Иван Иванович Порядин глянул на армейского полковника с некоторым недоумением.
— Чтобы уточнить диспозицию и обозначить пространство манёвра, — пояснил Полковник. — А то я тут вот поговорил с товарищем учёным из заповедника, а он мне — глазки в сторону: «Складывается ощущение…» А из ощущений, знаете, каши не сваришь. Особенно с применением военной техники.
Техника имелась в наличии, причём непосредственно за окном конторы. Поселковые ребятишки и собаки независимо бродили вокруг. Солдаты подмигивали первым и свистели вторым. Ни те ни другие в ближний контакт не вступали.
Порядин вздохнул:
— Я буду с вами максимально откровенен, если вы это имели в виду. Учитывая сложившиеся обстоятельства, это в моих… в наших интересах.
— Конечно. — Полковник удовлетворённо засопел широким носом. — Приступайте. По ходу дела я буду задавать вопросы.
— Начну с середины… Вы, простите, на севере давно служите?
— В целом пятнадцать лет. В данном расположении — пять.
— Стало быть, с нашей полярной зимой знакомство имеете. Так вот, прошлой зимой в трёх километрах от посёлка нашли мёртвого человека. Наш, поселковый. Фамилия Николаев. Один из лучших в здешних местах охотников. Он был буквально разорван пополам…
— Взрыв? — деловито уточнил Полковник. — Граната? Снаряд? Почему нам не доложили? Может быть, там склад боеприпасов, следует обезвредить…
— Взрыва не было, — возразил Порядин. — Никакого.
— Тогда как?
— Пополам.
— Но как конкретно?
— Вдоль, если вы конкретно интересуетесь… Обе половины замёрзли стоймя. Вверх ногами.
Полковник едва заметно поёжился.
— И что же это?.. Зверь?
— Какой зверь? Из хищников у нас только волки, да и те к населёнке почти не подходят… Дальше. Почему фактически скрыли гибель Николаева? Потому что мы хотим жить лучше. Развиваем туризм, ладим рыболовецкий колхоз, церковь вот восстановили… Иностранцы — это валюта, развитие. А кто сюда поедет, если поползут слухи? Они же там любого чиха боятся, чтобы сибирской язвой или свиным гриппом не заразиться…
— Однако заграничных товарищей у вас нынче в расположении до хрена, — заметил Полковник. — При возникновении нештатных ситуаций будут путаться под ногами.
— Это точно, — понуро согласился Порядин. — Рыболовы-американцы и так уже требуют консула, а гринписовцы… Это ж вообще экстремисты от экологии: убил дровосека — спас дерево…
— Никого убивать пока не будем, — строго возразил Полковник. — Будем соблюдать нормы международного права. По возможности. Ещё факты есть?
— Сколько угодно. Полтергейст. Это ещё до Николаева.
— Что такое?
— Это когда на стройке брёвна сами по себе катятся и падают, в домах невесть что стучит, в машинах двигатели останавливаются… Лодки вот однажды сами собой в стаю собрались и в море уплыли — это уж и не знаю, как назвать. Еле поймали… На новой дороге весной покрытие исчезло. Метров сто кусок. Как корова слизнула.
— Гм… Коллективный, так сказать, сход с ума исключён? Мало ли чего? Полярная зима, давление на психику, излучения какие-нибудь… Ну, даже у нас в казарме местные рассказы про мереченье хождение имеют…
— А Николаев? — напомнил Порядин. — И происходит всё это у нас не только зимой… Да! В прошлом году у московского рыболова нервный срыв случился.
— По какому поводу?
— Он рыбу поймал, а она с ним заговорила.
— Дела-а… — Полковник замолчал.
Порядин тупо смотрел в стол, где бутылка вина соседствовала с бутылкой минералки и закусками — грибы, рыба — из ресторана.
— Закономерности какие-нибудь в происходящих безобразиях прослеживаются? — без надежды спросил очнувшийся Полковник.
— Отчётливо, — неожиданно кивнул Порядин. — Любая наша преобразующая активность в направлении моря, леса или даже гор — и тут же ответный ход!
— Данные о противнике? Численность? Места дислокации? Предполагаемая природа и техническое вооружение? Рассказывайте всё, что знаете, и о чём догадываетесь — тоже. Будем планировать операцию.
Порядин смотрел на Полковника с недоверием и восхищением. Вот что значит полное отсутствие фантазии! Неужели этот человек даже телевизор не смотрит? Или, наоборот, слишком много смотрит? Поэтому и готов ко всему?
Зинаида торжественно указывала пальцем на поляну. Остальные уфологи столпились кругом. Все молчали. Одно дело — почти виртуальная игра в сверхъестественное. Совсем другое — разгадывать загадки на местности.
