Я положил руки ей на бедра, и Сахаринка принялась исступленно целовать мое лицо. Кажется, она решила отметить все возможные точки на нем. Ее мягкие губы касались меня воздушными невесомыми прикосновениями, оставляя невидимые следы.
Я некоторое время гладил ее по бедрам и ягодицам, параллельно расстегивая всякие ремешки. Их у Сахаринки водилось в пребольшом количестве. Тем не менее я уже неплохо натренировался в расстегивании женских шмоток. Особенно у Сахаринки.
Латы и прочие фрагменты облачения рейнджера-фуражира падали на пол один за другим. Сахаринка в то же время раздевала и меня. Блузка, пиджак, юбка — все это летело в самые разные стороны. При этом мирмеция продолжала покрывать меня поцелуями без остановки, смещаясь все ниже и ниже.
Мои труселя… точнее, трусики Перчинки, черные и бархатистые, просвистели в воздухе и упали самой Перчинке прямо на лицо. Она сначала толком не поняла, что это, слишком разомлела под ласками кошкодевочки. Но потом ощутила запах — по идее, очень даже знакомый ей. Я бы даже добавил родной, хе-хе…
Тело Перчинки, в котором я пребывал, все же оставалось женским, и реагировало на ласки самым естественным образом. Я бы даже добавил мокрым образом. Поэтому трусики, шлепнувшиеся Перчинке на лицо, можно было хоть выжимать…
Наша злодейка по инерции глубоко вздохнула, втягивая в себя все развратные запашки. Ее глаза широко распахнулись. Пришло осознание. Она попыталась стряхнуть с себя трусики, мотнула головой, но… Ника среагировала моментально!
— Чего это ты удумала? — поинтересовалась кошкодевочка. Не переставая ритмично двигать бедрами, она протянула руку и крепко прижала трусики к лицу Перчинки.
Той не оставалось ничего другого, кроме как вдыхать. И, судя по ее разомлевшему лицу, Перчинка постепенно входила во вкус. По крайней мере ее тело. Точнее, мое. Реагировало самым естественным образом. Разум Перчинки все еще сопротивлялся. Ушел в глухую оборону, которую нам еще предстояло сломать…
— Ты… ты… не смей… я… я приказываю… — Перчинка огрызалась, но очень вяло. Пропала вся злость и надменность, присущая ломехузе. Воля, кажется, полностью изменила ей. Перчинка полностью отдалась во власть запретных чувств.
— Утю-тю-тю, какие мы строгие, ня, — с улыбочкой произнесла Ника, прижимая трусики к лицу Перчинки еще крепче.
А мы с Сахаринкой тем временем уже вплотную занялись друг дружкой, оказывая на Перчинку усиленную моральную… аморальную атаку. Воительница добралась до моих грудей… до грудей тела Перчинки. Крепко сжав их, она сдвинула их друг к дружке так, что вытянутые соски почти касались друг друга. При этом рейнджер-фуражир нежно лизала ареолы, очень медленно, давая мне прочувствовать каждое свое движение.
Я крепко до хруста сжал подлокотники кресла и запрокинул голову. Какой же кайф… Сейчас уже можно особо не скрываться, Перчинка сломлена достаточно. Можно насладиться сполна и дать кирпичной морде немного отдыха.
Мы сами не заметили, как увлеклись, сильно раскачав кресло. В итоге рухнули вдвоем на пол, оказавшись на мягком ворсистом ковре. Конечно, Перчинка совсем недавно сходила по нему в грязных туфлях, но нам было на это уже глубоко пофиг.
Мы с Сахаринкой на первое время запутались в ногах, руках и сиськах друг дружки. Вышло довольно забавно, мы неплохо повеселились, распутываясь. Но потом как-то естественно и непринужденно приняли позу, именуемую в народе шестьдесят девятой. Я на спине, а Сахаринка сверху.
Крепко впившись пальцами в ягодицы мирмеции, я наслаждался ее киской, истекающей сладостью. Водил нежно языком по складкам кожи, под которой прятался клитор. И тоже самое самое делала Сахаринка со мной.
Чувство было очень мощным. Пронзающим. Каждое нежное движение язычка Сахаринки прошивало мое тело навылет. Черт… твою мать… оно нарастает с каждой секундой… отчасти это похоже на то, к чему я привык в старом теле… но в то же время и другое… и намного, намного мощнее!
