— Не понимаю…, почему началась новая война? И с кем, если мы победили??
— Вы умерли герр Гитлер, и началась война за звание Фюрера. Победители устроили войну между собой. — Ответил бесстрастный голос Толерана.
Фюрер вновь угрюмый и хмурый, с выражением небывалого отвращения на лице, смотрел на раскрытую книгу. Что-то пробормотав он шумно вздохнул и сказал.
— Я не вечен! Я не машина! И когда-нибудь я всё равно умру! — Он почти рычал. — Выходит, моя Империя падёт, едва исчезну я? Проклятье! Зачем тогда вообще начинать эту чёртову войну???
Сказав это, почти прокричав, Гитлер ударил кулаком по столу и вдруг замер, ошарашено выпучив глаза. Он смотрел куда-то мимо толерана, смотрел, не видя ничего вокруг. Через пару секунд он бессильно растёкся в кресле. Горько усмехнулся.
— Никогда бы не подумал, что могу сказать такое. — Он хохотнул и, тряхнув головой, будто пытаясь таким образом выбросить прочь бредовые мысли, произнёс. — Как нам быть толеран? Как не просто завоевать империю, но и сохранить её?
— Я просчитал все вероятности. — Толеран как-то странно дёрнулся всем телом. При этом его голова осталась абсолютно неподвижна. — Без вас, без фюрера, вероятность начала новой войны, которая приведёт империю к гибели — 54 %. Вероятность начала новой войны в случае вашей смерти в ближайшие 50 лет после победы над мировыми державами и становления империи — 83.4 %.
— То есть, — Гитлер подозрительно смотрел на своего гостя: у него что-то не то творилось с металлической рукой, — мне нужно протянуть минимум 50 лет после победы?
— Нет. — Толеран вновь дёрнулся всем телом, но в этот раз неподвижной осталась не только голова, но и металлическая рука. — Вам придётся жить вечно.
— Что?.. То есть… — Гитлер ошеломлённо потряс головой и немного визгливо рассмеялся. — Да вы бредите Толеран! Это не возможно — раз! И вряд ли я захочу жить вечно — это два! И…
Тело толерана дёрнуло снова. Только теперь металлическая рука начала светиться. Всю её поверхность прочертили белые, тускло светящиеся ручейки, они светились сначала ярко, а теперь всё слабее и слабее. Они чем-то напоминали рыболовную сеть…
— Что с вами творится Толеран?
— Незначительные повреждения внутренней структуры позитронных ускорителей. — Толеран больше не дёргался, голова повернулась к светящейся руке. Глаз на металлической её части теперь светился тусклым синим светом. — Повреждения устраняются в автономном режиме. — Лицо толерана повернулось к фюреру и синий искусственный глаз брызнул сеточкой сине-белого света. Сеточка упала на стол и с шипением стала вгрызаться в его лакированную поверхность.
— Что за шутки! — Воскликнул Гитлер, подскакивая на ноги.
— Формула. — Как ни в чем ни бывало, говорил бесстрастный получеловек полуробот. Фюрер глянул на ещё дымящийся стол. В лакированной поверхности чётко виднелись цифры и химические символы. — Этот препарат позволяет неисправной человеческой единице, функционировать. — На вопросительный взгляд фюрера, толеран пояснил. — Возвращает молодость.
— К-хм… — Гитлер сел обратно в кресло. Недоверчиво глянул на книгу, потом на толерана, на выжженную в столе формулу и снова на книгу. — Ещё один бесценный подарок…
— Не совсем так. — Толеран замолчал, будто человек подбирающий слова для короткой, но убедительной речи. — Данная формула выстроена моими аналитическими системами, на основе данных, что хранят мои базы данных. Вещество, которое можно получить с помощью этой формулы — вернёт молодость, но неизбежно приведёт к смерти. — Гитлер мрачно слушал. Толеран прервался, но он не задал вопроса вертевшегося на языке. Молча буравил тяжёлым взглядом каменное лицо толерана. — Оно нуждается в доработке, испытаниях на живых людях. Пока препарат бесполезен. Ваши учёные должны доработать его.
— Доработают…, надеюсь… — Гитлер хмуро изучал свои ногти. Потом поднял голову и решил таки задать мучавший его вопрос. — Толеран, отчего я умер, там, в буд…
Комната была пуста.
