— Что ты собираешься делать? — спросил я. Рожу всё ещё каким-то чудом держал невозмутимой.
— Я тебе сейчас отомщю-ю-ю… — коварно произнесла Сахаринка, не секунду отвлекшись. В её глазах плясали бесенята.
Моя каменная рожа, сука, держись! Вливаю в харю укрепляющий раствор по максимуму! Невозмутимость и спокойствие, как у рептилоида! Дружко, дай мне сил, как в твоей лысине!
Блин, ну это, конечно, был полный звездец. Я даже понятия не имел, насколько мощные ощущения бывают в женском теле. Я чудом удержался, чтобы не заорать во весь голос из-за переполнявших меня острых, но невероятно приятных ощущений.
Подняв руки, Сахаринка крепко сжала груди Перчинки… или мои. Я, кажется, уже прекратил различать, где что. Мозг разрывался от невероятно сильных импульсов.
Распрямившись, Сахаринка осторожно взяла мой сосок в рот… Я едва сдержался, чтобы не начать издавать всякие подозрительные звуки. Через моё тело раз за разом пропускали мощнейшие электрические разряды. Не знаю, это для всех женщин нормально, или только Перчинка такая? Особо чувствительная в зоне груди?
Вот значит, что чувствуют темпераментные женщины, когда берутся за их соски вплотную. Теперь для меня это не тайна.
Сахаринка, Ника и даже Перчинка смотрели на меня с удивлением. Они совсем не ожидали увидеть каменную невозмутимую рожу с выдвинутой вперед челюстью. Я каким-то чудом выдержал? Хотя и побывал на самой грани.
— Ты что, совсем бесчувственный? — в шоке произнесла Сахаринка, отстранившись и оставив мои сиськи в покое. — Я же так старалась…
Знали бы они, чего мне это стоило. Реально, я был в шаге от того, чтобы застонать, как девчонка. И лишь невероятным напряжением воли вытерпел.
Я широко улыбнулся. Наверно, по аналогии с дедом Гарольдом, это можно было назвать «Слава, скрывающий возбуждение».
У Перчинки в глазах мелькнуло отчаяние. Я продемонстрировал своё полное преимущество над ней. Главный агрегат моего настоящего тела стоял колом, оттопыривая штаны. Перчинка не смогла совладать с доверенным ей управлением. И тем обиднее ей было видеть, что я намного лучше управляюсь с её собственным телом!
Это был страшный моральный удар. Намного сильнее всего, что было до этого.
— Должен признать, это было мощно, — признался я. — Едва выдержал.
Перчинка смотрела на меня с выражением крайнего шока на лице. Кажется, наша красотка как раз-таки являлась очень чувствительной, и знала пределы возможностей своего тела. Она примерно представляла, что мне пришлось пережить.
Соски — уязвимое место Перчинки. Так и запишем.
— Ты бы ведь не выдержала, если бы оказалась на моём месте? — поинтересовался я у неё. — Застонала бы во весь голос. Верно, Перчик? Я ведь прав, не отрицай.
— Хах… Нет! Нет!! Нет!!! Хах… янитакая… — выпалила Перчинка, красная от стыда и возбуждения. — Это не правда! Я бы легко… я бы… я…
Она умолкла, полностью раздавленная морально.
— Стало быть и колоться ты тоже не будешь? — лениво поинтересовался я. — Говори быстро! Где Эгина? Где секс-машина… просто машина?
Перчинка молчала, упорно продолжая сопротивляться. Она замотала головой и зажмурила глаза.
— Ника, — я пошевелил пальцами. — Разрешаю тебе пользоваться моей тушкой по полной программе. Удовлетвори себя, как того пожелаешь.
Ника издала хищные звуки хищного хищника, только вышедшего на охоту:
— Ня-я-я! — и бросилась на Перчинку, срывая с себя детали туалета…
Глава 14. Что же чувствуют девушки?
Мы наказывали Перчинку… долго. Как минимум несколько часов. А может быть и больше. Четыре часа или даже пять-шесть.
Мы делали с ней… много всего интересного. Ника отлюбила ее по полной программе и во всех позах. Всего и не перечислить.
— Да… да… — стонала Ника, объезжая Перчинку словно ковбой дикого мустанга. Обнаженная кошкодевочка ритмично двигала бедрами, по всему ее телу блестели капельки пота. — О боже, я чувствую себя такой заполненной!
