– Приходит в себя, – произнес кто-то над самым его ухом.
Томми сразу узнал голос энергичного бородатого немца и потому не спешил проявлять признаки жизни. Да и куда спешить? И вообще, пока у него так стреляет в голове, он не очень-то способен соображать. И все-таки он попытался вспомнить, что же с ним произошло. Очевидно, пока он подслушивал, кто-то подкрался к нему сзади и огрел по голове. Теперь они знают, что он шпион, и, вероятно, тут же с ним разделаются. Да, положение не из завидных. Где он, никто не знает. А потому ни на чью помощь рассчитывать не приходится. Остается полагаться только на собственную изобретательность.
– Ну, теперь держись! – пробормотал он себе еле слышно, а чуть громче снова буркнул: – Черт! – На этот раз ему удалось сесть.
Немец подошел ближе и, прижав к его губам стакан, приказал: «Пей!» Томми был вынужден подчиниться. И тут же поперхнулся – таким крепким оказался напиток. Зато в голове у него сразу прояснилось.
Он лежал на диване, в той самой комнате, где происходило совещание. С одной стороны от него стоял немец, с другой – гнусного вида детина, который впустил его в дом. Остальные сгрудились несколько поодаль. Только одного Томми недосчитался – того, кого называли Номером Первым. Его в комнате не было.
– Полегчало? – спросил немец, забирая пустой стакан.
– О да! Премного благодарен! – бодрым голосом отозвался Томми.
– Мой юный друг, ваше счастье, что у вас такой толстый череп. Добряк Конрад способен повалить быка. – Он кивком указал на привратника. Тот ухмыльнулся.
Томми с усилием повернул голову.
– А, значит, вас величают Конрадом? – сказал он. – Ну, так вам тоже повезло, что у меня толстый череп. Впрочем, у вас такая физиономия, что мне даже жалко, что мой череп помог вам увернуться от петли.
Конрад пробурчал какое-то ругательство, но бородатый немец сохранил невозмутимость.
– Петля ему и не грозила, руки коротки у ищеек, – сказал он.
– Ну, как вам угодно, – отозвался Томми. – Принято считать, что в полиции одни идиоты, но сам я им вполне доверяю.
Держался он непринужденно. Томми Бересфорд был из тех молодых англичан, которые не отличаются блеском и умом, однако, оказавшись в положении, обычно именуемым «безвыходным», мгновенно преображаются. Природную застенчивость и осмотрительность они сбрасывают как перчатки. Томми прекрасно понимал, что спасти его может только собственная смекалка, а его привычная и потому естественная медлительность помогала скрыть работу мысли.
Все так же невозмутимо немец продолжал:
– Хотите ли вы что-нибудь сказать, прежде чем вас казнят за шпионаж?
– Очень хочу! У меня много интересных сведений! – ответил Томми все с той же небрежной легкостью.
– Будете отрицать, что подслушивали?
– Нет. Конечно, я должен извиниться… Но ваш разговор был настолько интересным, что я забыл про щепетильность.
– Как вы проникли сюда?
– Милейший старина Конрад! – Томми виновато улыбнулся привратнику. – Мне горько это говорить, но верного слугу пора бы отправить на пенсию, вам стоит поискать сторожевого пса получше.
Конрад что-то прорычал, а когда бородатый повернулся к нему, угрюмо пробормотал:
– Он назвал пароль. Откуда я мог знать?
– Совершенно верно, – вмешался Томми. – Откуда он мог знать? Не надо его ругать, ведь только благодаря его опрометчивости я получил редкое удовольствие – лицезреть всех вас.
Ему показалось, что его слова вызвали некоторое смятение у зрителей на заднем плане, но бдительный немец успокоил их небрежным взмахом руки.
– Покойники молчат, – сказал он невозмутимо.
– Да, но я-то еще не покойник, – возразил Томми.
– Мы не заставим вас долго ждать, мой юный друг, – заметил немец.
Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.
Сердце Томми отчаянно заколотилось, но он не оставил светски-любезного тона.
– Не уверен, – небрежно сказал он. – Вряд ли это разумно – убивать меня.
Он, несомненно, сбил их с толку, судя по выражению физиономии немца, который спросил:
– Почему это мы должны оставить вас в живых? Назовите хотя бы одну причину.
– Да хоть десять, – ответил Томми. – Послушайте, вы засыпали меня вопросами. Позвольте и мне задать хоть один. Почему вы со мной не разделались сразу, зачем вам было нужно, чтобы я пришел в себя?
Немец замялся, и Томми поспешил воспользоваться моментом.
– А затем, чтобы узнать, какими я располагаю сведениями… и откуда я получил эти сведения. Если вы сейчас прикончите меня, то так ничего и не узнаете.
Тут к дивану, стиснув кулаки, подскочил Борис.
