Алексей понимал: Степан до сих пор вопрошал, правильно ли они жили с "Ленкой", дав друг другу право на измену. Но Алексей ничем не мог ему помочь. Он и сам не знал. Какая-то отвлеченная справедливость присутствовала в подобном негласном договоре между супругами, конечно. В Европе психологи вон пишут о пользе измен для укрепления брака и еще что-то такое, он слыхал: "Измена как право личности на расширение опыта"... Но в своих отношениях с Сашей он бы не хотел такой справедливости и таких прав, нет.
Впрочем, Степана, скорей всего, смущал не сам их с женой образ семейных отношений, а мнения со стороны. Коллеги и друзья по шоферному цеху, не отличаясь европейской широтой взглядов, наверняка Степана сурово осуждали. Нет, не за его измены, как водится, а за то, что терпимо относился к изменам жены... Вот и мучается человек философским вопросом до сих пор, хотя со смерти жены прошло уже десять месяцев...
Кис мысленно улыбнулся. Может, сказать ему? "Право личности на расширение опыта" – потянет Степан эту фразочку?
– По-моему, ты по справедливости решил, – ответил он наконец. – Честно, как положено между друзьями.
– Ты хочешь сказать, что не... Как между друзьями! Значит, не как между мужем и женой! А ты бы, ты бы как, своей в глаз дал?
– Нет, – твердо ответил Алексей. – Знаешь, я думаю, что между мужем и женой должна не только любовь быть. Но и дружба. Товарищество. И вы разобрались действительно как хорошие друзья. По справедливости.
– Не осуждаешь меня?
– Не осуждаю, да и не мое это дело. И ничье. Это был ваш негласный договор на двоих. ВАШ ЛИЧНЫЙ договор. И не пускай чужие рыла в свои семейные дела, Степан. Никого не слушай. Вы с женой ладили, и это самое главное!
Дальнобойщик крепко жал его руку и смотрел на него с признательностью... Алексей ощутил себя в роли психоаналитика, снимающего чужие комплексы. Но это дело хорошее. Зачем людям комплексы, вылезшие из узколобых мнений соседей по лестничной клетке или напарника по кабине трейлера?
Совершенно незачем.
Кажется, это пятый, даже если прямиком в руки не дался. "Вроде был", – сказал Степан. Теперь не проверишь: он все украшения жены в ее гроб положил... Ну, будем пока считать, что он не ошибся. Тогда у нас уже есть пять медальонов из двенадцати.
День меж тем склонился к вечеру. А от Сереги так и не было звонка. Дурное предчувствие овладело Алексеем. Нарушая неписаные правила, он позвонил ему сам.
– Ничего пока, – устало ответил Серега. – Крутит, клянется, что ничего не знает, что его наняли... И кто нанял, тоже не знает: он предложение получил якобы по электронной почте, ему хорошие бабки посулили... Скользкий тип, я ему не верю! Ребят послал к нему на дом, чтобы в его компьютере пошарили. Скоро вернутся, я тебе отзвоню. А он, представь, и впрямь актер – самодеятельный, правда. Мы проверили: в театре Дома культуры железнодорожника играл...
– И зовут его, конечно, не Бенедикт?
– Нет. Хотя, прикинь, тоже не хило: Иммануил!
– Кант? – хмыкнул Кис.
– Гы-ы... Иммануил Острец.
– А что насчет медальонов?
– Говорит, что впервые видит. И как его фото там оказалось, понятия не имеет. Ты не отчаивайся, Кис: мы его додавим. Расколется, дай только время!
Алексей бы дал... Но ощущение совершенной ошибки мучило его. И он не знал, где она. Что мучило его втрое сильнее.
День закончился, перевалило за десять вечера. Полил дождь – обильный, брызгучий осенний дождь. Новые походы не имели смысла. В такое время люди уже остерегаются открывать двери, а то и попросту ложатся спать... А пытаться наладить контакт с разбуженным человеком – дело тухлое...
Пять медальонов – и ни малейшего отблеска догадки, как от них протянуть мостик к убийце. Никитич пока тоже молчит – ну, это понятно, ему нужно время, к тому же в выходные он делами заниматься не любит... Вот завтра понедельник, и есть шанс, что Никитич прорежется...
Дактилоскопия еще не была проведена – тоже, наверное, завтра, да вряд ли что-то принесет: на мельхиоровой поверхности хорошо было видно, насколько она захватана...
А время утекало. По дню, по часу, по минуте – неумолимо утекало! Чтобы найти доказательства, вычислить modus operandi убийцы, нужно прорабатывать заново материалы каждого дела. А он еще даже их отбор не закончил, из двенадцати медальонов нашел только пять, где последний к тому же под вопросом...
