Пятачок пространства перед мастерской Вернера освещается лампой, провод от которой протянут из ангара. В кругляше света над доской режутся в нарды Жига и ночной сторож, пожилой татарин Равиль.
– Он на Ходжу сослался? – уточняет Вернер, на которого наш рассказ, кажется, не произвел никакого впечатления.
Получив подтверждение, Игорь уходит в ангар. На ходу щелкает клавишами телефонной трубки.
– Он их похоронит. – Крот сплевывает на землю и выбивает сигарету из пачки. Бьет сильно – сигарета падает как раз в то место, где секундой ранее приземлился плевок. – Пута мадре… Всю шантрапу эту, завтра же. Попрошу, чтобы с собой взял. Гниде этой белобрысой пальцы отрежу.
– Тимберлейку? – переспрашиваю я.
– При чем здесь Тимберлейк? – впервые подает голос Дэн.
От неожиданного удара стальной двери ангара дергаемся не только мы, но и Жига с Равилем. Эхо теряется в ночи, а мы смотрим на Вернера, который, похоже, взбешен. Кружочки желваков бродят под его кожей на скулах, брови сошлись в сердитую скобку. Я впервые вижу его таким.
– Больше не надо туда ездить. Забыли про этот район вообще.
Приехав домой, я открываю дверь и, стараясь не шуметь, прохожу на цыпочках. Осторожно снимаю ботинки, раздеваюсь. Быстрый душ, прощальная сигарета в форточку – и я лезу в кровать, осторожно, стараясь не разбудить Симку.
Никогда раньше я не понимал, что самый большой кайф в жизни – быть рядом с любимым человеком. Я знаю, как банально звучит эта фраза – все равно что хлопнуть себя по лбу и с умным видом заорать: «Вода мокрая!» Но правда всегда лупит по лбу, какой бы банальной она ни казалась.
Завтра мы проснемся и пойдем на рынок. Я буду выбирать рыбу и приправы, а Симка – фрукты и зелень. Когда мы будем возвращаться, Симка отругает меня за то, что я не торговался. По пути мы заглянем в видеопрокат и поссоримся при выборе фильма – наши пристрастия редко совпадают. Вернувшись домой, мы будем ужинать, пить вино, смотреть фильм. Любить друг друга.
Когда мы занимаемся любовью, я все время выключаю свет, а если это происходит днем – задергиваю наглухо шторы. Я в последнее время меньше тренируюсь и немного располнел. Я стесняюсь своего живота и двух полос плоти по бокам, особенно когда сравниваю свое тело с идеальным телом Симки. Она только смеется и называет меня глупым.
– Ты не понимаешь, как я тебя люблю, – говорит она.
А потом я изучаю ее. Подолгу вожу пальцем по коже, отмечая каждую родинку и впадинку. На ее левой ноге – старый детский шрам, последствие неудачного прыжка в реку с тарзанки. Он выцвел от времени и сейчас выглядит просто как белая полоса. Такие бывают от солнца, если ты уснешь на пляже, случайно оставив что-то на себе – браслет, ручку. У Симки широкие плечи и выступающие вперед ключицы, как у пловчихи. Маленькие груди, очень чувствительные к ласкам и температуре – когда они обнажены, а форточка открыта и в комнате прохладно, кожа покрывается пупырышками, а соски твердеют. Я чувствую прилив возбуждения.
Вот это – счастье. Не надо ничего другого. Рецепт крайне прост. Ты сидишь на диване и смотришь кино с любимой девушкой. Все.
А вчера меня пытались убить. И лишить Симки. Лишить возможности любить ее, пить с ней вино, смотреть вместе фильмы. Спать с ней.
Надо заканчивать с этим.
Завершая наш старый разговор, когда я признался Симке в том, чем занимаюсь, я сказал ей:
– Если хочешь, можешь уйти. Я не сказал тебе всей правды, я виноват.
– Глупый. Я люблю тебя.
– Несмотря на то, чем я занимаюсь?
– В тебе нет говна, Пуля. Не важно, что ты делаешь. Главное, что будет дальше.
Мне кажется, я нашел ответ на ее вопрос.
Следующим вечером я сижу в гараже Крота и работаю над отчетностью. Мы ни словом не вспоминаем о вчерашнем происшествии – так всем легче.
Каждый занимается тем, что у него получается лучше. Денис и Крот фасуют чеки, я, бегая пальцами по клавишам ноутбука, подбиваю недельный баланс. Одно движение курсора – и мы с Симкой становимся богаче на триста баксов.
Если не считать детских забав в местном универмаге, когда мы, на смелость, тырили жвачки «Дональдс» или блестящие пакетики с «Юпи», можно сказать, что я впервые в жизни украл.
Кто-то скажет – украл у товарищей. А кто-то – у Вернера. Все зависит от точки зрения.
