотя бы — она видела его через прозрачное стекло закрытой витрины.
— Кто такая Снежанна Эски?
Стась закрыла глаза.
Выпятила подбородок.
Обернулась.
Открыла глаза.
Убедилась, что со слухом у неё всё в порядке и галлюцинаций не наблюдается.
И лишь после этого ответила, очень чётко и внятно:
— Не. Твоё. Собачье. Дело. Ясно?..
Она не собиралась больше быть вежливой.
Даже с вежливыми и умными мальчиками…
Его нелегко было смутить. Просияв восторженной улыбкой, словно она только что сообщила ему что-то очень приятное, он как ни в чём не бывало продолжил:
— Знаешь, я только что сам у себя выиграл декаду, я спорил, ответишь ли ты мне словами, или сразу пустишь в ход кулаки. Теперь-то тебе нечего опасаться, правда? Не думаю, чтобы это был долг чести, не твой типаж. Вымогательство?.. М-м-м?.. Вряд ли. Любому идиоту должно быть заранее ясно, что в связке с тобою можно заработать гораздо больше, чем в спарринге… Да и не стала бы ты платить шантажисту, ты для этого слишком рассудительна… Ведь так?..
Стась стиснула зубы.
Пошевелила челюстью.
Вздохнула.
— Не твоё собачье дело.
— Умничка! На деловые обязательства тоже не тянет… Нет, вряд ли. Такие, как ты, горят, как правило, на сентиментальности. Что-нибудь из области нежных чуйств… Друзья сопливого детства, милость к павшим, всякие там напарники-инвалиды, старые лямуры, внебрачные дети-мутанты, плюшевые мишки с оторванными ушами и пришедшие в негодность родители… Впрочем, нет — родители тут не канают, больно уж название нетипичное…
Стась вздохнула ещё раз. Но зубы стискивать не стала. Смирилась.
Чего уж там…
Если даже опытнейшим наставницам резерва ни разу не удалось вызвать у неё хотя бы зачатки ярости, то глупостью было бы думать, что получится у этого, умненького и вежливого.
Даже раздражения не было. Ну хоть тресни. Что поделать, такие уж мы нетипичные. Ни тебе раздражения, ни тебе беспокойства. Даже обиды особой нет — на что обижаться, каждый зарабатывает себе на жизнь, как может. Да и чего беспокоиться, когда в карманах — не больше декады. Забавно только.
Всегда забавно наблюдать чужой облом.
— Меня, между прочим, зовут Бэт. Если тебе интересно, — он сверкнул обаятельной улыбочкой, качнул длинной чёлкой. Стась зевнула. Предупредила лениво:
— Если ты ещё не понял — я пустая.
Так, на всякий случай. Не обольщался чтобы. Закрыла глаза. Улыбаться она не хотела — это получилось как-то само собой.
Бэт фыркнул, закивал.
— Да знаю я, видел, это-то и интересно! Не каждый день такую самоотверженность встретишь. Хотел бы я быть на месте этой Снежанны Эски из «Солнечного зайчика», кем бы она ни была… Дочь?.. Ха! Чушь собачья. Готов поставить год против дохлой крысы, что ты ещё не рожала! Идёт?..
— У меня нет дохлой крысы… — Стась ответила. Потом удивилась. Потом подумала — а чего, собственно? Ну глупо же, право слово, изо всех сил изображать негодование только потому, что в таких ситуациях положено негодовать?!..
Да и до открытия киоска ещё девять минут.
— Значит, я прав! — он опять просиял самодовольной улыбочкой от уха до уха, — Но вернёмся к трогательным чуйствам… Нэжьно любимая подружка, после какой-нибудь заварушки потерявшая профпригодность? Вряд ли… Вас же страхуют на этот случай… Нет, почему-то мне кажется, что это ребёнок. Не твой, разумеется, но чем-то близкий… Племянница?.. Хм-м… Возможно… Или — ребёнок друга… Хм-м… Скорее всего — погибшего. Хотя — нет, не друга — подруги. Я бы сказал даже больше — коллеги. Возможно, напарницы. Тебе сколько до срока оставалось?
Он умный — да.
Очень умный…
Но достаточно ли он умный, чтобы…
— Да не дёргайся ты! — снова смех, — Я не из хранителей, или кто там за тобою охотится. Просто амазонкой от тебя разит за милю, скажи спасибо, что в этой глуши сравнивать не с кем. Манеры, походочка, жесты… Кстати, такая походочка без ежедневного тренинга сглаживается уже где-то через полгода… Так что ты — явная честитка, у джинжерок взгляд другой, видел я их… К тому же у них иные критерии, сама знаешь. Но вернёмся к «Солнечному зайчику»… Остаётся ещё один вариант — ребёнок врага. Возможно — тобою же убитого. У тебя же благородство печатными буквами через всю рожу проштамповано! Я прав?
