— Что разобью? — спросил Футболист.
— Из-за тебя он плохо показывает, — сказал Александр.
Я поняла, что Александр специально отвлекает Футболиста. Я ухмыльнулась и, когда Футболист, не понимая, в чем дело, уставился на картинку в «телевизоре», выбила у него из рук мяч. Мне пришлось действовать двумя руками, и тут вдруг что-то упало на пол. Футболист уставился на это что-то.
— Мяч у меня, у меня, — быстро залопотала я, чтобы снова его отвлечь.
На этот раз ничего не вышло. Футболист наклонился, гнусно хмыкнул и поднял это что-то большим и указательным пальцем.
— Так что это такое?
— Ничего, — сказала я, хотя совершенно очевидно — это было что-то. Что-то такое, от чего можно было смутиться.
— Это твои трусы! — захохотал Футболист.
— Она только прыгала и размахивала трусами в воздухе.
— Заткнись, Александр, — зло сказала я.
Я выхватила трусы и засунула их в карман.
Футболист продолжал громко смеяться и сказал что-что очень грубое. Я велела ему не распускать язык, а он ответил, что мне надо лучше следить за мячом, и он снова выбил его у меня из рук. Издав победный вопль, он начал колотить им куда попало. Он перевернул «телевизор» и оставил несколько вмятин на «столе».
— У тебя в голове хоть что-нибудь есть? Это же гостиная, а не футбольное поле!
— Это и моя гостиная тоже, — быстро сказал Александр и попытался ускользнуть из-под ног Футболиста.
— У меня есть такое же право здесь играть, как и у вас. Только это не какая-то там дурацкая гостиная, а первоклассное футбольное поле, — сказал Футболист.
На этот раз он аккуратно повел мяч мимо «мебели», на бегу комментируя происходящее:
— Итак, наш игрок снова завладел мячом. Кажется, он спасет сегодняшнюю игру… да, он блестяще перехватывает мяч и ведет его п-р-я-м-о (продолжая тараторить, он прицелился и вдруг изо всех сил стукнул мячом о стену) в ворота! Да! (Он потряс кулаком в воздухе.) Никогда еще не видел такого потрясающего гола!
— Чокнутый, — сказала я Александру и покачала головой.
— Подождите, я еще стану знаменитым! — сказал Футболист и послал мяч в мою сторону, но не для того, чтобы мне его передать. Он хотел попасть в меня. Но я не худосочный Александр. Устояв на ногах, я отбила удар.
— Ура! Да здравствует напористая Трейси! — прокомментировала я. — Держу пари, что прославлюсь гораздо больше тебя!
— Женщины-футболисты никуда не годятся!
— А я и не собираюсь быть футболисткой, ты, придурок! Я стану знаменитой актрисой, как моя мама.
— Ну и кто из нас чокнутый? — спросил Футболист Александра. Он подбрасывал и ловил мяч прямо перед его носом. Александр нервно моргал. — Ты тоже хочешь стать знаменитой актрисой? — зло спросил Футболист.
— Александр легко может стать знаменитым. Он ужасно умный. Первый по всем предметам. Если бы он участвовал в телевизионных викторинах, он знал бы ответы на все вопросы. Только тебе нужно подобрать телевизионный псевдоним. «Александр» не очень легко запоминается. Что, если назвать тебя… Умником?
Я пыталась быть с ним любезной, но вместо этого получалось что-то не то. При слове «умник» Александр сморщился.
— Так меня называют в школе, — трагически сказал он. — И еще по-всякому обзывают! А мой папа называет меня мистером Ничтожество.
— Твой папа — очаровашка, — сказала я.
— А мой папа лучший на свете, — сказал Футболист, перебрасывая мяч с одной ноги на другую.
— У меня нет папы, поэтому я не знаю, какой он — лучший или худший, — сказала я. — Никогда не переживала по этому поводу. Папа мне не был нужен, во всяком случае, когда я была с мамой. Мне была нужна она. Мама хочет, чтобы я жила с ней. У нее шикарная квартира! Вся в позолоте, зеркалах, люстрах! Дорогая малиновая обивка на мебели! И она купит мне новую одежду от дизайнера, и новые кроссовки, и совсем новый компьютер, и телевизор, который будет только моим, и видео, и велосипед, и домашних животных, и мы будем часто ездить в Диснейленд! Я уверена, что нам не надо будет даже стоять в очереди, потому что моя мама — знаменитая актриса!
— А как ее зовут? — строго спросил Футболист.
— Карли. Карли Бикер, — гордо ответила я.
— Никогда о ней не слышал, — сказал Футболист.
Я начала быстро соображать. Мне нужно было как-то его заткнуть:
— На самом деле это ее настоящее имя. А для кино у нее псевдоним.
— Какой же?
— Шэрон Стоун.
— Ну, если твоя мама — Шэрон Стоун, то тогда мой папа — Алан Ширер, — сказал Футболист.