– Шпион, собака! – завопил он. – Мы с тобой цацкаться не будем! Кончайте с ним! Чего волынить!
Раздались дружные аплодисменты.
– Слышали? – спросил немец, не спуская глаз с Томми. – Что вы на это скажете?
– Что скажу? – Томми пожал плечами. – Сборище идиотов. Пусть-ка пораскинут сначала мозгами. Как я сюда пробрался? Вспомните, что сказал старина Конрад: он назвал пароль, верно? А откуда я его узнал? Неужели вы думаете, что я сказал первое, что мне пришло в голову?
Томми был очень доволен своей последней фразой и жалел только, что ее не слышит Таппенс, она бы оценила.
– А ведь верно, – спохватился рабочий. – Товарищи, нас предали!
Среди «товарищей» поднялся возмущенный ропот, и Томми ободряюще им улыбнулся.
– Так-то лучше. Вы никогда ничего не добьетесь, пока не научитесь шевелить мозгами.
– Придется вам назвать того, кто нас предал, – заявил немец. – Но не рассчитывайте, что это спасет вас. Вы нам выложите все, что знаете. Видите Бориса? Он умеет развязывать языки.
– Ха! – презрительно бросил Томми, старательно подавляя весьма неприятное ощущение под ложечкой. – Ни пытать, ни убивать вы меня не станете.
– Это почему же? – спросил Борис.
– Да кто же убивает курицу, которая несет золотые яйца, – невозмутимо заметил молодой человек.
Наступила пауза. Спокойная самоуверенность Томми наконец произвела впечатление. Заговорщики определенно начали сомневаться. Человек в потрепанной одежде испытующе посмотрел на пленника.
– Он водит тебя за нос, Борис, – спокойно сказал он.
Вот гад. Неужели этот тип раскусил его?
Немец, еле сдерживая злобу, жестко спросил:
– Что это значит?
– А как по-вашему? – бойко переспросил Томми, лихорадочно придумывая очередную фразу.
Внезапно Борис шагнул вперед и поднес к его лицу кулак.
– Говори, английская свинья, говори!
– Ну зачем же так волноваться, дружище, – сказал Томми, не теряя присутствия духа. – С вами, иностранцами, очень трудно разговаривать. Не умеете сохранять спокойствие. А теперь посмотрите на меня хорошенько: разве так выглядит человек, который потерял всякую надежду остаться в живых?
Он обвел их высокомерным взглядом, радуясь, что они не слышат, как предательски стучит его сердце.
– Нет, – помолчав, неохотно согласился Борис.
«Слава Богу, он не умеет читать мысли!» – подумал Томми, а вслух продолжал с прежним апломбом:
– А почему я так спокоен? Да потому, что у меня есть сведения, которые наверняка вас заинтересуют, и мы сумеем договориться.
– Договориться? – Бородатый прожег его взглядом.
– Ну да… договориться. Я получаю жизнь и свободу взамен… – Он умолк.
– Взамен чего?
Они мгновенно утихли и окружили его тесным кольцом. Можно было бы услышать, как пролетит муха. Томми произнес, растягивая каждое слово:
– Взамен документа, который Денверс вез из Америки на «Лузитании».
Эффект превзошел все ожидания. Все вскочили и кинулись к Томми. Немец оттеснил их в сторону и наклонился над ним, багровый от возбуждения.
– Himmel![57] Так он у вас?
С великолепным спокойствием Томми покачал головой.
– Вы знаете, где он? – не отступал немец.
Томми опять покачал головой.
– Понятия не имею.
– Ну так… ну так… – Немец задохнулся от ярости и недоумения.
Томми окинул взглядом остальных. На их лицах была злоба, растерянность, однако его уверенность в себе сделала свое дело: он убедил их в том, что действительно что-то знает.
– Мне пока неизвестно, где находится документ, но уверен, что сумею его найти. Есть у меня одна идея…
– Ха! – дружно ухмыльнулись «товарищи».
Томми поднял руку, и недоверчивые смешки оборвались.
– Я сказал «идея», но мне известны кое-какие достоверные факты – причем мне одному. Ну, что вы теряете? Если я сумею представить вам документ, вы вернете мне жизнь и свободу, только и всего. Решено?
– А если мы не согласимся? – негромко спросил немец.
Томми снова разлегся на диване.
– Двадцать девятое, – задумчиво произнес он, – осталось меньше двух недель…
Несколько секунд немец о чем-то размышлял, потом махнул Конраду:
– Уведи его!
Долгих пять минут Томми провел на кровати в соседней комнатушке. Сердце у него продолжало отчаянно колотиться. На эту карту он поставил все. К какому решению они придут? Однако, хотя эта мысль мучительно жгла его мозг, он продолжал поддразнивать Конрада, доведя угрюмого привратника до белого каления.