Я не хочу больше смотреть в дуло обреза. Я свалю отсюда. Заберу Симку, батю, матушку и свалю. Из этого города, из этой страны.
КРОТ
Бабок реально много. Настолько, что трудно понять, как с ними справиться. Не сразу получается приспособить уровень своих потребностей к внезапно изменившимся доходам. Все равно не успеваю. В мае я заказываю через Вазгена с портов праворульный «Корвет» – трехлетка, пробег сорок тысяч. Но к тому времени, как он приходит, я уже рассекаю по городу на новенькой, купленной в салоне «бэхе». Вазген соглашается пристроить «Корвет», и мне приходится доплатить ему полторы тысячи, но я этого даже не замечаю. Когда много денег, важно даже не то, что ты можешь на них купить. Главное – не замечать их потери.
Я, конечно, могу задуматься о покупке дома или начать откладывать на квартиру в Москве или Питере – но это скучно. Как только начинаешь копить и экономить, что-то в тебе кончается. Любая экономия – медленная смерть. Easy come, easy go – вот мой принцип. И я старательно меняю мироощущение под изменившиеся обстоятельства.
Неправда, что бабки не меняют человека. Еще как меняют. И его самого, и людей вокруг. Если вы не верите, проведите простой эксперимент. Возьмите хороший кусок нала, положите во внутренний карман и проживите с ним день. Не надо его тратить, предъявлять всем – достаточно просто иметь при себе. Ваше мироощущение изменится. Вы будете поминутно трогать его сквозь ткань пиджака – вроде бы ненароком, незаметно для окружающих. Эти касания успокаивают и селят в душе чувство превосходства над другими.
Раз в неделю я летаю в Питер, к Лене. У нее там парень, с которым «все серьезно». Но я с бабками. Бедная Ленка разрывается надвое между мной и будущим мужем – нет отмазки, которую бы она не скормила своему парню, лишь бы провести день со мной – все эти болеющие бабушки, внезапно приехавшие подруги, срочные экзамены. Парадокс в том, что Ленка меня не любит. Нам хорошо в постели, но, я уверен, такого добра и в Питере навалом. Мне кажется, Ленка не может противиться томному очарованию бабок. Перед тем как с головой нырнуть в вопросы сражения за карьеру и квадратные метры, утонуть в приработках, пеленках и скандалах с мужем, Ленке хочется напоследок выйти из лимузина и процокать каблучками пятисотдолларовых сапог (представляешь, Ромка, тетка подарила – ей по размеру не подошли!) в услужливо распахнутую швейцаром дверь и заниматься любовью на кинг-сайз кровати гостиничного люкса. В организации встреч я до мелочей воплощаю лошиные представления о high life – если шампанское, то Moet, если такси – то лимузин (пусть даже из него не до конца выветрился запах блевотины от тысяч предыдущих свадеб).
Бабки делают стиль.
Я ловлю себя на том, что по утрам в параше листаю GQ и FHM, а забытые измятые «Пентхаусы» покрываются пылью в уголке.
Раньше я имел разные дела с Вазгеном с портов – сливал ему краденые магнитолы, мобильники. Теперь через Вазгена я покупаю стиль. Он привозит мне «Магнум Дезерт Игл» и шестизарядную испанскую «Астру» с никелированным корпусом и деревянной ручкой. Его же стараниями в потайном отделе моей новой «бэхи» селится «узи» и две запасные обоймы. С трудом представляю ситуацию, в которой автомат мог бы пригодиться, да и Денис убил бы, узнав, что я вожу ствол «для просто так», но стиль требует жертв – «узи» такая же неотъемлемая его часть, как золотая цепь с надписью «Крот» на шее (2550 $) или инкрустированный камешками зажим для купюр (900 $).
Выясняется, что трахаться просто так куда дороже, чем покупать шлюх. В случаях с блядями существует некая прозрачность ситуации – ты заплатил, ты должен получить свое. Остальное – выпивка, жратва – должно восприниматься шлюхой как бонус и лишний раз свидетельствовать о широте твоей натуры. Если вам нужен мой совет, как потратить побольше денег, – не имейте дела со шлюхами. Приличные девки дороже. Торговля та же, только завуалированная. Калькулятор в голове девки складывает и складывает потраченные тобой на нее бабки, пока не дзинькнет – можно давать. Плюс к тому, на приличную девку ты тратишь больше времени, а время – деньги.
Поэтому с недавних пор я обхожусь шлюхами. Это спокойнее, экономичнее и чище с точки зрения морали. Естественно, я не пользуюсь сомнительными услугами уличных пятаковских шлюх – мне вообще неясна природа чувства, которое способны вызвать у мужчины эти раскрашенные, пахнущие перегаром, толстые и тупые твари. Я покупаю стрип-танцовщиц в двух местных клубах. В том числе у Штефы, с которым мы странным образом сошлись после того случая, когда Вернер немного подушил его кальянной трубой.