Александр дернул головой.
— Твой папа Алан Ширер? — пропищал он. — Неудивительно, что он так здорово играет в футбол.
Футболист сочувственно покачал головой:
— А я еще подумал, что он действительно умный. Знаете, мой папа даже лучше Алана Ширера. Мы друзья! Нам так хорошо вместе! Ну, во всяком случае, было хорошо.
Похоже, ему все-таки пришлось употребить прошедшее время.
— У него теперь эта подруга… Мама о ней узнала, и он ушел. Я его не виню. Мама все время ноет, стонет и только доводит его. Неудивительно, что он смылся. Но он сказал, что это не значит, что мы больше не друзья.
— Значит, папа с вами больше не живет? — вздохнул Александр с завистью.
— Но мы все равно проводим много времени вместе, — сказал Футболист и начал снова подбрасывать мяч. — Вместе ходим на футбол по субботам. Ну, в прошлую субботу у папы не получилось. И в позапрошлую тоже. Но все это потому, что он пытается в себе разобраться. Мы обязательно пойдем в следующую субботу. Он обещал. — Футболист встал ногой на мяч, порылся в карманах и вытащил зажигалку. — Смотрите!
Интересно, а что он еще вытащит? Где же сигареты?
— Давайте покурим, — сказала я. Мне нравится, как мама держит сигарету и как она поджимает губы, когда затягивается.
— Я не курю. Мне нельзя из-за футбола, понимаешь? — объяснил Футболист. — Нет, это папина зажигалка. Видите, какой она фирмы? — И он повертел ею, чтобы мы могли как следует полюбоваться. — Это не какая-нибудь дешевая одноразовая зажигалка. Она золотая.
— Из чистого золота? — прошептал Александр.
— Нет, позолоченная, но все равно стоит целое состояние. Это самая дорогая вещь моего папы. Зажигалку подарили друзья, когда ему исполнился двадцать один год. Он никогда с ней не расстается, мой папа.
— Но сейчас-то ее у него нет! — вставила я.
— В том-то и дело, — сказал Футболист. — Он отдал ее мне. — Футболист начал ею щелкать. Он то зажигал, то гасил ее, то зажигал, то гасил, и казалось, что мы смотрим на мигающие рождественские лампочки.
— В следующий раз ты можешь взять эту зажигалку с собой на рок-фестиваль, — сказала я.
— Побереги лучше свою физиономию! — раздраженно сказал Футболист. Ему не понравилось, что его рассказ не произвел на меня должного впечатления. — У тебя даже нет папы! — И он сильно ударил по мячу. На этот раз мяч угодил в «телевизор» и там застрял.
— А я бы хотел, чтобы у меня не было папы, — сказал Александр. Он встал и попытался починить «телевизор». — Или чтобы он убежал со своей подружкой. Если бы только желания могли сбываться! А чего бы ты хотел? — И он робко взглянул на Футболиста. — Чтобы вы с папой были вместе?
— Угу, — сказал Футболист, удивившись, что Александр догадался. — И еще играть за «Юнайтед», — добавил он.
— А ты, Трейси? — спросил Александр.
— Папа мне не нужен, — быстро сказала я.
— А мама? — настаивал Александр. — Ты бы хотела, чтобы вы с мамой были вместе?
— Только зря желание загадала бы: мы и так с ней будем вместе!
Как я этого жду! Только бы мне жить с мамой! Только бы быть с ней! Всем сердцем этого хочу! Всеми легкими, печенкой, костями и мозгами! Все мои кишки завязались в узелки — так сильно мне этого хочется!
Дома у мамы
Мечты сбываются. Моя фея-крестная поработала сверхурочно и заставила их осуществиться! Я провела выходные с мамой, и это было ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! Она говорит, что хочет, чтобы я жила с ней всегда-всегда-всегда! Как только Илень сможет все официально оформить.
Илень не думала, что мама объявится. Она ничего не говорила, только я ведь не тупая. Догадалась! Кэм подвезла меня к офису Илень. Она сказала, что, если я хочу, она может подождать со мной, только мне этого не хотелось. Как-то странно быть вместе с Кэм в такой момент. Она ведет себя по-прежнему и не просит меня остаться. Хотя прошлой ночью я слышала, как она плакала. Лежала и прислушивалась к странным звукам из-под одеяла, этим сдавленным рыданиям, и вдруг поняла, что не могу этого больше слышать. Я вылезла из кровати и уже собиралась побежать через коридор. Уже хотела прыгнуть в постель к Кэм, обнять ее и сказать…
А что сказать? В этом-то все и дело. Я не могла ей сказать, что никуда не пойду, потому что я должна идти. Моя мама — это моя мама. Но и Кэм тоже не посторонний мне человек. Не совсем посторонний. И я знаю маму всю свою жизнь, а Кэм всего лишь шесть месяцев. Ведь это нельзя сравнивать, правда?
