Начиная со второй половины 1946 г. союзники всеми силами тормозили репатриацию, а с 1947 г. вообще отказались от выполнения всяких соглашений в отношении репатриации перемещённых лиц и обсуждения каких-либо вопросов, связанных с этим. Кроме того, они приняли все меры к тому, чтобы вопрос о перемещённых лицах фактически был передан из ведения Контрольного Совета в ведение командующих зонами. Из-за позиции союзников основные вопросы, над которыми работал Директорат, остались неразрешёнными: план Контрольного Совета относительно переселения немецкого населения из Польши, Чехословакии, Венгрии и Австрии не выполнен; вопрос о перевозках немецкого населения в Германию полностью не разрешён; репатриация перемещённых лиц Объединённых Наций из западных зон оккупации не закончена[73].
Представляется важным отметить, что если в 1945–1946 гг. с союзниками можно было ещё достигнуть согласия по некоторым вопросам четырёхстороннего соглашения и все принципиальные вопросы решались в органах Контрольного Совета, то с 1947 г. и особенно после решения московской сессии СМИД союзники стали на путь передачи разрешения всех вопросов командующим зонами, а не Контрольному совету и его органам. Особенно сильно отразилось на работе Директората создание «Бизоний»[74]. Если до этого по ряду вопросов британская делегация не соглашалась с американской, то после объединения зон она стала послушно следовать за американской делегацией, которая заняла главенствующую и диктаторскую позицию, подчинив себе британскую и французскую делегации.
Таким образом, международные и межсоюзнические организации сыграли определённую роль в репатриации беженцев и перемещённых лиц на родину, в том числе и граждан Советского Союза. Особо надо сказать об Организации Объединённых Наций, которая в течение 1946–1947 гг. неоднократно затрагивала проблему репатриации беженцев и перемещённых лиц в ходе дискуссий на 1 и II сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, в Комитете ООН по делам беженцев и перемещённых лиц, в Социальном и Экономическом совете ООН. К сожалению, многие важные решения, принятые в рамках ООН по вопросу о беженцах и перемещённых лицах, оставались на бумаге, а нежелание участников встреч идти на определённые уступки приводило к конфронтации сторон, порождало взаимное недоверие, затягивало процесс репатриации.
Мы уже отмечали, что с началом холодной войны ситуация с репатриацией советских граждан обострилась. Налицо было саботирование достигнутых договорённостей союзниками. В 1946–1952 гг. англо-американские и французские власти создавали искусственные препятствия в работе советских репатриационных миссий, использовали все возможные формы давления на советских граждан с целью не допустить их возвращения в Советский Союз. В сборных лагерях была предоставлена свобода действий различным антисоветским комитетам и организациям.
Несмотря на все меры, советскому руководству не удалось не допустить образования «второй волны» эмиграции. Международные организации по делам беженцев и перемещённых лиц, которые действовали под эгидой Организации Объединённых Наций, в своей деятельности принципиально исходили из «Декларации прав человека» и фундаментальной демократической аксиомы: репатриация — лишь одна из законных возможностей, имевшихся у Ди Пи. Двумя другими должны быть интеграция в немецкую экономику и эмиграция — переселение в другие страны. Результатом их деятельности стало 451 561 человек из числа советских граждан, которые, по данным Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, на 1 января 1952 г. всё ещё находились за границей, составив так называемую вторую волну эмиграции из невозвращенцев.
По отношению к Советскому Союзу и его гражданам у союзников во многих случаях проявлялся недружелюбный и нелояльный подход. Объяснить это можно, вероятнее всего, рецидивами антисоветского мышления западных политиков и стремлением не допустить усиления влияния СССР в послевоенной Европе, добиться от него определённых уступок. Неоднозначный подход к решению проблем прежде всего со стороны бывших союзников по антигитлеровской коалиции усугубил и без того сложную международную обстановку, превратил вопрос о беженцах и перемещённых лицах и их репатриации в серьёзную послевоенную международную политическую проблему.
РЕПАТРИАЦИЯ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН, ОСВОБОЖДЁННЫХ ЧАСТЯМИ КРАСНОЙ АРМИИ
В апреле 1944 г. войска Красной Армии, успешно наступая по всему фронту, вышли на государственную границу СССР на протяжении более 400 километров, освободив при этом более 3/4 оккупированной советской земли. К ноябрю этого же года вся территория Советского Союза, подвергшаяся временной оккупации, была полностью очищена от немецко-фашистских захватчиков.
