для диагностики).
— Да, этот — труп, — абсолютно без нервов констатирует японка с видом лаборанта, занятого привычной операцией. — Так. Тику ты предупредил, сама слышала… Мартинес с тобой тоже говорила, её голос ни с чем не перепутаешь…
— Ты из капсулы слышала?!
— А ты как хотел?! — учащаяся первого колледжа неподдельно изумляется. — Вначале мне блокируют процедуру, о которой мы с вами договорились!
— Это недора…
— Потом приносишься ты, в мыле и в пене! С личным оттиском самой Тики Хамасаки!
— А это ты как поня…
— Потом — это всё! — она возмущённо тычет пальцем в сторону трёх тел под стеной. — При этом ты вообще гайдзин!
— И чё?! Последний аргумент, он к чему?! Я что, не человек?!
— Личный оттиск Тики Хамасаки, — терпеливо наклоняет голову к плечу азиатка, вздыхая, как учитель от тупого ученика. — У гайдзина. При этом даже суслику понятно, что будь он же у её родного супруга, утреннего снижения их котировок на бирже… — она не договаривает, переключаясь на другую мысль. — Как ты его убил?
Я на какое-то время зависаю и не знаю, что ей ответить.
— Это важно! Я не против тебя! — Тераяма подступает вплотную. — Это, — ещё один кивок на троицу в углу, — второй синдикат! В твоих интересах очень быстро понять, что делаем дальше!
— Что есть второй синдикат?
— НЕ ТЯНИ ВРЕМЯ! Якудза, одна из первых трёх семей. РУССКИЙ, Я — ТЕРАЯМА! Не Хамасаки, не Онода, не Саджо! И я всё это время лежала в капсуле и тряслась от ужаса, пока вы тут воевали! Чихнуть боялась! Я оценила всё, не набивай себе цену! Быстро отвечай!
— Ну и как тут не спросить любимую Мартинес, кто такие Тераяма, — бормочу ей и лезу за своим допотопным телефоном.
Я бы мог позвонить и через интерфейс, особенно после ночного прогресса, но при малознакомой и местами мутной титульной, наверное, этого лучше не делать.
Как и не писать свои вопросы Айе в скрытом чате — я очень хорошо помню, как та же Тика весьма толсто намекала, что читает абсолютно всё вокруг себя, что захочет. Как бы не без ограничений по радиусу.
***
Рыжий позвонил повторно буквально через несколько минут, когда она в прямом смысле неслась бегом по парку на выход из комплекса.
Мама, дай ей бог здоровья, врубилась в тему с половины пинка и без разговоров отправила на внешнюю школьную парковку ближайший экипаж эскадрона. Пятёрка небрезгливых и вооруженных земляков сейчас были более чем кстати, особенно в свете эскапад папаши Миру и в адрес Рыжего, и, видимо, в адрес самой Тики-сан — ну а как ещё понимать вооружённые разборки с такими-то атрибутами?
— Да. — Айя ответила ему прямо на бегу, старательно сохраняя дыхание.
Везёт же Эрнандес — та как конь бегает. Правда, для этого подруга и тренируется по утрам как эта же лошадь.
— Тераяма — они кто?
За его спиной красноречиво маячила и сама одноглазая, пританцовая от нетерпения.
— Смотря в каком контексте. — Эх, Рыжий, Рыжий. Ну сколько раз тебе говорили учить не только эту свою математику. — О чём конкретно речь?
— Она требует ответа, чем я убил этого, — Виктор кивнул на одно из тел в углу. — Ссылается на свою фамилию. Говорит, что в данной ситуации она не против меня.
— Бля… не могу… — Мартинес остановилась и упёрла ладони в колени, сгибаясь вопросительным знаком. — Не могу я как Эрнандес носиться…
Справедливости ради, только что пришло уведомление от назначенного экипажа. Свои всё равно будут на парковке не раньше, чем через четыре минуты. В переводе на простой язык это значило, что можно не лететь галопом, а отдышаться и дойти шагом.
Японка за спиной одноклассника порывисто качнулась вперёд и потянулась за его телефоном:
— Мартинес! Я…
— Виктор. — Айя уже запустила все возможные приложения и, наверное, сейчас била даже собственные рекорды по скорости мыслительных процессов. — Ответ на твой вопрос, исходя из ситуативного контекста. — Поставить одноглазую на место лучше сразу, на всякий случай. — Тераяма — заместитель главного военного прокурора Федерации. Брат дедушки Саты, стоящей сейчас у тебя за спиной.
— Хм. А причём к нам тут военная прокуратура? — Седьков на удивление точно сориентировался и придержал новую знакомую за руку, не давая выхватить у себя телефон. — Армейцев среди нас нет, юрисдикция явно мимо.
— Контекст. Тераяма-старший — рекордсмен по возрасту и в войсках, и вообще во всех органах юстиции. Ему семьдесят девять. — Параллельно с общением Мартинес внимательно следила за малейшими нюансами мимики лицеистки. — Он — зам уже тридцать четыре года. Куча его учеников где только не служат — резюме обязывает.
— И дед никак за такой срок не переберется в первое кресло? — Рыжий без разбега переключился на своё обычное амплуа и радостно заржал. Весьма не к месту. — Если чел треть века ходит в замах, это же минус? Не плюс?
Тераяма-младшая неподдельно вспыхнула обидой и влепила раскрытой ладонью между лопаток Седькова:
— Вот ты!..
Такого не подделаешь, мысленно заметила сама себе младшая Эскобар. Похоже, у одного несовершеннолетнего русского джентльмена просто талант — наглухо отбивать абсолютно у всех собеседниц противоположного пола любую склонность к этикету.
Надо быть очень одарённым, чтобы абсолютно у всех баб вокруг регулярно возбуждать желание тебе врезать. Причём даже в те моменты, когда уместно вести речь о неоплатной благодарности.
А вслух Айя более чем спокойно сказала:
— Виктор, ты ошибаешься. Вернее, кое-чего здорово не учитываешь. Хироюки Тераяма треть века зам уже двенадцати или одинадцати главных военных прокуроров федерации. Это важный нюанс.
— То есть, его боссы приходят и уходят? А он как сидел в своём кресле, так и сидит?! — похоже, до любимого одноклассника всё-таки начало доходить.
Даже эта идиотская улыбка с лица в момент испарилась.
— В точку. Я всегда говорила, что ты гений, — с нечитаемым подтекстом кивнула Мартинес. Потом, правда, не удержалась и добавила. — Гений с охереть каким чувством такта, обстановки и безошибочным ощущением правильности момента.
— В смысле? — Рыжий впечатлился, озадачился и захлопал глазами.
— Когда, что, где и кому сказать, — невозмутимо пояснила младшая Эскобар. — Особенно со жмуром за плечом, с незнакомой практически тёлкой рядом и…
—