Кто-то тем не менее навязчиво щёлкал и жужжал фотоаппаратом.
— Ну что, теперь всем всё понятно? Нужны ещё доказательства, что мы на верном пути? Или это тоже — следы вашего снежного человека?
Последний вопрос был обращён к Аркадию.
Мужчина пожал плечами.
Ситуация выглядела непонятной, но интригующей.
Посреди небольшой поляны, усеянной некрупными серыми валунами и заросшей дикими колокольчиками, иван-чаем и манжеткой, отчётливо просматривался белый круг метров десять диаметром. Трава вблизи круга выглядела мокрой и слегка пожухлой. Белый же цвет объяснялся слоем инея. Довольно толстым.
Аркадий подошёл поближе, присел, ковырнул иней пальцем и облизнул. Кто-то из уфологов взвизгнул. Не то от страха за товарища, не то просто от возбуждения. Зинаида нервными рывками вытаскивала из чёрного футлярчика счётчик Гейгера.
— На вкус — обыкновенная вода, — сказал Аркадий. — Без всяких примесей.
— Летательный аппарат пришельцев, — безапелляционно заявила Зинаида. — Только он.
— Цивилизация снеговиков, — ухмыльнулся Аркадий.
— Не паясничайте! Неужели вы не понимаете…
Все понимали.
— Помните, на Сейд-озере? — спросила Зинаида.
Аркадий помнил.
Несколько лет назад на одном из перевалов Кольского полуострова вблизи Сейд-озера погибли четверо туристов. Опытные, спортивные ребята лежали цепочкой, вытянувшейся от перевала до ближайшего жилья.
Последний пробежал семь километров и упал в двух сотнях метров от ближайшего дома, в котором надеялся найти спасение. Никаких ран или иных признаков насилия на телах обнаружено не было, но на всех лицах застыла гримаса ужаса. Люди ни дать ни взять умерли от невыносимого страха. Но там, насколько помнил Аркадий, не было снежных кругов. Наоборот, по словам перепуганных местных жителей, вокруг тел отпечатались следы, не похожие на звериные, но слишком большие для человека…
Остальные тоже помнили и ёжились, не то под порывами северо-западного ветра, налетавшего с океана, не то от чего-то другого. И то улыбались, то растерянно хмурились.
Все понимали: просто повернуться и уйти было уже нельзя…
Кристина шла спать, перегруженная личными переживаниями. Всё было очень сложно и романтично. Хотелось с кем-нибудь поделиться. Ужасно не хватало подруги Бяки. «Письмо, что ли, ей написать? — подумала Тина. — Но ведь не дойдёт. Сети почему-то уже третий день нету — отрезаны, блин, от большого мира…»
Алла сидела в углу палатки, крепко обняв толстые коленки, и стучала зубами. И не в переносном смысле, в самом буквальном. Ритмичный звук напоминал перестук колёс далёкой электрички. Глаза за стёклами очков влажно и ожидающе блестели.
— Ну, чего ещё? — недовольно спросила Тина. — Заболела, что ли? Таблетку дать?
Возиться с Аллой ей не хотелось совершенно. Хотелось, чтобы возились с нею самой. Ведь это с нею происходило самое важное…
— Наверное, я сошла с ума, — тихо сказала Алла.
— Только сейчас, что ли? — удивилась Тина. — А раньше чего?
— Наверное, и раньше, — покорно согласилась девочка.
— Ну. А теперь? — Тина была нетерпелива.
Если Алле так хочется что-то сказать, пусть говорит поскорее. Тогда можно будет лечь и спокойно думать о сложностях её, Кристининой, жизни. О Вальтере.
— Я встретила девочку с белыми глазами. Это была моя сестра. Но она умерла. Давно…
— Та-ак, — сказала Тина. Всё оказалось существенно хуже, чем ей думалось поначалу.
Бывает так, что в жизни сначала не происходит совсем ничего интересного или удивительного, а потом — сразу и много всего, как охапка снега с еловой ветки за шиворот. А потом — опять ничего. Нет чтобы понемножку, постепенно, чтобы успевать разбираться и получать удовольствие…
— Вот что, давай по порядку, — предложила Тина. — У тебя что, была сестра? Она слепая была?
— Мы были близнецы, её звали Ира, — сказала Алла и облизнула губы.
Губы были мокрые и красные, какие-то распущенные. Тина поморщилась. «Хорошо, что я не её близнец», — странно подумала она.
— Ира болела с самого рождения, — продолжала Алла. — Я тоже болела, но я была сильнее…
— А чего это вы такие хлипкие получились? — спросила Тина. В голосе прозвучало непрошеное сочувствие.
