— Есть, есть… — воскликнул Серджиу.
— Кто такой?
Серджиу широко улыбнулся.
— Наш парень, хотя и мелкий собственник. Уличный торговец, продает на своем лотке всякую всячину. Его каждая собака в городе знает. — Прочитав на лице Фаркаши сомнение, он горячо продолжал: — Да вы не сомневайтесь, товарищ, я же говорю — свой парень, он не раз наши поручения выполнял, и в ремесленном у беженцев бывал… по своим торговым делам. Яшка-рыжий, а фамилии не знаю. Его все так называют.
— Ну ладно, — после некоторого колебания согласился Фаркаши. — Скажи этому Яшке, чтобы разыскал в ремесленном Думитру Затыку и Николая Потынгу и передал, что с ними хочет встретиться дядя Георгий. Они поймут. Твоя жена когда приезжает? Недели через две, говоришь? Очень хорошо. Пусть Яшка приведет этих двоих к тебе вечером, ты его отошли, он меня не должен здесь видеть. Завтра же. Успеешь?
— Успею, он живет на нашей магале.
— Только учти, Серджиу, дело серьезное, я на тебя надеюсь. И никому ни слова.
Серджиу порывался его проводить, однако Фаркаши из предосторожности отказался. В гостиницу добрался поздно вечером. Старик портье дремал над газетой. В маленьком холле в этот поздний час никого не было, только в дальнем углу развалился в кресле какой-то мужчина. Кресло стояло так, что сидящему в нем были видны все входящие. Глубоко надвинув на глаза шляпу, мужчина делал вид, что дремлет. Фаркаши на своем веку повидал немало шпиков секретных служб разных стран. Однако их роднило нечто общее, они были неуловимо похожи, чем именно, он затруднялся точно сформулировать, здесь работала интуиция. «Этого следовало ожидать, — рассудил Фаркаши, беря у заспанного портье ключ. — Ты честно отрабатываешь свой кусок хлеба, старик». Спиной чувствуя на себе пристальный взгляд человека в кресле, Фаркаши не спеша поднялся по лестнице. «Зацепиться им не за что. По крайней мере, пока. До сих пор, кажется, я нигде не «наследил». Старик доложил об иностранном госте, и этот в шляпе пришел взглянуть на меня, обычное дело».
Осмотр чемодана не оставил никаких сомнений: потайной метки на месте не оказалось. Фаркаши по минутам вспоминал закончившийся день. Слежки он за собой не примечал. Кроме встречи с Блэнару у него не было никаких подозрительных контактов. Да, эта встреча — единственное, за что они могли уцепиться. Не поторопился ли он? Может быть, написать ему письмо и назначить встречу в другом месте? Где гарантия, что оно не попадет в чужие руки? Конечно, можно было найти и другие варианты, однако времени в обрез. Центр торопит, и он сам понимал: надо действовать энергичнее. Нет, он все делает правильно, а без риска не обойтись. Никогда раньше ему не приходилось выполнять такое необычное задание. В Центре определенных инструкций не дали, поставили только общую цель, ему была предоставлена полная свобода действий. «В соответствии с обстановкой», — сказал Старик. Обстановка же не ясна. Информация, которую успел сообщить в Центр Ионел, была весьма скудной. Ее, правда, дополнили сведения, поступившие из Протягайловки и переданные ему связной Раей. Безусловно, между появлением в Протягайловке нежданных гостей из-за Днестра и переходом границы ее жителями прослеживается связь. Однако древние предостерегали: после этого не значит вследствие этого. Во всяком случае, нет пока достаточных фактов, за которые можно зацепиться и идти по цепочке дальше.
Первую половину следующего дня Фаркаши посвятил своим торговым делам, потом у себя в номере долго просматривал газеты, пока не стемнело. Вышел, заглянул в несколько лавок. На этот раз «проверялся» особенно тщательно: тот тип в шляпе не выходил из головы. Убедившись, что «хвоста» нет, взял извозчика, проехал несколько кварталов и дальше пошел пешком. Когда подошел к уже знакомому дому на окраине, было совсем темно. Одно окно, забранное занавеской, слабо светилось. Осторожно постучал. Серджиу крепко пожал ему руку и прошептал:
— Они здесь!
Думитру Затыка и Николай Потынга сидели за столом с тарелками с брынзой, кусками вареного мяса и другой снедью. Графин красного вина был наполовину опорожнен. Фаркаши недовольно покосился на графин. Серджиу заметил этот взгляд:
— Вы уж извините, товарищ, — сказал он, — так уж получилось. Они ведь там, — он кивнул на своих гостей, — совсем оголодали. Ну и решил их угостить.
— Оголодали? — Фаркаши чуть улыбнулся, чтобы разрядить обстановку. Верно говорит? — он уже обращался непосредственно к Думитру и Николаю.
Оба смущенно кивнули.
