– Это Юна, – сказала я шёпотом, чтобы не нарушать очарование наших воспоминаний. – Я чувствую землю, особенно если уже была там… Я училась на «отлично» по географии! – я рассмеялась, вспомнив, как на общеобразовательных курсах, на которые я зачем-то записалась, из меня безуспешно пытались сделать вдумчивую особу. Мой спутник улыбнулся, но глаз так и не открыл, и, кажется, рассеять его тревожное настроение мне не удалось. Тогда я решила попробовать другую тему и сказала:
– Мне кажется, я люблю тебя. То есть я хочу, чтобы мы всегда были вместе.
Это сообщение вызвало более живой отклик, он раскрыл глаза и посмотрел на меня с надеждой, что я приняла за «да», и тут спохватилась:
– А зачем ты, собственно, сюда ехал? – напомнила я ему.
– Я всю жизнь искал только тебя, – ответил он. Тут я окончательно успокоилась: значит, мне не придётся ему разъяснять, что мы созданы друг для друга. Я умиротворённо опустила голову ему на грудь.
– В таком случае… где мы будем жить?.. – элегическим тоном продолжила я, как мне казалось, ту же самую тему, однако у него практический вопрос, похоже, вызвал затруднение. – Может, здесь и останемся?.. – подсказала я, так и не дождавшись предложений. Он кинул за окно опасливый взгляд и молча кивнул. Похоже, он взял себе за правило во всём, что ему не интересно, соглашаться со мной. Это меня устраивало, поскольку я уже успела заметить, что его не интересовало практически ничего. – Мне нравится этот дом, только он тесноват. Я его слегка перестрою, – осмелела я, и он снова молча согласился.
5
Рассеянно кивнув в ответ на предложение Аллат перестроить дом, я и не подозревал, какие это будет иметь последствия. Улице пришлось изрядно потесниться. Дом быстро разросся ввысь, вширь и даже вглубь, поскольку под полом обнаружилось большое месторождение полудрагоценных камней, так что Аллат присвоила и шахту заодно, а первым гостям было предложено поработать старателями, а потом и дизайнерами. Ещё некоторое время и количество фантазии ушло на строительство многоярусной системы искусственных водопадов. Блуждая по дому, можно было обнаружить несколько пиршественных и бальных залов, чтобы те, кому нечем заняться, могли что-нибудь выпить и заодно познакомиться друг с другом, а также отягощённые пышными садами обширные ступенчатые террасы, с которых открывался прекрасный вид на оставшийся далеко внизу континент. Несколько недель спустя после начала косметического ремонта можно было уже с уверенностью сказать, что это не дом стоит на краю улицы, а улица идёт где-то с краю дома. Когда Аллат вызвала меня из спальни посмотреть на нововведения, я чуть в обморок не упал и задал, как я теперь понимаю, самый риторический вопрос на свете:
– Зачем тебе столько места?
Аллат даже руками развела и пояснила:
– Да ведь надо ж как следует гульнуть!..
Если бы я лучше знал её, то, конечно, ничему бы не удивился. Впрочем, удивлялся я недолго. Аллат позвала на новоселье своих друзей, знакомых и знакомых их знакомых, и вскоре в доме яблоку негде было упасть. На всех этажах, кроме верхнего – моего – всё гудело, галдело и всячески получало удовольствие от жизни. Если такие, как Аллат, и населяют Ситу, понятно, почему этот город стал бессменной столицей развлечений всея Бетельгейзе. Как-то я раньше об этом не задумывался. Когда Аллат наконец поднялась ко мне после интенсивной вечеринки, длившейся несколько месяцев, растрёпанная, раскрасневшаяся и довольная, и я с ужасом спросил её, нормально ли она себя чувствует, она искренне распахнула свои глаза цвета тёмного вина и горячо заверила меня:
– Что ты, Хору! Я в жизни не выпивала скромнее!..
5
Признаться, поначалу я не спешил влиться в беспечную толпу многочисленных отдыхающих в нашем доме, поскольку опасался, что меня затопчут, но в принципе законы гравитации на Бетельгейзе таковы, что кэлюме затоптать физически невозможно, даже такого неискушённого, как я. Таким образом, моё уединение постепенно нарушилось, а кстати и выяснилось, что моё имя здесь уже окутано легендами, потому что один из гостей, посмотрев на меня с опаской, сказал:
– Так это ты – тот самоубийца, который согласился жить с Аллат?
