С новым крепким матюгом на устах, Алексей подскочил и пулей метнулся прочь. Сильным прыжком он скрылся в проломе ближайшего здания. За спиной грянул взрыв. Воронка исторгла клуб чёрного дыма. Жутко визжа, во все стороны полетел щебень. Алексей лежал недвижно словно мертвец. Он ждал, он…
Что-то внутри содрогнулось, где-то в душе, окатило её каким-то потусторонним холодком. Мрачный, хищный взгляд его следил из пролома за окружающей местностью. Он ждал, словно зверь, ждал пока добыча придёт. Придёт к яме, что бы убедиться в его смерти. Алексей уже давно освоил эту науку — науку зверя, ждущего в засаде. Он давно воевал здесь совсем один — ему пришлось научиться…
А сначала их было много. Сначала целая армия, сила…, он был уверен, что фашисты просто не в силах сломить их, никак не в силах…
Мертвы все. Один он. И солдаты мертвы и граждане простые, что с ним вместе были, недавно были кстати. Вот Серёжка, молодой совсем, лет наверное 17 ему было…, его снарядом разорвало — глупо так погиб…
Кто-то крикнул что-то непонятное, кажется приказ…, идут. Алексей вновь ощутил странный холодок — кажется, сейчас не нужно шевелиться. Сейчас нужно ждать, а потом уходить по следам отступающих остатков армии, по следам убегающих из Москвы горожан. Тогда, тогда он сможет спастись…
Алексей мягко, почти нежно поднял автомат.
Ганс уважительно кивнул тому месту, где секунду назад лежал русский солдат. Умели они воевать, эти русские. Особенно такие. Те, что остались в городе, а не отступили. Уже неделю в городе нет организованных войск, нет командования, нет ничего — даже системы водоснабжения либо уничтожены, либо перекрыты что бы выкурить из города последних его защитников. Но бесполезно. Одиночки навроде этого грязного солдата, по-прежнему здесь и по-прежнему они делают уже взятый город, непригодным для использования войсками. Стоит зазеваться, стоит только не проверить буквально каждый кирпичик в радиусе трёхсот метров и в самый неподходящий момент гремит выстрел и ещё один немецкий солдат уезжает на родину в гробу. И новая броня здесь почти не помогает — русские быстро научились стрелять в голову, а их дьявольская меткость сделала даже этих полумёртвых солдат грозными противниками.
Ганс бросил гранату туда, где скрылся русский — за насыпь из бетона, камня и дерева, густо перемешанных взрывами бомб и гусеницами танков…, один из них как раз стоял в сотне метров от них. За секунду до взрыва, Ганс глянул в ту сторону. Металлический титан стоял в проломленной, видимо им же, стене, завернув пушку под неестественным для него углом. Давно погибший танк…
Щебень дробно простучал вокруг и Ганс пригнул голову. Выглянув из-за кучи хлама, за которой укрылся, он не обнаружил ничего подозрительного. Подняв руку, он жестом показал, что нужно делать. В полном молчании немцы переместились по левому краю широкой улицы, умело используя укрытия из воронок и завалов. По правому краю переместилась вторая часть его отряда.
— Петро! — Взрычал Ганс.
— Шо? — Застыв истуканом, ответил украинский солдат, не так давно надевший форму.
Ганс побагровел. И яростным лающим голосом скомандовал приказ. Украинские русские, подчинились и двинулись вперед, как их учили. К сожалению, учили их на скорую руку, и сравниться с немецкой частью отряда Ганса они не смогли. Будь вот, например, в том проломе автоматчик — он положил бы половину этих украинцев и успел бы скрыться. Ганс плюнул и сокрушённо покачал головой. Если бы не то, что творили эти люди, эти русские с Украины, непосредственно в бою — он бы давно перебил бы их всех самолично, а начальству доложил бы что они пали в бою. Они сражались яростно, бездумно, но как оказалось — успешно. Особенно против своих же — русских…, как они их называли — москалей. Чем эти русские отличались от тех, что жили здесь? Ганс не очень понимал. Но сами они почему-то считали, что друг от друга сильно отличаются…, может быть.
Трупа в воронке не было. Рядом тоже. Ганс приказал залечь и какое-то время они ждали, а затем приступили к поискам других подобных защитников-одиночек, уже мало чем отличающихся от диких зверей.
Алексей осторожно пробирался через завалы, сквозь разрушенные здания и забитые обломками этих зданий улицы. Он двигался в ту сторону, куда уходили горожане и отступающие войска. Он решил вернуться к людям. Пусть его расстреляют, как труса или немецкого шпиона, но он больше не мог. Ему так не хватало просто человеческой речи, просто человеческой еды…, хоть какой-нибудь еды…
Он шёл вечером, шёл ночью и, наверное, зря шёл. Именно ночью, он оступился и упал. А когда солнце, пробившись через переплетение руин, коснулось его лица — он открыл глаза и увидел дула трёх автоматов наставленных на него. Алексей сел, злобно глядя на своих врагов. Много, слишком много.
