нечасто удавалась попасть в ситуацию, выбивающуюся из ежедневного графика, и даже такое, на первый взгляд, неприятное происшествие воспринималось им, как возможность разбавить рутину. Да к тому же в прежние времена ему не раз приходилось идти пешком всю ночь, порой по двадцать пять километров, и он был без ума от подобных прогулок. Дорога, что мерно стремится вперед, поля вокруг и ощущение совершенного одиночества, которое позволяет хоть ненадолго забыть о том, что думают о вас другие.
До города было всего девять километров. Совсем немного для того, кто привык всюду ходить пешком. Вот только оказалось, что модные ботинки, которые Виктор купил совсем недавно, совершенно не годятся для прогулок по гравию у обочины. Вскоре ноги его начали ныть, а пальцы сбиваться о пластиковые носы. Примерно на полпути ноги болели так сильно, что Виктору пришлось остановиться. Он попытался поймать машину, хотя знал, что это бесполезно. По трассе проезжали только местные водители, в основном, разномастные работники офисов, которые ни за что не посадят в свой взятый в кредит автомобиль незнакомца.
Тем временем на трассу опустилась ночь. С востока надвигалась мгла тяжелых туч. В ночном небе буря выглядела особенно зловеще. На небосводе не было ни единой звезды, лишь пробивался кое-где лунный свет, скудно озаряя поля. Что-то в душе Виктора тревожилось и ждало чего-то ужасного, сокрытого в черной бездне, за которой, казалось, его ждала гибель, от которой не мог спасти даже рассвет.
Снегопад застал Виктора неподалеку от города, когда идти оставалось около трех километров. Начался он внезапно. Сперва неспешными крупными хлопьями, а через мгновение уже было не разглядеть ничего и в трех метрах. Когда намело выше щиколотки, Виктор, уже порядком замерзший, решил поискать местечко, где можно укрыться от непогоды. К счастью, слева от трассы виднелась небольшая деревушка. Час был поздний, и лишь в редких домах еще горели тусклые огни. На безлюдных улочках расстилался беспокойный лай собак. Виктор надеялся найти открытую забегаловку для водителей, но, пройдясь немного по деревушке, наткнулся лишь на покосившиеся заборы. В конце концов, он оказался на окраине.
В конце неосвещенной улицы он заметил старый кирпичный дом. Деревянный забор его почти сгнил, дорожка заросла травой, а окна томились во тьме, завешенные черной тканью. Выглядел дом жутко. Снегопад усиливался, и Виктору, несмотря на его опасения, не оставалось ничего, кроме как укрыться в доме. Найдя во дворе ржавый стальной прут, он сорвал с двери навесной замок и вошел в сени. Полы скрипели. Обои, давно уже вышедшие из моды, пожелтели. Прислонившись рукой стене, он обнаружил выключатель, и, к счастью, дом еще был подключен к электросети. Мебели осталось немного: старая кровать, газовая плита на маленькой кухне, два шкафа и стол у окна, возле которого еще ждал кого-то одинокий табурет. На подоконнике стоял деревянный ящик с алюминиевой посудой. О том, что когда-то здесь жили люди, напоминал только черно-белый семейный портрет, висящий на гвозде, вбитом в оконную раму.
Виктор сел у окна и закурил, ожидая, пока утихнет снег. Вечер был прекрасный, и та ярость ненастья, что еще несколько минут назад грозила ему, теперь казалось уютной и радостной, влекущей из-за грязного окна, уговаривая вернуться и остаться с ней. Виктор сидел, наблюдая за тем, как его следы заметает снегом. Наконец ему это наскучило и он пошел к шкафу, в надежде найти что-нибудь интересное. Никогда не знаешь, что можно найти в заброшенных домах. Порой оставленная случайно мелочь может рассказать так много о прежней жизни людей, которые по какой-то причине решили бросить свое гнездо. На полке Виктор нашел несколько снимков, перетянутых канцелярской резинкой. На первом был молодой мужчина с ребенком на руках. На остальных — женщина с черными вьющимися волосами. Лицо ее было вытянутое, строгое, взгляд твердый. На щеке блестел тонкий шрам.
Вдруг за порогом послышались неуверенные шаги. Виктор насторожился, подошел к двери и замер, ожидая. Входная дверь распахнулась. В дом вошел пожилой мужчина с засаленной бородой. В левой руке он держал бутылку дешевого портвейна, в правой сжимал стальной прут, которым Виктор срывал замок. Мужчина был болезненно худощав и бледен. Заметив Виктора, он взмахнул прутом и закричал:
— Какого черта ты делаешь в моем доме?!
— Послушайте, — попытался успокоить его Виктор, — я не причиню вам вреда. Я замерз и просто хотел согреться. Я думал, что дом заброшен.
— На двери висел замок! — возмутился его оппонент, замахиваясь еще сильнее. — Если висит замок, значит, здесь кто-то живет!
— Но… — Виктор не нашел, что ответить.
На мгновение мужчины замерли. Незнакомец осмотрел свое жилище и, лишь убедившись, что Виктор ничего не тронул, успокоился и опустил прут. Тогда Виктор решил, что это отличный шанс убраться отсюда.
— Друг, — сказал он осторожно, — я сейчас уйду, так что волноваться совершенно не о чем.
Мужчина бросил прут на пол, почесал рукой покатый затылок и, выглянув за порог, долго о чем-то думал, а потом сказал:
— Да ладно уж. Погода беснуется. Можешь переждать снегопад. — Мужчина, не глядя на Виктора, подошел к столу и открыл портвейн. — Будешь?
— Нет, спасибо.
— Как знаешь, — безразлично отрезал незнакомец и глотнул из горлышка. — Ты ведь из города?
— Да.
— И как тебя сюда занесло в такой час?
— Я шел по трассе, когда начался снегопад.
— Хм…
Мужчина умолк и отошел к окну. Когда он повернулся к Виктору, тот понял, что этот сумрачный, растрепанный силуэт и был счастливым отцом на снимках, найденных в шкафу. Лицо его, одутловатое от алкоголя и освещенное лишь желтоватым светом лампы, таило в себе раскаяние и годы опустошающего одиночества. Виктор знал, что ситуация не располагала к тому, чтобы лезть к незнакомцу с расспросами, но, томимый любопытством, все же решился спросить:
— Можно у вас поинтересоваться?
— Давай на «ты», — перебил он Виктора. — Так я чувствую себя старым.
— Что случилось с твоей семьей? — Он указал рукой на портрет, висевший на оконной раме.
— А, это? — Мужчина снова глотнул из бутылки. — Ничего. — И нахмурился: — Знаешь, вообще-то это не твое дело. — Виктор хотел было извиниться, но незнакомец тут же продолжил: — Ты ведь женат, парень?
— Да.
— Тогда ты поймешь, почему я ушел от них.
— Не уверен.
— Я любил их. Но мне не хватало свободы. Я не мог выносить эту рутину день ото дня. Я ненавидел свое окружение, ненавидел свою работу. Жена так и не смогла понять меня, да я и не ждал, если честно: ей никогда не понять, что чувствует вольный мужчина.
— А как же твои дети?
— Они уже были взрослые.
Виктор оглянулся