Мне показалось странным, что он так говорит о своей же знакомой, – сам-то он, можно подумать, был при смерти? – и я рассеянно сказал:
– Она ужасно милая, – а он обрадовался, словно услышал правильный ответ, и согласился:
– Точно, она предупреждала, что ты немного сумасшедший.
Я любил наблюдать за гостями, а особенно за самой Аллат. Ей всё было интересно, она так живо расспрашивала других, а о себе почти не говорила. Мне кажется, рядом с ней каждый чувствовал себя значительнее, талантливее, сильнее, чем на самом деле, но я-то отлично видел, что именно от неё исходило это головокружительное желание жить, творить, радоваться свету. Это она была источником вдохновения и любви, правда, дерзкой и дикой, не знающей удержу, которая при других условиях могла бы, наверное, и смутить, и напугать… Впрочем, нет таких условий. Это всё моя фантазия художника.
В массовых оргиях я участия не принимал – достаточно того, что я не мешал Аллат их устраивать – зато, когда она, подустав от веселья, сама поднималась ко мне, то принадлежала мне одному, и я всегда наслаждался её пьянящим, горячим светом, как в первый раз. Она, хихикая в подушку, рассказывала заплетающимся языком всякие забавные истории. Она казалась осенней розой, источающей самый крепкий и пряный аромат в последние дни, навстречу сумеркам и прохладе. Я, конечно, понял, да и с самого начала догадывался, что её легкомыслие было показным. На самом деле она чувствовала одиночество оттого, что не знала, к чему применить свою странную силу, хаотическую, не признававшую оков, планов, целей. Думаю, она любила меня потому, что я лучше других понимал её.
5
Иногда, пока её не было, я брался за свой «ящик с секретом», как она говорила. Вообще-то никакого секрета не было, просто Аллат я до всего этого хозяйства так и не допустил. Чтобы открыть краски, требовалось знание специальных формул, которые переключали сознание между уровнями реальности; взявшись за картину, надо было соблюдать дисциплину – как раз то, чего Аллат совершенно не умела – и внимательно следить за всеми оттенками сразу, иначе они могли разлететься по атмосфере, выпасть где не надо в виде радиоактивных осадков или устроить пожар.
Если получалось как следует сосредоточиться, и освещение ложилось удачно, то в результате определённой духовной работы краски сгущались в кристаллы, многослойные, живые и наполненные светом пойманных лучей – зрелище, которое Аллат находила завораживающим. Она была убеждена, что если бы я выставлял свои картины, публика бы просиживала бы в моих галереях веками. Надо признать, в этом я с ней соглашался и как раз поэтому старался убрать свои произведения сразу после их создания, хоть и знал, что Аллат считала мою привычку прятать картины немного странной.
Большинство художников на Бетельгейзе – по совместительству галеристы. В картинных галереях всегда толпится народ, хотя смотреть на картину – трудная работа. У нас даже есть специальные практики концентрации, рассчитанные на то, чтобы удалиться с картиной в медиторий и там её созерцать – меньше, чем на неделю, картину никто не берёт, поэтому на посещение выставки, а тем более музея, записываются заранее, иногда за несколько лет. Впрочем, абонемент в некоторые галереи входит в общеобразовательную программу. Но, честно скажу, всё это всегда было мне чуждо, потому что есть знания, которые существуют сами по себе, которым даже лучше без постороннего внимания. В общем, я свои картины обычно замуровываю в пол или стены. Поскольку раньше я жил в пустых городах, вряд ли кому попадались мои произведения, и даже если пустой город позже становился населённым, с какой стати новым жильцам ломать дом? Поэтому я надеюсь, что мои картины достаточно надёжно спрятаны, и только Аллат считает, что это напрасно, тайком извлекает их и смотрит. Но, мне кажется, для неё можно сделать исключение.
5
Как-то раз во время создания картины – получалось несколько фигур, сидящих вокруг небольшого круглого стола – я без особой причины выглянул в окно и увидел на веранде точь-в-точь то же самое зрелище. Не знаю, что меня подтолкнуло, наверное, это совпадение, но я зачем-то спустился вниз и прислушался к их разговору, хотя вообще-то редко выходил к гостям. Аллат была с ними, тоже навеселе, но трезвее остальных. Речь шла об альрома.
– Почему бы нам не прогуляться? Давайте куда-нибудь слетаем.
– Только не по стандартным экскурсионным маршрутам. От соседних звёзд у меня уже зубы сводит.
– Тогда надо брать небольшую туристическую лодку.