— Ты храбро сражался русский. — Проговорил офицер, в помятой и пыльной форме.
— Говорит ты храбрый скотина. — Перевёл солдат в немецкой форме, с подозрительно не немецким лицом и акцентом. — Радуйся, под салют сдохнешь гнида.
Алексей плюнул в их сторону и руки метнулись к поясной кобуре, автомата рядом не было, но пистолет…, пуля попала в плечо.
— Хороший солдат. — Улыбнулся Ганс, убирая оружие. Он смотрел на лежащего ничком русского и видел его глаза — он не боялся, он не был сломлен этот храбрый русский! — Перевяжите его и поднимайте. Мы возвращаемся.
— Шо? — Вскинул брови солдат с украинским акцентом. — Я его перевязать? Тьфу!
Ганс развернулся и его кулак врезался в челюсть солдата.
— Ях жеш ты сука фашисткая! — Взвыл парень уже с земли, хватаясь за автомат. Немецкая половина отряда немедленно развернулась. Украинцы разом шагнули назад и медленно подняли руки. Ганс внимательно смотрел на их лица. Долго и внимательно.
— Приказ вам ясен. Действуйте. — Проговорил он после разочарованного вздоха. Среди этих русских не было подобных лежащему сейчас перед ним раненному солдату. Они был смелы, отчаянны, но не настолько…, подобные этому русскому были раньше. На подступах к городу. Теперь они мертвы — убиты вот такими же, как этот солдат.
Ганс выпрямился и отдал честь поверженному солдату, так как было принято у них, у солдат Советского Союза. Может быть, уже через несколько месяцев, он вновь повстречает этого русского, но повстречает его не в этой грязной гимнастёрке, а в форме солдат Третьего Рейха!
Мумба сидел в засаде.
Он уже много часов тут сидел. Долго сидел. Терпеливо. Он ждал, как настоящий охотник и воин. Потому что только настоящий охотник умеет ждать долго и только настоящий воин умеет убивать. Мумба умел. Сегодня будет хороший день — сегодня он отрежет множество ушей! А когда вернётся домой — о! Когда вернётся, даже Лулуб не сможет обратиться к нему с грубым словом! А если обратится — Мумба убьёт его! Потому что Мумба Великий воин!
— Солдаты! — Говорил сэр Эдгар Элдриш, вышагивая перед строем чернокожих солдат. Он говорил жёстко, стальным и властным голосом настоящего английского офицера. Гордое лицо выражало только одно — решимость победить любой ценой. Переводчик, тоже каменнолицый английский офицер, переводил его слова солдатам. — Сегодня состоится битва, в которой мы должны победить любой ценой! Мы победим! Потому что враг слабее нас и не ждёт атаки наших войск…
Мумба слушал и презрительно косился на этого бледнокожего слюнтяя. Он говорил о каком-то долге, о великой миссии, слабости противника…. Глупый белый человек! Он не понимал. И противник не был слаб — Мумба знал. Противник был очень сильный. И только поэтому Мумба был здесь. Только поэтому он терпел присутствие в отряде Дулга из племени Эфу. Терпел почти месяц! Он убил его неделю назад и спрятал его уши, что бы глупые белые командиры не увидели их и не стали злы на него. Смешно — но они считали Эфу таким же, как Мумба. Однажды они долго говорили, и Мумбе пришлось притвориться, что он всё понял и поверил — Мумба был не только сильным, но и хитрым воином. Белые командиры были слабыми и глупыми, он искренне презирал их…
И сейчас он сидел в засаде. В земляном окопе. И ждал сигнала. Немецкие солдаты были на другой стороне, изрытой взрывами и гусеницами танков, земли — они тоже ждали…
Почему глупый белый офицер не даёт команды? Не ужели он тоже пахнет страхом и не может отдать приказ? Мумба хмуро пригладил курчавую бороду левой рукой. В правой он держал винтовку. Сколько ещё ждать? А может не ждать?
Мумба сомневался всего секунду. Его громовой рык разнёсся над полем боя, и он бросился вперёд.
— Нет! Стоять! — Кричал Эдгар из своего окопа.
Никто не слушал. Мумба летел над землёй, подобно стреле. За ним неслись сотни воинов из разных племён. Были Эфу, были другие, но всех их сейчас объединила волна кровавой ярости боя! Они соберут сегодня множество ушей!
