Фаркаши приехал в Кишинев из Бухареста вечером и остановился в гостинице «Лондонская». Выйдя утром на улицу, он на миг зажмурил глаза: так ослепительно ярко, совсем не по-зимнему светило февральское солнце. Он шел медленно и не спеша, и со стороны его можно было принять за одного из многочисленных щеголеватых мужчин, фланирующих по тротуару. Они пристально, оценивающими взглядами рассматривали нарядных женщин в причудливых шляпках. Призывно виляя бедрами и делая вид, что спешат, дамы сновали по тротуару. Фаркаши про себя усмехнулся этому своеобразному параду женщин, который принимали фланеры, и тому, что он стал невольным его участником. На углу улиц Михайловской и Александровской он задержался возле магазина с вывеской «Грабойс и сыновья». В витрине на видном месте среди гирлянд колбас и огромных окороков висела табличка, извещавшая, что «первая в Бессарабии колбасная фабрика «Г. Грабойс и сыновья» ежедневно выпускает свежие гигиенические продукты, изготовленные под постоянным личным наблюдением самих владельцев, являющихся дипломированными мастерами-экспертами, имеющими в этой области 49-летний опыт и удостоенными золотых медалей и дипломов за безукоризненное качество своих фабрикатов».
В чистом, недавно вымытом стекле витрины отражалась вся улица. Убедившись, что «хвоста» нет, он неторопливым шагом человека, который никуда не спешит, пересек улицу, зашел в заведение Ковальского, перекусил, снова незаметно огляделся и направился в сторону Армянской. Чем дальше он удалялся от центра, тем больше скромно, даже бедно одетых людей попадалось ему навстречу. На углу Армянской и Александровской он снова остановился возле толстой рекламной тумбы, облепленной объявлениями. Они извещали, что в зале Епархиального Дома состоятся вечера цыганской песни и романсов в исполнении известного артиста, пользующегося громадным успехом во всех центрах Европы, — Петра Лещенко. В программу включены новые и старые песни, в том числе любимые публикой «Чубчик», «Прощай, мой табор», «Ты моя аллилуйя», «Твои глаза зеленые», «Вам 19 лет» и другие. В кинотеатре «Одеон» демонстрировался новый фильм «Торговцы живым товаром» из цикла «Невинно-падшия». Господин Пападаки с афиши зазывал публику в свой кинотеатр «Орфеум» насладиться невиданным в Кишиневе зрелищем — полным обозрением парижских нравов в знаменитом театре «Фоли Бержер».
Безудержная и в то же время в чем-то наивная реклама вызвала на лице Фаркаши улыбку. Обходя вокруг тумбы и читая объявления, он поглядывал по сторонам и не заметил чего-либо подозрительного. Вдруг он почувствовал, что кто-то осторожно тянет его за рукав пальто. Фаркаши стало на миг не по себе, он медленно обернулся. Перед ним стоял мальчишка-оборвыш лет десяти с протянутой рукой. Фаркаши сунул ему один лей. Мальчишка крепко сжал монету в кулаке, словно боялся, что господин передумает и заберет такие большие деньги обратно.
Вдоль Армянской выстроились в ряд извозчики. Фаркаши сел в первый фаэтон и потребовал отвезти его на Ренийскую угол Жуковского. Извозчик цокнул языком, фаэтон, мягко покачиваясь на рессорах, покатил вверх и через несколько кварталов свернул направо. На углу улицы Жуковского Фаркаши расплатился и прошел пешком несколько кварталов. Возле аккуратного, несколько вычурного особнячка замедлил шаги. Улица была пустынна, только вдали виднелось несколько прохожих. Позвонил. Ему открыла пожилая женщина. Не приглашая войти, ни о чем не спрашивая, она вопросительно смотрела на него.
— Мадемуазель Рая принимает? — осведомился Фаркаши.
Женщина, очевидно прислуга, после некоторого колебания шире распахнула дверь и сделала знак, чтобы он следовал за ней. «Она что, глухонемая?» — подумал он, входя в небольшой, со вкусом обставленный холл. Женщина удалилась, вскоре появилась снова и молча повела его в глубь особняка. При его появлении с дивана поднялась молодая красивая женщина с гладко зачесанными иссиня-черными волосами, схваченными черепаховым гребнем. Плечи женщины укрывал яркий, цветастый платок. Низким, приятным голосом она пригласила его присесть и указала на стул возле инкрустированного столика. Фаркаши последовал приглашению.
Стены комнаты от потолка до пола были увешаны дорогими коврами. Он перевел взгляд на этажерку в углу и вздрогнул от неожиданности: на него уставился пустыми глазницами человеческий череп. Хозяйка слегка улыбнулась.