14 января 1945 г. войска 1-го Белорусского фронта начали наступление и, прорвав оборону противника на левом берегу реки Висла, южнее Варшавы, разгромили немцев, выйдя в марте на реку Одер. В течение апреля — мая 1945 г. была проведена завершающая операция по разгрому гитлеровской Германии. 2 мая пал Берлин, а 9 мая 1945 г. остатки разбитой немецкой армии капитулировали.
В процессе своего наступления войска Красной Армии освободили миллионы советских людей, угнанных в рабство. К сожалению, информация об освобождённых представлялась соответствующими органами[75] не строго по единой схеме, и с точки зрения статистической науки её нельзя считать безукоризненной.
Так, в ряде сводок отсутствует деление выявленных и учтенных советских репатриантов на гражданских лиц и бывших военнопленных. Однако, несмотря на этот недостаток, сводки всё же дают картину хода репатриации советских граждан, освобождённых войсками Красной Армии.
По официальным данным, фигурирующим в документах Госплана СССР и Генерального штаба Красной Армии, во власти фашистской Германии и её союзников оказалось 10 181 356 советских граждан, из них угнанных на немецкую каторгу — 5 622 336 мирных жителей[76] и 4 559 000 советских солдат и офицеров оказались в плену{214}. Всего же было учтено для репатриации на Родину 5 675 544 человека из числа советских граждан, освобождённых Красной Армией и войсками союзников, из них 2 016 480 человек бывших военнослужащих, оказавшихся в плену у противника, и 3 659 064 — гражданские лица{215}.
Разница между численностью освобождённых и учтённых для репатриации и количеством угнанных на каторгу и пленных составляет 4 505 812 человек. Если из этого количества вычесть 451 561 советского гражданина — невозвращенца{216}, то остальных, т.е. 4 054 251 человека, есть основание считать погибшими. Следовательно, в плену и на каторжных работах в фашистской Германии и в концлагерях погибло 39,8% советских граждан. В достоверности этого числа погибших, на взгляд автора, нет никаких оснований сомневаться, поскольку смертность среди советских узников фашизма была огромной. В некоторых зонах фашистской Германии от истязаний, расстрелов, ужасных жилищных условий и голода умирало до 40%. Особенно высокой смертность была среди военнопленных. Так, в уцелевшей в г. Майнингене (на юго-западе советской оккупационной зоны) картотеке главнокомандования вермахта на советских военнопленных указано, что на 1 января 1945 г. в концлагерях числилось 930 287 человек в живых и 485 тысяч умерших, что составило 34,3% к общему числу{217}. И это только в одном из концлагерей на территории Германии.
Чрезвычайно высокую смертность подтверждает и другой документ. В итоговом докладе правительству Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации указывало, что «в ходе репатриации советских граждан из-за рубежа на территории различных государств Западной Европы было учтено нашими представителями около 36 000 мест массового захоронения советских граждан, где покоятся свыше 945 000 погибших в неволе граждан»{218}. Эти данные говорят о том, что гибель советских граждан в немецко-фашистских концлагерях и тюремных застенках была массовой.
Видимо, целесообразно добавить, что и среди вернувшихся на Родину бывших узников фашизма немало вскоре умерло на родной земле от предельного истощения и заразных болезней, полученных в немецкой неволе. Измученные непосильной работой, голодом и пытками, страдающие инфекционными болезнями, бывшие узники остро нуждались в медицинской помощи. Широко распространены были среди освобождённых советских граждан сыпной и брюшной тиф, туберкулез, дистрофии, чесотка и фурункулез{219}.
Из общего числа репатриированных на Родину граждан СССР[77]непосредственно войсками Красной Армии было освобождено 3 000 277 человек{220}. Причем значительную роль в их возвращении сыграли органы репатриации, созданные по решению правительства в октябре 1944 г. Уполномоченный СНК СССР по делам репатриации генерал-полковник Ф.И. Голиков 23 октября 1944 г. обратился к военным советам всех фронтов с директивным письмом за № 027 о проведении мероприятий по репатриации советских граждан{221}. В письме сообщалось, что для упорядочения процесса репатриации Управление репатриации выделяет на каждый фронт своих представителей, в задачу которых будет входить выявление всех советских граждан, их учёт и регистрация с последующим направлением на Родину организованным порядком. Для этого в составе каждого фронта создавались фронтовые СПП или лагеря (один на фронт) дополнительно к уже существовавшим армейским[78].
