Рекордным было лето 1989 года. Тогда в отведённый 27-летнему биологу Константин Львовичу Эрнсту номер на втором этаже чудо-пансионата вселилось полдюжины непростых гостей! Андрей Макаревич, Саша Любимов, Наташа Негода + Сергей Толстиков и я.
Правда, тогдашний секс-символ державы Негода, приехавшая в Никитский вместе со своим ухажёром Толстиковым, через пару дней нашла какую-то частную квартирку на горе, между Нижним и Приморским парками. И влюблённая парочка оперативно освободила шикарный балкон, на котором располагалась койка их медового месяца. Условно говоря, медового, поскольку Сергей, как жаловалась нам по пьяной лавочке Наталья, был хронически женат. Впрочем, лет 10 или более после той поездки они прожили душа в душу; не знаю уж, насколько юридически при этом легализовав свои взаимоотношения.
Актриса только что прошла через очередные разборки с непросыхающим балагуром Мишей Ефремовым, с которым бурно и нервно романилась с 1985 года, после его возвращения из армии. Она, кстати, училась в мастерской Ефремова-старшего (Школа-студия МХАТ), что не могло не обсуждаться в богемной среде.
Тогда в кинобомонде ещё не было моды на мезальянсы: актрисы, быть может, и влюблялись в дедушек-кумиров, но как-то не доходило до огласки или, тем паче, до загса. Михаил, замечу, всего-то на два дня старше Натальи (Толстиков на шесть лет). Негоде в то ялтинское лето было ровно столько же, сколько Юлии Высоцкой на день свадьбы с разменявшим седьмой десяток Андреем Кончаловским.
После драматического развала тандема Ефремов – Негода им сочувствовали: по Сеньке была шапка, как говорится, – оба казались сторонним наблюдателям трогательно непутёвыми затейниками. Сочувствовали, пока Н.Н. не вытащила – с подачи режиссёра Татьяны Лиозновой – лотерейный билет «Маленькой Веры» и триумфально не прогремела на весь мир. Режиссёр Василий Пичул, между прочим, всего на пару лет старше актрисы и взял Наташу, потому что Ирина Апексимова неожиданно от роли Веры отказалась, а Негода очень кстати явилась в тот день на студию Горького за дебютным гонораром и попалась на глаза кому надо.
Ефремов, справедливости ради замечу, стал всесоюзной полузвездой ещё до срочной службы, в 14 лет сыграв роль бравого мальчика Пети Копейкина в ленте «Когда я стану великаном».
Так что союз у них был сплетнеобразующий. Роман угарный. И существуй тогда светская хроника как жанр, они обеспечили бы хлебом насущным легион папарацци. Перед съёмками «Маленькой Веры» пара скандально разошлась, а во время работы до Ефремова долетали из Мариуполя слухи об интрижке его бывшей пассии с партнёром по фильму красавцем Андреем Соколовым. Хотя, думаю, разговоры были определены сюжетом ленты и скандальной постельной сценой, ставшей в истории советского кино революционной. Свечку никто не держал, сама же Наталья игриво отшучивалась.
Вот. Короче, мы Негоду не грузили расспросами, кто, кого, как и почему.
Сергей Толстиков совершенно неожиданно в киноиндустрию «вернулся» лишь в этом году, типа подвинув Никиту Михалкова на посту исполнительного директора Федерального фонда социально-экономической поддержки отечественной кинематографии. До этого он без шума лишнего рулил в «Альфа-банке» и «Трансмашхолдинге».
Негода, помнится, говорила, что её ухажёр – сын видного ленинградского партийца Василия Толстикова, который был хозяином города до Григория Романова, а затем послом СССР в Нидерландах. Мы как-то во время пьянки в ПРОКе наехали на Сергея с допросом, но он энергично своё родство отрицал, говорил, что родом из Костромы. Нуда ладно, проехали.
Толстиков был таким, ну, совсем небогемным перцем, вполне, по-моему, похожим на бодрого комсомольского функционера, из циничной обоймы которых, собственно, и формировались все наши олигархи. Однако он заслужил определённый респект в тусовке и как бы даже прославился тем, что во время Московского кинофестиваля совершенно конкретно дал в репу журналисту, разместившему в каком-то листке фото его спутницы с инициалами Н. Н. по соседству с изображением М. М. (Мэрилин Монро). Так и было написано, как помню: Н. Н. И М. М., чёрным по белому. Не знаю, право, что в этой публикации было оскорбительным для Негоды.
Не знаю, но догадываюсь. Никаких интернетов тогда, само собой, не было. Жили мы в Советском Союзе, и все информационные потоки генерировали сами, а не ловили их. Это я к тому, что Наташа полуподпольно снялась для облоги культового заокеанского журнала Playboy, получила какую-то немыслимую по советским меркам сумму, дала в Штатах полсотни интервью. И не очень рассчитывала, что обо всём этом узнают на родине.
