Кис увернулся и мгновенно заломил его руку за спину. Михаил был вынужден пригнуться. Наклонившись к его уху, очень тихо Алексей прошептал:
– А если он в следующий раз убьет твою дочь? Раз уж все бабы, включая детей, шлюхи?
– Пусти, сука, больно...
– А ты ответь сначала. Ты тогда тоже скажешь: поделом ей?
Михаил молчал, и Кис безжалостно завел его руку повыше.
– Ну?!
– Хорош руку выкручивать. Говори, чего тебе надо...
– Вот это речь не мальчика, но мужа. Я заходить в квартиру не буду, незачем девочку пугать. Пойди посмотри украшения жены. Только внимательно. Если найдешь в них серебряный медальон, вот такой, с крышечкой, – показал Алексей, – то принеси мне его.
– Ладно. Стой здесь.
Потирая вывернутую руку, он скрылся в квартире. Прошло минут десять, как Алексей услышал шаги. Михаил приоткрыл дверь, бросил что-то в детектива и снова скрылся.
Это был медальон. Только без фотографии.
– Там фото было? – крикнул он через дверь.
– Вали отсюда, – донеслось до него. – Без фоты обойдешься...
Ясно, что фотографию Михаил выдрал, движимый ненавистью к неверной супруге...
Как бы то ни было, июльское дело, июньское и майское можно теперь закрыть! И пьяный Семен ему не понадобится послезавтра, так как "убийство тяжелым предметом" уже вошло в список двенадцати способов.
Пока еще совсем маленький, этот список выглядел следующим образом:
1. Июль – убита ножом во дворе.
2. Июнь – задушена в собственной квартире.
3. Май – убита ударом тяжелого предмета по голове в своем подъезде.
Теперь ему предстояло искать апрельское дело.
16 октября
Накануне вечером, вернувшись домой, он нашел в своем почтовом ящике деньги: вторая партия, еще десять тысяч, обещанных Бенедиктом через две недели. Словно маньяк хотел подчеркнуть, что держит свое слово. Или напоминает, что две недели уже прошли? Алексею были крайне неприятны эти деньги, этот очередной "воздушный поцелуй": маньяк не давал о себе забыть!
Но сегодня забыть о нем следовало во что бы то ни стало! Алексею казалось, что сами мысли о нем несут зло, и он не имел права дать им проникнуть сюда, коснуться этой счастливой атмосферы праздника, испачкать ее!
Кроме того, Александра ничего о нем не знала – и правильно, это ни к чему, – но теперь он был просто обязан соответствовать ей. Ее радостной улыбке... Которая тоже была плодом немалых усилий: она заставила себя забыть о краже, о потерянной квартире, она тоже не хотела омрачать их праздник такими мыслями... И ей это удалось: ее улыбка была по-настоящему лучезарной.
Щелкали фотоаппараты – помимо своих, семьи и друзей, сюда примчалась, конечно, Сашкина журналистская братия. Они оба были достаточно известными людьми, чтобы оказаться лакомым кусочкам для хроникеров, предвкушавших заметочку с фотографийкой.
Алексей было рассердился на незваных гостей, но Саша защитила собратьев по профессии: "Алеш, им тоже кушать надо! Не ерепенься, от нас не убудет!"
Он согласился, ерепениться не стал, и они отщелкали длинную фотосессию у ЗАГСа, у входа в ресторан, в самом ресторане, за столами...
Александра была необыкновенно хороша сегодня. Впрочем, она всегда хороша, но все же сегодня как-то особенно. Ее платье удивительного цвета, для которого не существует подходящего названия, – как если бы к светло-серому, как его костюм, добавили каплю розового, – она была грациозна, изысканна, элегантна и непринужденна... Она была великолепна. И вместе они смотрелись – Кис специально глянул в зеркало – просто... Ну просто... Классно они смотрелись, вот как!
Отраженные в зеркалах и восхищенных взглядах близких людей, Алексей с Александрой ощущали себя на самом деле женихом и невестой, хотя до сих пор им казалось, что регистрация их брака есть не более чем простая формальность, ерунда, не стоящая большого внимания...
Но отчего-то событие приняло неожиданно торжественный размах, и они оба поддались этой торжественности. Сыпались тосты, шутки, приколы – всем было весело за ужином в симпатичном ресторане, который облюбовала Александра. Всем было уютно и радостно, все были готовы любить друг друга и весь мир в придачу навеки.
– Я объявляю новость, – звонко проговорила Александра, поднимая тост, – которую до сих пор не знает никто! Даже мой муж!
Мой муж. Как это прозвучало! Алексей и не подозревал, как много в этом слове... Он даже порозовел при этих словах – от удовольствия.
– И новость вот какая: у нас с Алешей будут двойняшки! Мальчик и девочка.
Радостный вопль друзей и родственников, аплодисменты, щедрые пожелания, тосты, объятия и поцелуи...