— Итак, чего желает уважаемый господин? Я называю имя клиента, кто кого любит, кто о ком задумывает, имя отсутствующего… — скороговоркой произнесла она. — Гадаю о нем или о ней по почерку, фотографии, какому-нибудь знаку. Говорю планету и напоминаю со дня колыбели до могилы. Я говорю интерес каждого клиента и даю правильное направление действий. Она сделала паузу. — Гадаю на картах «Девица Ленорман», по которым была предсказана смерть Наполеона. Разгадываю сны, гадаю из «Зодий», по кофе и линиям рук по методу знаменитого хироманта, сербского профессора Ахмеда Дина. — Гадалка умолкла, выжидательно глядя на Фаркаши.
— Профессор Ахмед Дин помнит вас, свою лучшую ученицу, и просил кланяться, — тихо, переходя на русский, сказал Фаркаши. — Я видел профессора в последний раз в воскресенье.
— Когда увидите профессора снова, передайте привет от его ученицы, по-русски же ответила женщина. — Ну, наконец-то! Здравствуйте, с приездом. Когда приехали?
— Вчера вечером.
— А где остановились?
— В «Лондонской». Коммерсант из Братиславы Иржи Мачек. Интересуюсь знаменитым бессарабским черносливом и не менее знаменитым вином и грецкими орехами.
— Рада познакомиться. Мадемуазель Рая. Профессиональная гадалка, как вам известно, — она улыбнулась.
— Скажите, Рая, а вы действительно ученица этого профессора Ахмеда Дина? — полюбопытствовал Фаркаши.
— А вы как думали? В Загребе брала уроки. У меня и диплом есть. Хотите, погадаю? — женщина шутливо притянула к себе его руку и стала внимательно изучать, что-то бормоча себе под нос.
— В следующий раз. Поговорим о деле.
Рая встала, тихо подошла к двери, прислушалась и отворила. За дверью никого не было.
— На всякий случай. Моя домработница Вероника не любопытна, однако проверить не помешает, тем более, что вы пришли в неприемный час.
Фаркаши стало понятно странное поведение Вероники.
— Итак, о деле, — Фаркаши закурил и приготовился слушать.
— Давайте о деле. Итак, вы остановились в «Лондонской». Это звучит солидно для коммерсанта, однако именно в таких первоклассных гостиницах сигуранца проявляет повышенное внимание к иностранцам. Учтите это. Может быть, подыщете гостиницу попроще или пансионат? — Она говорила тихо, почти шепотом. — Ионел арестован. Вы это знаете.
— А его связи? — быстро спросил Фаркаши.
— Связи остались. Его взяли одного… пока одного. По крайней мере, я еще здесь, как видите. — Рая открыла изящную деревянную шкатулку, вынула длинную сигарету и тоже закурила.
— Мне не очень нравится ваше настроение, мадемуазель Рая, — жестко произнес Фаркаши. — Мы знаем Ионела. Он будет молчать.
— Я его тоже знаю, Мачек. Однако я знаю и то, что могут сделать с человеком эти подонки из сигуранцы. — Ее черные глаза вспыхнули ненавистью.
На минуту в комнате воцарилось молчание.
«Похоже, — подумал Фаркаши, — у нее особые счеты с сигуранцей», — но расспрашивать не стал.
Рая уже взяла себя в руки и виновато улыбнулась.
— Вы уж извините меня за минутную слабость. Я же все-таки женщина. Все время на нервах. И это мое занятие… Надоело до смерти. Вы даже не представляете, какие дуры сюда приходят. И то ей скажи, и это, и как замуж за богатого и красивого выйти, и как молодость сохранить, и много всякого, о чем даже рассказать мужчине совестно.
Фаркаши ее не прерывал, давая возможность высказаться. Он был сейчас единственным близким, своим человеком с той стороны.
— Из Центра передают, — продолжала Рая уже деловым тоном, — вам необходимо заинтересоваться уроженцем Протягайловки Григорием Мугурелом и неким Марчелом. По не проверенным, но заслуживающим доверия сведениям, этих двоих видели в Протягайловке накануне массового перехода границы. Судя по всему, именно Марчел основная фигура. Григорий играл подсобную роль, видимо его завербовали ради «крыши»: брат имел дом в Протягайловке и тоже сбежал. Григорий же много лет назад ушел в Румынию, чем здесь занимался, узнать не удалось. Установить контакт с Марчелом и Григорием Мугурелом вам должны помочь Думитру Затыка и Николай Потынга, это наши люди из Протягайловки, перешедшие Днестр под видом беженцев. Они должны находиться в Тигине, в ремесленном училище. Вы для них — дядя Георгий.
— Все верно. По-чешски имя Георгий звучит как Иржи.
— Запомнили фамилии или повторить?
— Повторять не надо, — сухо ответил Фаркаши. — Однако я не понял, что значит — должны находиться?