Так мы и ласкали друг друга самозабвенно и искренне, пока наконец не произошло самое важное, взрывное и ошеломляющее событие. То, что заставило нас крепко прижаться друг к другу, переживая единое мощнейшее чувство. Одно на двоих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Женский оргазм… так вот, что это за штука такая. Нечто невероятное. Я бы даже сказал глубинно-первобытное. Не выдержав, я заорал от удовольствия. Мои побелевшие пальцы погрузились в ягодицы Сахаринки настолько глубоко, насколько это было возможно. Чую, останутся синяки в форме моих… Перчинкиных пятерней.
Волны судорог прокатывались по всему моему телу, принося с собой невероятное наслаждение. Особенно сильно сокращались мышцы в районе таза. Там с телом просто происходило что-то невероятное. Мне казалось, что я сейчас вполне в состоянии коленями откручивать огромные гайки размером с колесо грузовика. Блин, как бы Сахаринке голову не расплющить. Понятное дело, что мирмеции сильны, выносливы и могучи, но против магии секса они слабоваты…
Сахаринка, судя по ее стонам и всхлипам, испытывала тоже самое. Мы практически одновременно финишировали, достигнув пика наслаждения. Я чувствовал, как конвульсивно сокращаются мышцы Сахаринки, плотно прижатые ко мне. Это было восхитительное чувство единения. Мы словно на самом деле стали одним целым. От этого я сам возбуждался все сильнее и сильнее.
Глядя на нас, и Ника заводилась все сильнее и сильнее. Случайно взглянув на кошкодевочку через камеру, я увидел слезинки в уголке ее глаз, обращенных на нас. Ника ревновала? Моего тела ей было мало? Теперь Она, как и Сахаринка, хотела получить и меня настоящего?
Прости, Ника. Нельзя обладать и тем и другим сразу. Я, как-никак, не могу разорваться. И я не квантовый человек, чтобы находиться сразу в двух местах одновременно. Я могу и хочу любить вас всех, мои няши… но только по очереди.
Перчинка, кажется, почувствовала, что Ника дала слабину. Ее зловещие черные глаза, глядя на кошкодевочку через щели в трусиках, пылали торжеством. Хм, это что такое? Наша пленница что, снова обрела уверенность в своих силах? Думает нас всех перехитрить? Да как бы не так!
— Рядовая Ника! — отдал я команду командирским тоном. — Слушай мою приказ!
Волшебница от неожиданности совершенно по кошачьи подскочила высоко в воздух. Даже громкое «Ня-я-я?!» выдала. Мой член с громким чпоканьем покинул ее киску, весь блестя от смазки.
Я тут подумал… Ника, конечно, магией защитила себя от нежелательной беременности. Но предположим на секундочку, что она реально забеременеет. От кого тогда будет ребенок? От биологического тела? Или от того, кто за рулем? Вопрос-то довольно интересный… когда у двух душ рождается дитя, оно получает только генетическое наследство? Или в том числе кусочки души от родителей?
Физическое тело от меня и Ники, а духовное — от Ники же и Перчинки? Сколько интересной пищи для размышления.
Ладно, это все досужие рассуждения. Сейчас надо отдать личному составу няк четкие приказы и указания. А то без хозяйской командирской руки няши теряются и не знают, что им делать.
— Слушаю, командир! — голенькая Ника встала передо мной навытяжку и отдала честь. Ее груди, готовые отдать долг Родине, с очень серьезным видом смотрели на меня, ушки стояли торчком, а хвостик плавно ходил из стороны в сторону. Влажная киска блестела, готовая к марш-броску в любой момент.
— Наш пленник имел наглость потерять берега, — я, тяжело дыша, указал на Наперченую. — И нуждается в дополнительной стимуляции покорности.
— Я готова заняться ее воспитанием по серьезному! — отчеканила Ника. — Что для этого делать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— БДСМ, — любезно произнес я, смакуя каждый слог. — Мы, конечно, еще любители в данном направлении, и только учимся… Но стараться будем изо всех сил! Рядовая Ника! Зафиксировать предательницу и изменницу в правильном положении! И подвесить к потолку!
— Слушаюсь! — глаза кошкодевочки с вертикальным зрачком горели неугасаемым огнем энтузиазма. И желанием познавать новое. Отличная мотивация! Наперченая, держись!