Журнал вышел в мае 1989-го; майки со слоганом «From Russia – with love» были в том году хитом так называемых сопутствующих продаж издания в Штатах. Негода отымела свои 15 минут славы в глобальном масштабе. Это реально была девушка года. Гиперкомпенсация для тихой экс-студентки Школы-студии МХАТ, которая в эротическом смысле была, пожалуй, наименее востребованной на своём курсе. Да и работа в Театре юного зрителя, где она специализировалась на ролях совсем не плейбоевских зайчиков, никаких перспектив радужных ей не рисовала.
Она всех сделала. Всех. Даже тех киношников-ханжей, которые с возгласами «Позор!» покинули Дом кино во время памятной премьеры культовой ленты. Её на самом деле зауважали. Полюбили. Восхищением захлебнулись. Конкретно. Хотя, впрочем, употребить по прямому назначению никто из старых приятелей не стремился всё равно.
Надо понимать всесоюзный размах и триумфальный характер её тогдашней популярности. Даже не знаю, как это прикинуть в нынешней системе координат. Это – при традиционном для СССР дефиците информации о западных звёздах – как сегодняшняя Анастасия Заворотнюк, возведённая в квадрат бюста Анны Семенович. А сейчас про Жигунова шутят, что он, мол, не бывший гардемарин, а «бывший Заворотнюк».
«Советским экраном» Негода официально признана была лучшей актрисой 1988 года. Скандальная «Маленькая Вера» только-только получила Большой специальный приз жюри Международного кинофестиваля в Монреале и премию ФИПРЕССИ в Венеции. Сама актриса собирала жатву призов: Гран-при в Чикаго, титул лучшей актрисы в Женеве, «Ника-1988» и т.п.
Биохимик Костя утверждал, что Негода очень способная актриса и что скандальная слава не даст ей взлететь. Прав оказался.
Кинообразование, вернее диплом ВГИКа, у Константина есть благодаря дружбе с проректором (в 90-е годы) Аллой Николаевной Золотухиной. Зачислен он был в мастерскую Наумова. Это была та самая мастерская, где учился племянник Параджанова, Хачатуров Георгий, в дальнейшем уже и по паспорту Параджанов. Была в мастерской и внучка Алова Елена Николаева.
Как рассказала мне в приватной беседе одна из сокурсниц: «Мастер в институте не появлялся, а кинознания Эрнста во ВГИКе свелись к общению с Золотухиной. Людей из ВГИКа он брал только по её рекомендации».
Ну а Негода… Она так и осталось Маленькой Верой. И в Голливуде у неё карьера не покатила. Все ставки были сделаны неправильно. То, что Толстиков был экономистом по образованию, его возлюбленной, подозреваю, не помогло.
Она на самом деле фантастическая актриса. Помню, как-то крымским вечером пробросил, листая номер журнала с её ню-фотками; дескать, умеют же там ребята с натурой работать, свет грамотно выставлять и фотошопить людей до неузнаваемости. Без всякой подколки: сказал, отхлебнув глоток приторного местного напитка, то, что думал. Поняв, что её здесь совсем не рассматривают как волшебную глянцевую секс-бомбу, Наташа, меланхолично затушив сигарету, процедила: «Свет, блин… Свет правильный – это, чтоб ты знал, когда изнутри. Смотри!»
И тут же исполнила какое-то немыслимое па на стуле. Это было феерическое нечто. Было непонятное. В один искристый миг обернулась совсем другой. Выше стала как будто, сексуальнее, ярче, воздушней. Стала богиней. Она действительно великая лицедейка, потому что может в мгновение ока тотально преображаться. Образ творить. Без всякого грима, без репетиций, сценария и режиссёра. Просто Наташа включала что-то в себе, и метаморфоза случалась невероятная, почти анимационная.
А ещё Негода была единственным в кинобомонде человеком с золотой карточкой American Express. Она водила нас в интуристовскую «Ялту», где за валюту можно было надегустироваться импортного пива, которое отличалась от «Жигулёвского» так же, как студентка-тихоня мхатовской студии от дерзкой секс-богини с обложки майского Playboy, в обрезанной маечке с надписью «Мы за мир», проходившей по линии сосков, и двумя часами на левом запястье, зато без трусиков.
Наталья по-купечески транжирила, просаживая гонорар от «голых» заокеанских съёмок с лёгкостью венского вальса. Не то чтобы денег было очень много – просто казалось, что это лишь начало и дальше всего будет больше. Долларов, обложек, премий, ролей, восторгов. Коротким был шаг от стандартной платы за роль комсомолки Зины в фильме «Завтра была война» до $$$-вознаграждения за съёмку в самом популярном на тот момент журнале мира (за попытку провести экземпляр которого в страну можно было совсем недавно вылететь из партии, лишиться работы и погубить жизнь и карьеру).