— Проклятье… — Буркнул фюрер и решительно открыл шкафчик, в котором хранились бутылка шнапса и бокал. Когда он выпил, то вдруг ощутил лёгкое жжение в груди. Потом на плече и запястье. Почему-то закружилась голова… — Что за…
Он смотрел на своё запястье, где расплылось алое пятно кожного раздражения — но удивило не это. Дело в том, что пятно на его глазах разрослось, охватив почти всю кисть, покраснело, став почти малиновым и на его же глазах, стало исчезать. Вскоре рука была прежней. Фюрер минут пять смотрел на свою руку, потом глянул на бутылку. Не менее решительно он спрятал обратно в шкаф и бутылку и рюмку. Взъерошив волосы, он принялся читать последнюю главу, в которой говорилось о влиянии национал-социализма Германии на послевоенный мир. Сначала читаемые слова не доходили до сознания фюрера — он непрерывно что-то бурчал себе под нос. Что-то о том, что из-за этого путешественника во времени его начали мучить галлюцинации и что он, уже слишком устал для того, что бы ждать и дальше возвращения толерана, которое обязательно случится…
Гитлер не сомневался, что в эту ночь, Толеран к нему ещё заявится…
Человеческая единица, обозначенная как Гитлер, так и не поняла, что произошло. Но иначе было нельзя. Анализ возможных последствий, передачи Гитлеру полной информации, о провале миссии после третьей коррекции, показал, что последствия передачи информации приведут к провалу миссии с вероятностью в 37 %. Я не могу этого допустить. Гитлер умер не от старости, и он никогда не узнает, что его убил я. Точнее, его убила не достаточно полная база данных, касательно физиологии полностью органических человеческих единиц. Моё тело, получив дозу облучения, непрерывно очищает себя, от посторонних активных частиц. Таким образом, ионизирующее излучение моего тела, после выхода из зоны воздействия ионизирующих излучений, само излучает во много раз меньше безопасного минимума. Безопасного, для самых древних из кибернетических организмов. Как выяснилось, для человеческих единиц лишённых модификаций, этот минимум был смертельно опасен. Я, излучение моего собственного тела, запустило в теле Гитлера естественный механизм органического тела — рост раковых клеток. Он умер от опухоли мозга. Умер спустя много лет после контакта со мной, но анализ тканей мумифицированного тела Гитлера показал, что спусковым механизмом послужило как раз облучение, полученное им во время контакта со мной. Теперь ситуация исправлена, мне удалось безопасно и почти незаметно очистить организм человеческой единицы Гитлер от радиоактивных частиц. Вероятность успешного выполнения миссии выросла до 99 %. Мне остаётся лишь проверить временные точки и продолжать двигаться к точке, где началась Наша война.
Бессмертный фюрер — он не планировался в процессе выполнения миссии. Но как показала практика, без данного не учтённого фактора, успешное выполнение миссии маловероятно.
Теперь задача скорректирована, и шанс успеха заметно вырос…, но не достиг отметки вероятности в 100 %…
«Война почти закончилась…, они напали неожиданно — никто не мог и предположить, что немцы всё же начнут эту проклятую войну!..
Руки дрожат, трудно писать сейчас.
После того как мы заключили все эти новые соглашения — они напали. Мы считали их друзьями, они помогли стране в 41-ом, так это подло, но именно так они поступили…. Всё было сделано только что бы усыпить нас — заставить поверить, что они друзья.
Немецкие танки атаковали 5-ого мая 1942-ого. 5-ого первый выстрел был сделан по нашей границе, а сейчас 25 августа и бои идут уже в Москве…»
Яростно жужжа, пуля пролетела совсем рядом. Алексей дёрнулся всем телом, и вторая пуля пролетела там, где только что была его голова.
— Чёрт… — Прошипел Алексей, глядя на простреленный блокнот. Прямо посредине последней сделанной им записи, зияла большая чёрная, чуть подгоревшая по краям, дыра.
Несколько пуль врезались в осколки бетона, очень близко от него. Так близко, что фонтанчики серой пыли, прежде чем рассеяться плюнули в него порцией мелких камешков. Чуть выше и вся эта очередь легла бы точно ему в бок.
Алексей перекатился через гребень насыпи и кубарем скатился на дно какой-то ямы. Матюгнувшись, он сел и прижался спиной к изрезанной поверхности воронки. Подарочек от люфтваффе — килограмм 500 было в той бомбе, что нарисовала здесь такую глубокую воронку…, он расстегнул ворот грязной гимнастёрки, облизнул потрескавшиеся губы и покрепче ухватился за автомат. Трофейный. Кажется, он его давно уже забрал с трупа фашиста…, или недавно. На всякий случай он проверил рожок — полон. Хорошо, можно ещё повоевать. Алексей медленно пополз на край воронки. Высунулся над ней и настороженно осмотрелся. Пусто, нет никого. Может, показалось? Он давно ничего не пил и не ел тоже давно…, нет, тут война, тут не школьный класс и детишки над любимым учителем не подшутят. Тут если показалось — нужно действовать, потому что не проверишь ты, кажется или нет, никак не проверишь…, только если не будешь действовать. Если погибнешь — не показалось. Если живой, то…