В разгар веселья Алекс Мурашов сделал ему знак: мол, пойдем перекурим. С ними вышел и Михаил Левиков. Бывшие клиенты, они оба остались в орбите детектива, связанные большой взаимной симпатией.
– Алексей, мы тут вместе с Михаилом подумали, – начал Алекс, – мы хотим вам помочь с квартирой... Часть суммы в подарок на свадьбу, а на остальную беспроцентный кредит лет на пять или сколько скажешь.
– Ребят, вы...
В горле встал ком, ни тпру ни ну.
– Кис, ты не выпендривайся только, – сурово произнес Алекс.
– Алексей, вы только не поймите превратно... – застенчиво произнес Михаил.
– Мужики... Спасибо... Давайте только не сегодня, ладно?
Маньяк сегодня не допущен на праздник, – как им это объяснить?
Но мужики что-то поняли, перекур закончили, бросив лаконично напоследок, что вернутся к вопросу в ближайшие дни.
Друзья – это не те, с кем тусуешься каждый день...
Вечер удался – то есть свадьба удалась – на славу. Они разошлись поздно, к четырем ночи. Алексей с Александрой с трудом загрузили букеты и подарки в такси и поехали домой – сегодня "домой" было к ней, к Саше, учитывая глубоко ремонтное состояние квартиры Алексея.
Они жутко устали. Хлопоты, эмоции... Александра сбросила туфли у порога и упала в кресло.
– Спать хочу, умираю... – проговорила она, прикрыв глаза.
– Ну вот, а как же первая брачная ночь? – съехидничал Алексей.
– Учитывая ударное количество внебрачных ночей, оставшихся в нашем холостом прошлом, первая брачная может и подождать...
Алексей вдруг вспомнил, что их первая "внебрачная ночь" случилась тут, на этом вот полу и на этом ковре, и у него защемило сердце при мысли, что Сашина квартира уже продана... Если он сумеет справиться с Бенедиктом и вернуть деньги, он заплатит любую неустойку и расторгнет сделку по продаже!
– Алеша... – Александра смотрела на него, полуприкрыв глаза, – а скажи мне... Для тебя слово "муж" меняет что-нибудь?
– Конечно. Намного проще теперь представляться, – пошутил он, хотя прекрасно понял, о чем она.
Наверное, шутка была неудачной. Александра замолчала, и он, ощутив неловкость, сел на пол у кресла, поймал ее руки, прижал к лицу.
– Жена моя... – прошептал он, целуя ее ладони. – Женушка. Любимая.
Она сползла с кресла на пол, к нему, и ткнула пальчиком ему в грудь:
– Ты – муж. Мой муж.
– Твой, – согласился Алексей. – А ты моя жена.
Она его обняла и рассмеялась в плечо.
– Вот никогда не думала, что такая малость, такая глупость, всего лишь одно маленькое словечко может произвести столь большое потрясение в душе!
Алексей прижал ее к себе. Он тоже так никогда не думал...
Александра затихла в его руках. Плечо грела ее щека, а на шее стало горячо и влажно от ее дыхания. Ему показалось, что она начала засыпать, как вдруг она встрепенулась:
– Цветы! Их надо поставить в воду!
– Завтра, Сашенька. Ты еле живая.
– Нет. До завтра они умрут... Им нужна вода. Пойдем, поможешь мне.
Они отправились на кухню, куда Алексей притащил все букеты, и они принялись расставлять. Ваз не хватало, и они ставили цветы в кувшины и в пустые банки.
В цветах сидели открытки, и Саша по мере определения букетов в емкости вынимала их и читала Алексею вслух.
Восторженно-искренняя от Сашиных родителей.
Смешная, с маленьким подколом, от Ксюши с Реми: «Наконец-то старшая сестричка последовала благоразумному примеру младшей!»
Заковыристая от Сереги: «Ты всегда был оригиналом, Кис, но на этот раз ты превзошел самого себя: ты женился!!!»
Серьезная от Веры, психолога: «Милые мои, это только начало. Семья – не форма существования, а искусство. Желаю вам успешно его постигать!»
И еще много других открыток, в той или иной степени оригинальных, смешных или серьезных. В двух конвертах, от Алекса и от Левикова, оказались банковские карточки на его имя.
От Алекса была короткая приписка: "Кис, не выпендривайся! Это от души. Счастья вам с Александрой!"
От Михаила Левикова было пространное письмо: "Алексей, всем, что случилось в моей жизни хорошего, я обязан Вам. Мне сильно не везло, – в чем Вы, естественно, не виноваты, – но с тех пор, как Вы, Реми и Ваши милые дамы вытащили меня из подземелья замка Барбен, моя жизнь удивительно повернулась. Было бы преувеличением сказать, что я счастлив, но я не несчастлив, а это уже немало. И я до идиотизма богат благодаря Вам.
