Ардеа с восхищением следил за плавными, красивыми движениями молодой девушки, и сердце его усиленно забилось. Никогда еще Амара не казалась ему столь прекрасной, как в эту минуту, когда вытянув руки и с развевающимися по воздуху белыми одеждами она спускалась к нему, подобно лебедю с распущенными крыльями.
"Как было-б хорошо, — невольно подумал он, — остаться навсегда здесь, среди этого сказочного народа, и назвать своей эту очаровательную девушку, которая все больше и больше овладевала его сердцем. Но, увы! Для него, жителя Земли, — это неосуществимая мечта.
Ардеа провел рукой по лбу, и тяжелый вздох вырвался у него из груди.
— О чем задумались вы? Что так печалит вас? — участливо спросила не перестававшая наблюдать за ним Амара.
— Я думал о том, что вы самый удивительный в свете народ, и что мне будет очень жаль расстаться с вами, — ответил Ардеа, силясь улыбнуться.
Он прижал к губам полученный цветок и спрятал его на груди.
— До самой смерти бережно буду я хранить этот цветок, хотя мне не нужно никаких вещественных напоминаний. Я и так никогда вас не забуду! Вы добры и прекрасны, — так прекрасны, что никакое воображение человеческое не в состоянии создать ничего более совершенного.
— Какой вы льстец! — сказала, покраснев, Амара. — Меня здесь не балуют такими комплиментами. Но скажите мне, к какому народу вы принадлежите? В вас есть что-то такое странное. Мне уже давно хочется предложить вам этот вопрос.
Ардеа повторил то, что говорил раньше Нирдане, а именно, что он — сын мага и не знает своих родителей.
Амара задумчиво смотрела на него.
— Итак, вас действительно окружает тайна! Впрочем, иначе и быть не могло. Вы слишком отличаетесь от всех людей, которых я видела; а между тем, я знаю все народы, населяющие нашу планету. Скажу больше, вы похожи на того человека неведомой расы, который был супругом дочери Имамона и, как говорят, был невольной причиной ее смерти.
— Как же вы можете знать, что я похож на него? Или легенда дала подробное описание его наружности? — спросил смеясь, Ардеа.
— Нет, я сама, лично видела его, так как тело его превосходно сохранилось.
— Как? У вас хранится тело этого человека? И его можно видеть? В таком случае, ради всего святого, покажите мне его! — вскричал пораженный князь.
— Хорошо! Завтра вечером во время праздника я покажу его вам.
— Пойдемте лучше сегодня, — умолял Ардеа.
— Сегодня я не могу. У меня есть работа в храме, и кроме того, я должна прочитать некоторые приготовительные молитвы к великой церемонии на послезавтра.
— Какая же это будет церемония? — спросил Ардеа.
— Будет праздноваться годовой праздник богини. Торжество откроется большим собранием у моего отца, завтра вечером. Будут танцевать, заниматься музыкой и вообще веселиться как можно. Весь следующий день должен быть проведен в посте и молитве; а вечером будут освящены в храме все браки, что делается только один раз в год. Тогда же к богине приносятся все дети, родившиеся в течение последних трех месяцев; над ними совершают священное омовение и провозглашают имена, которые им положены. Отправлять священнослужение будет отец, как глава народа, и я, как верховная жрица, а потому закон требует, чтобы я соблюла известный ритуал. Но если у вас не хватит терпения до завтра, то я попрошу кого-нибудь из братьев сводить вас туда.
— Нет, нет! — запротестовал Ардеа. — У них тоже будет много дела перед праздником. Мы сходим туда, как вы предлагали раньше.
— Хорошо! А теперь вернемся домой. Мы едва поспеем к ужину.
Все следующее утро Ардеа провел один. Рахатоон и его сыновья извинились, что принуждены его покинуть в виду наступающего вечером праздника и предстоящей на завтра церемонии.
Князь просил не беспокоиться о нем, объявив, что намерен совершить прогулку и занести в дневник свои впечатления, а при случае набросать несколько этюдов. И действительно, Ардеа сделал несколько набросков лучших видов, какие попались ему на глаза в эти дни. Потом, вернувшись домой, он сел к окну и задумался.
Все его мысли были полны Амарой, красота которой положительно очаровала его. С мучительным беспокойством должен он был сознаться, что чувство его к этой обаятельной девушке очень опасно. К чему могла привести его любовь? Смутит только его покой и лишит ясности мышления, необходимого ему для всестороннего изучения интересной планеты.
Ардеа решил подавить зарождавшееся предательское чувство. Однако, несмотря на столь мудрое решение, он дрожал от нетерпения поскорей увидеть Амару, и часы, проведенные в ее отсутствие тянулись бесконечно.