Лежавшая на спине Перчинка лишь слабо постанывала. У нее не осталось даже сил ругаться. Я уже сбился со счета, сколько раз Ника заставила ее кончить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Головка бьет меня прямо в самое сокровенное… — скромно опустив ресницы, Ника продолжала описывать свои ощущения во всех подробностях. То ли для морального давления на Перчинку… то ли перед Сахаринкой хотела похвастаться.
Вообще, Ника реально ну очень старалась. Даже на озере, когда звериная сущность ей овладела, она такого рвения не проявляла. Сейчас словно рекорд по качественному сексу ставит для книги рекордов Гиннеса.
Понятное дело, она морально опускает Перчинку, показывает той всю ее слабость. Как-никак, кошкодевочка имела много зубов на министра сладостей. И не три и не два. Вспомнить хотя бы тот случай, когда Перчинка дала Соне две свои Способности через Сферы сущности. Ника чуть рабой подземелья не стала после этого. Хотя в том случае больше Торвальд руку приложил. Но тем не менее.
Передо мной Ника красуется, это тоже очевидно. Она хоть и имеет со мной не очень большие Отношения, всего четыре балла, но видит, как ко мне относятся другие девушки. И это явно пробуждает в ней чувство конкуренции.
И это была последняя причина.
— Священные мед, мне так стыдно… — Сахаринка крепко прижалась ко мне, стыдливо прикрыв глазки пальчиками. Однако недостаточно хорошо прикрыла. Сквозь пальцы, неплотно прижатые друг к дружке, она внимательно наблюдала за всеми действиями Ники.
Не удивлюсь, если Сахаринка запоминала и мотала на ус. На оба уса. Точнее, на обе антенны. Рейнджер-фуражир у нас старательная. Ника, конечно, демонстрировала ей свое полное превосходство. Дескать, смотри мирмеция, как я умею, какая у меня упругая попка и сиськи, какой пушистый хвостик и милые ушки! И самое главное, как великолепно я всем этим умею пользоваться! А что умеешь ты? Медом накормить? Ха! Так я тоже умею готовить.
Как-то так я это и видел. Конкуренция в гареме, однако. Все девочки меня очень любят и хотят быть со мной. Но… не хотят делить с другими. Даже Сияна. Рядом со мной они видят только себя, а конкуренток хотят отодвинуть. Собственницы.
Мне как раз таки надо немного другого. Я хочу, чтобы они все были со мной. И не только потому, что я хочу жарить их ночь напролет. Как можно чаще. Всех вместе. Есть еще одна причина. Девчонки мне не безразличны. Они — часть моей семьи, а не просто игрушки для секса. А я хочу, чтобы все члены семьи жили дружно.
Но как этого достичь — непонятно. Мне еще предстоит много работы. Надеюсь, Соня реально сможет помочь…. Но до этого момента еще надо дожить!
Сахаринка, глядя на Нику, возбуждалась все сильнее и сильнее. Я прямо чувствовал, как ее терзало двоякое чувство ревности. С одной стороны ее любимого мужчину активно жарит другая, а с другой — Сахаринка прямо сейчас со мной обнимается. Физическая близость недоступна, зато духовной — хоть отбавляй.
Впрочем, почему это недоступна?
Я сидел в кресле Перчинки, закинув ногу на ногу. Сахаринка сидела у подножья, положив мне голову на коленки. Иногда игриво гладила меня по бедру. И внимательно наблюдала за шалостями Ники. Через камеру мини-карты я видел, как в глубине зрачков мирмеции медленно, но верно разгорается пламя.
Внезапно она резко подняла голову с моих колен и… резво так запрыгнула на них уже полностью! Коленями уперлась в сидение, попку опустила мне на бедра! Руки положила на спинку кресла по бокам от моей головы.
— Сахарок? — я, слегка удивленный, приподнял брови. Не ожидал я такой активности от нашей скромницы, никак не ожидал. Сахаринка иногда умеет преподносить сюрпризы. Я бы даже сказал шокирующие сюрпризы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я хочу тебя… — произнесла она с очень виноватым видом на лице. — Прости… прости меня… я ничего не могу с собой поделать…
Ее глаза находились совсем рядом с моими, и в них горело пламя. Я чувствовал терпкий сладковатый аромат меда. Он смешивался с запахом луговых трав, исходящего от волос девушки.