Была такая игра с разноцветными гвоздиками, которые надо вставлять в гнёзда на серой пластинке, пытаясь угадать задуманные противником комбинации цвета пяти выбранных гвоздиков и их места в ряду. Если ты угадал гвоздик по цвету — появляется одна белая фишка, если по цвету и месту — чёрная. «Диалогом» она называлась… Глупое название, а игра ничего, Стась любила её когда-то.
Бэт, похоже, тоже её любил.
— Ты кого-то убила на ринге и теперь содержишь оставшегося без кормильца несчастного сиротку?.. Чушь собачья. На что хочешь спорю — на ринг сегодня ты вышла впервые. Покалечила кого-то во время рейда с аналогичными последствиями? Реальнее… Но не думаю. Я видел твой стиль, ты не просто осторожна сверх всякой меры — ты королева осторожности. Если уж ты кого и убьёшь, то сделаешь это не сгоряча, предварительно продумав всё до мелочей и заранее для себя решив… Я прав? Так что же у нас остаётся?..
Оставалось минуты четыре. Пока пусть себе треплется. А потом… В конце концов, тут тоже есть турникеты на входе в места определённого назначения…
— Племянница. Или сестра. Младшая, разумеется, и разрыв очень большой, лет десять. Впрочем, это всё ерунда, это я так, за ради светской беседы… Да и любопытно… Знаю, что порок, но ведь так приятно свой порок удовлетворять! На самом-то деле я не за этим к тебе подошёл…
До открытия киоска оставалось меньше минуты, когда он сказал:
— Хочешь работать на меня? Я неплохо плачу. Нет, я серьёзно!..
Верхний Галапагос. Отель «Хилтс»
Аликс
— …Я так и сказала администратору: «Как хотите, а это просто недопустимо!» Да, я прямо так ему и сказала! Что они себе позволяют?!..
— Фиммальхен, дорогая, тебе вредно волноваться, попробуй лучше салат, он сегодня на редкость…
— А всё-таки это была женщина! — Ингрид хихикнула и немного смущённо пояснила — Я видела её в бассейне, в чём мать родила, представляете?! И знаете — с кем?! С Яном Краузе!!!
Цинтия (или всё-таки Порция) поджала тонкие губы:
— А чего ещё можно ожидать от эриданки? Удивляюсь, как их вообще…
Фиммочка тем временем, проморгавшись, спросила с живейшим интересом:
— А что… фон Краузе… он тоже был, ну, это… ну, э-э-э… Вы меня понимаете?..
— Абсолютно!!! — Глазки у Ингрид расширились почти до квадратного состояния.
Теперь уже заинтересовались все.
— Ну и… как?
— Ой, девочки!!! — Ингрид прижала кулачки к бурно вздымающейся груди, зажмурилась и восторженно замотала головой, — Нет слов!!! Такая фигурка!.. М-м-М-м-м!!!
Порция-Цинтия, слушая внимательно, между тем поджала губы так, что длинный нос её почти стукнулся об острый подбородок.
— Милочка, Вы что, и сами… э-э… там присутствовали? В этом… э-э… бассейне?
Она произнесла последнее слово с той непередаваемой интонацией, с которой активист общества трезвости произносит словосочетание «пивной ларёк». Ингрид покраснела так, что проявились обычно почти невидимые светлые реснички.
— Ну что вы… Как можно! Нет, конечно! Я в окошечко сверху… Случайно…
Шелест листвы сливался с шелестом отдалённых голосов. Музыка в парке была почти не слышна, так, лёгким фоном. Чирикала какая-то птичка, да в тон ей перезванивались серебристые обручи А-Ль-Сью.
Фиммочка покосилась на мужа, увлечённого картами и не обращающего на женские разговоры ни малейшего внимания. Понизила голос:
— А… это?.. Ну, сама понимаешь… Как?
Ингрид запунцовела вконец. Пролепетала растерянно:
— Девочки, но ведь я только со спины… Да и далеко было…
— А правда ли, что у него на левой ягодице есть пикантная родинка?
— Правда-правда, — сказала А-Ль-Сью довольно громко своим кукольным голосочком, — Хорошая такая родинка, прямо на попке. И совсем не выступающая, гладенькая такая и приятная на ощупь…
Возникло шокированное молчание. Мужчины заинтересованно подняли головы от карт — они всегда заинтересовывались, когда говорить начинала А-Ль-Сью. И заинтересованность их была полна несколько испуганного азарта.