В комнате воцарилось молчание. Фаркаши выразительно взглянул на хозяина дома. Серджиу понял его без слов.
— Я, пожалуй, пока во дворе побуду, — и вышел.
Оставшись наедине с парнями, Фаркаши произнес:
— Вам шлет привет дядя Георгий и просит передать, что у него все в порядке, он вас помнит.
— Значит, нога у старика уже не болит, — Думитру в упор посмотрел в глаза Фаркаши.
— Не болит, мои дорогие, совсем не болит! Ну, рассказывайте подробнее.
Думитру озадаченно взглянул на Николая, ища у него поддержки.
— А что вас интересует? Не знаю даже, с чего начать.
— Начинай с самого начала! — Фаркаши ободряюще улыбнулся. — А дальше как-нибудь разберемся.
Думитру, как вскоре понял Фаркаши, оказался рассказчиком неважным. Не умея отделить главное от второстепенного, он тонул в излишних подробностях, уходил в сторону, и Фаркаши приходилось прерывать его наводящими вопросами. «Совсем, как на школьном экзамене». Сходство с экзаменом дополняли «подсказки», которые иногда делал Николай. Вместе с тем, что с удовлетворением отметил про себя их «экзаменатор», свой главный экзамен оба выдержали с честью. Говорят не очень складно, зато ребята смелые, сообразительные, много успели подметить и запомнить. Молодцы! Фаркаши как бы изнутри увидел многое, о чем умалчивали газеты, и ему стало совершенно ясно: вся эта история с побегом за Днестр инсценирована вражеской агентурой.
Рассказанное Думитру и Николаем подтвердило и дополнило сведения, которые удалось раздобыть коллегам в Протягайловке. Он попросил Думитру повторить во всех подробностях все, что тому говорил Симион о Марчеле, и пришел к выводу: этот человек и был главным.
— А где сейчас Григорий Мугурел?
— Не знаю, мы его не видели, — ответил Думитру.
— А Марчел и сейчас вместе с беженцами живет? Что он делает?
— А что ему делать? — удивился Думитру. — Шныряет туда-сюда, болтает, что все будет хорошо. Иногда пропадает где-то, приходит с опухшей мордой. Злой, глаза красные. Не иначе, как после сильного перепоя. Не любят его у нас, особенно Симион.
— А почему именно Симион?
— Кто его знает. Симион вообще не рад, что попал в эту историю. Он же не кулак и даже не середняк. Говорит, по пьяному делу перешел. Думаю, можно ему верить, он парень неплохой… когда трезвый, конечно. Симион говорит, что через него, значит, через Марчела, все получилось… с переходом этим. Сдается мне, что Симион что-то знает о Марчеле, но скрывает, боится его. Ну и вино, мол, виновато.
— Стало быть, вино виновато? — повторил Фаркаши. — А вы сами как думаете?
Парни молчали, не находя ответа.
— Тогда я отвечу. Вино само по себе не может быть ни правым, ни виноватым. За все отвечает сам человек. В первую очередь. А потом уже обстоятельства. Однако вернемся к делу. Значит, Симион раскаивается в своем поступке? А еще есть такие… раскаивающиеся?
— Хватает… Люди говорят промеж себя: златые горы обещали, а что получилось? Ни кола, ни двора. Жизем впроголодь. Слух прошел, будто бы землю дадут только кулакам, а остальных на улицу выкинут. Большое недовольство. Я так думаю, — сказал Думитру, — многие бы с радостью вернулись обратно, да боятся. Эти ведь… ну наши хозяева, или как их там, твердят: кто вернется — того большевики расстреляют или в Сибирь сошлют.
Фаркаши взглянул на часы, удивленно покачал головой: время приближалось к полуночи.
— Вот что, ребята, пора расходиться. Спасибо вам за то, что сделали, но еще предстоит поработать. Слушайте меня внимательно. Первое: разъяснять, только осторожно, что тем, кто возвратится домой, ничего не будет. Им вернут и дома, и все остальное. Только осторожно, с умом, знать того, с кем говоришь. Понятно?
Думитру и Николай понимающе кивнули.
— Второе: постарайтесь узнать у Симиона, что именно он скрывает и почему так ненавидит Марчела. Видимо, у него есть на то причины. Хотелось бы знать, какие именно? И вообще, постарайтесь сойтись с Марчелом поближе. Значит, пьет этот Марчел?
— Еще как! Особенно за чужой счет, — подтвердил Думитру.
— Вот это и можно использовать.
— Это как же? — удивился Николай. — Неужто пить с этим гадом?
— Вот именно.
— У нас и денег нет на угощение.
— С этим уладим. — Фаркаши достал из кармана деньги и отсчитал несколько купюр. — Пока хватит. Если спросит, откуда деньги, скажите, заработали на разгрузке вагонов. Ведь ваши там подрабатывают, не так ли?