Наконец, солнце село. Чтобы как-нибудь убить время, Ардеа принялся облачаться в свой парадный костюм, надел на шею звезду посвященных и стал ожидать, когда за ним придут.
Спустилась ночь, и Ардеа видел из своего окна, как вся долина осветилась огнями. В эту минуту на лестнице послышались легкие шаги, и в комнату вошел юноша, пригласивший князя спуститься вниз.
Весь дом Рахатоона был залит светом, и к нему со всех сторон спешили гости. Глава дома сидел в большой зале на возвышении и предложил князю занять место рядом с собой, чтобы тот мог лучше все видеть.
Для такого торжества все селенитки сбросили свои длинные туники и надели короткие, доходившие до щиколоток, юбки. На всех были покрывала из ткани Сама и масса драгоценностей.
Никогда еще Ардеа не был так поражен красотой населения, как в эту минуту. Трудно было сказать, которая из женщин красивее, и никакой земной балет не был в состоянии соперничать в легкости и грации с танцами селениток, ноги которых едва касались пола. Но Ардеа видел одну только Амару, которую скоро разыскал в толпе. Молодая девушка руководила танцем, который, на этот раз исполнялся одними лишь жрицами собравшимися со всех окрестных долин.
Она была в голубом газовом платье, покрытом голубою же тканью Сама. Белое покрывало поддерживалось на ее распущенных волосах гирляндою чудных, как хрусталь блестевших цветов, ветки которых украшали также ее юбку и длинные рукава, развевавшиеся, подобно крыльям, когда она скользила по полу или кружилась во главе своих товарок.
Раз она подошла к князю и, засматривая ему в глаза своим блестящим взглядом, лукаво предложила ему потанцевать с ней.
— Я бы очень этого желал, но куда мне, грузному жителю равнин, поспевать за такой легкой бабочкой, как вы? Ваши танцы прелестны, но они совершенно незнакомы мне, — со вздохом ответил Ардеа.
Когда танцы на время прервались, а гости разбрелись по залам и садам, Амара воспользовалась этим и подошла к князю.
— Идемте! — сказала она. — Я покажу вам мой любимый грот, носящий название "Лунный луч". Говорят, что именно в нем та женщина с Луны открылась в любви Рахатоону. Есть еще два других грота: в одном растут редкие цветы, а другой называется "Последний вздох Амары". Но, по моему мнению, самый красивый из них — "Лунный Луч". Оттуда, — тихо прибавила она, — я проведу вас к гробнице дочери Имамона.
Они прошли по саду сквозь толпу гуляющих и, через расщелину в скале, вошли в галерею, которая привела их в грот, где росли какие-то совершенно особенные кусты и цветы; но Амара не дала своему спутнику хорошо рассмотреть их. Она, видимо, торопилась и повела князя в обширный и высокий грот из синих, как сапфир, сталактитов. В конце этого грота протекал широкий канал, который исчезал в темном туннеле. К воде вело несколько ступеней, у подножия которых стояла длинная и узкая лодка.
Амара вошла в лодку, посадила князя напротив и пустила в ход двигательный механизм. Лодка быстро двинулась по гладким, спокойным водам, и скоро вошла в узкий и извилистый туннель. Фонарь на носу освещал путь, и молодая девушка необыкновенно ловко правила лодкой.
Ардеа не сводил глаз с очаровательного личика Амары, в эту минуту серьезного и сосредоточенного. Сердце его сильно билось; все мудрые решения были позабыты, и он едва сдерживал готовое сорваться с языка любовное признание.
Вдруг в конце туннеля мелькнул бледный свет. Амара задумчиво взглянула на своего спутника, но, встретив его страстный взгляд, покраснела и опустила голову.
В эту минуту лодка вынырнула из туннеля и вошла в большое озеро, окруженное, как стеной, высокими зубчатыми скалами. Посредине озера, в виде гранитной глыбы, виднелся островок, темный силуэт которого резко вырисовывался на усеянном звездами небе.
— Вот усыпальница дочери Имамона и ее супруга, — сказала Амара, нарушая молчание и указывая на остров, к которому они быстро приближались. — Говорят, он не мог пережить своего горя и сошел в могилу вслед за своей обожаемой супругой.
— Да, лучше смерть, чем разлука, — сказал Ардеа, наклоняясь к своей спутнице и заглядывая ей в глаза.
— Их любовь была их несчастьем, — тихо продолжала Амара. — Легенда гласит, что он явился с другого светила и должен был вернуться обратно, так как тело его состояло из иных веществ, чем у нас. Сознание неизбежной разлуки убило Амару, но Ардеа ни за что не хотел покинуть место упокоения возлюбленной жены, и Имамон даровал ему смерть.