Неважно, что маньяк теперь сидит на Петровке, – Алексей должен добыть доказательства. Нельзя допустить, чтобы он ускользнул из-за отсутствия оных!!! Серега, даже если очень расстарается, то сумеет продержать его не больше пятнадцати суток... Две недели. Две. Которые так и так оставил ему маньяк...
Не успеть. Ни за что не успеть! Медальоны указывали только на дела. Но никоим образом не подсказывали, где улики, где неопровержимые улики, указывающие на убийцу!
Отчего-то Алексей был уверен: Бенедикт и сам прекрасно понимал, что обычным следственным путем – то есть заново пересматривая дела – Алексей его никогда не вычислит. И он оставил ему где-то еще подсказку... Какую, он не представлял. Но он чувствовал: маньяк играет с ним в шарады. В чем их смысл?
Видимо, нужно собрать сначала все двенадцать медальонов, и тогда элементы пазла сложатся... И детектив увидит истину...
Или тупик?! В который его нарочно завлекает маньяк?!
Звонок Сереги вырвал его из невеселых размышлений.
– У него в компьютере действительно есть письма с инструкциями от человека, который подписался "Бенедикт". Там даже имеется довольно подробное указание по поводу его первого визита к тебе. Что говорить, как себя вести... Мы уже проверили: письма отправлены из интернет-кафе.
– То есть он мог отправить их себе сам?
– Так точно. Завтра еще проверим его счет в банке: он утверждает, что получил за эту работу тысячу долларов авансом, которые ему положили наличными в почтовый ящик. Но мы проверим банк на всякий случай. Вдруг он врет, и сумма пришла переводом? Тогда узнаем, откуда пришла... Короче, ты не беспокойся, мы его дожмем! Время еще есть...
– Конечно, Серега. Вы это умеете.
Кис выдавил из себя улыбку и распрощался с другом.
Чувство совершенной ошибки мучило все сильнее.
Удрученный, он позвонил Саше: предупредить, что едет к ней на проспект Мира. Но ее домашний не отвечал. Попробовал мобильник – в зоне недоступности. Он упустил вчера, наверное, Александра отправилась на очередную богемную тусовку.
Ночевать тут, на Смоленке, не хотелось – дышать краской и одиночеством. И он решил ехать к Саше: дождется ее там. Он вышел под проливной дождь, и настроение его еще больше испортилось.
Алексей не любил бывать в ее квартире один: чувствовал себя в гостях. Притом незваных. Когда Александра находилась дома, это ощущение исчезало, квартира вела себя смирно под хозяйской рукой, как собака, но в отсутствие хозяйки она бунтовала: враждебно скалила зубы, рычала, прогоняя чужого.
Он вдруг вспомнил – Саша тоже не любила бывать на Смоленке в его отсутствие. Наверное, чувствовала что-то похожее... Вот почему ему так хотелось купить новую квартиру для семьи – он теперь понял окончательно! Непременно новую! Им нужно было вместе завести квартиру, изначально общую, как вместе заводят щенка, которому оба и одновременно станут хозяевами...
Он снова вспомнил, как лихо вылетели из-под его руки деньги на эту самую квартиру, когда он шел в банк, и стукнул кулаком по столу в бессильной ярости.
Без удовольствия поужинав в одиночестве на Сашиной кухне, он снова позвонил ей на мобильный и снова наткнулся на металлический голос, сообщавший, что абонент недоступен...
Как они будут жить вместе? Алексей вдруг с изумлением почувствовал, что его смутные страхи оправдываются: вот ему уже надо знать, где она! Саша ведь всегда нравилась мужчинам, всегда! Как те женщины, по чьим следам он сейчас шел, по следам их измен...
Да, но сама Александра к своим поклонникам равнодушна... К поклонению, точнее. Ей не требовалось чужое восхищение, оно не питало ее тщеславие, или Саша просто не тщеславна...
Нет, так нельзя, завязывай с этими мыслями, Кис! Нельзя превращаться в ревниво-следящего мужа, желающего знать все о перемещениях и проведении досуга своей жены!!! Нужно ей восхищение или не нужно – это ее дело! И Саше не позволить, если в ней вдруг проснется желание его контролировать! Их независимость, их свобода – то, что было дорого до сих пор, – должны остаться неприкосновенными!
...Глупости какие лезут в голову. Это дурацкий одинокий и дождливый вечер, не занятый ничем вечер, вечер безделья, вдали от своего кабинета и компьютера, где он занимается делом, наводит на дурацкие мысли! Да еще все эти неверные жены... Надо прогнать эти мысли.
Он решил лечь спать, но сон не шел. Преодолев желание позвонить снова Александре, он плеснул себе водки... Проглотил, не закусывая, и вскоре, как ни странно, уснул.