— Я с ней поговорю, — предложила Вика.
— В волосы друг другу не вцепитесь?
— Не бойся! — улыбнулась она. — И вообще… Кто-то называл меня гением. Отказываешься от своих слов?
— Нет! — поспешил я.
— То-то! — улыбнулась она.
Маша встретила нас хмурым взглядом. Нисколько не смутившись, Вика принесла из комнаты стул и уселась напротив секретарши.
— Нам нужно поговорить, Маша, — сказала, улыбнувшись. — Ты, наверное, думаешь: что здесь делает эта тетка? Объясню: мы с Михаилом решили пожениться. Как только разведется с нынешней женой.
— А я?
Лицо Маши перекосилось, и она заплакала.
— Что ты, девочка?
Вика отерла с ее щек слезы.
— Он меня замуж звал, — всхлипывая, заговорила Маша. — Говорил, что я его невеста. А сам…
— Что ты хочешь от мужчины? — вздохнула Вика. — Они глупые, и шутки у них дурацкие. Ты сама подумай: какой из него муж? Сколько ему лет, знаешь?
— Тридцать пять, — продолжая всхлипывать, ответила Маша.
— А тебе семнадцать. В дочки годишься. А теперь представь: через десять лет ему стукнет сорок пять. Полысеет, брюхо отрастит — мужики все такие. Тебе понравится?
— А вам? — с подозрением спросила Маша.
— Мне некуда деваться, двадцать семь лет.
— Старуха! — фыркнула Маша.
— Вот-вот, — подтвердила Вика. — Потому и согласилась.
— Вы красивая, — вздохнула Маша.
— Это ненадолго, девочка. Через десять лет эти щеки обвиснут, — Вика коснулась своего лица. — На лбу появятся морщины, талия заплывет, и станем с ним два сапога пара, — она обличительно ткнула в меня пальцем. — А вот ты и сейчас хороша, а через два-три года превратишься в настоящую красавицу. Все мальчики будут твои. Кем хочешь стать?
— Артисткой.
— Тогда вся страна ляжет у твоих ног. Мужчины станут засыпать тебя письмами, а ты не станешь их читать. Вот еще! Зачем, когда в поклонниках артисты, самые красивые и талантливые?
— Вы считаете, так будет?
Лицо Маши выражало недоверие и восторг одновременно.
— Помянешь мои слова. Ну, что, не сердишься?
— Нет, — вздохнула Маша. — Вы хорошая.
— Молодец! — Вика чмокнула ее в щеку, подхватила стул и отнесла его в комнату. Я устремился следом.
— Ну, ты и психолог, солнышко! — сказал, притворив за собой дверь. — Поражен.
— Поработаешь в клинике, сам таким станешь, — грустно улыбнулась Вика. — Пациенты — они как дети. Капризничают, требуют к себе внимания, обижаются, если уделишь его недостаточно. С детками еще легко, а вот взрослые могут жалобу написать. Хорошо еще главному врачу, а то — и в Минздрав. Там прочтут и назначат проверку. Ладно, дорогой, что у нас дальше?
— К трем привезут пациента. Исцелю его — и свободен. Отвезу тебя к одной женщине.
— Это к кому? — насторожилась она.
— Сюрприз! — покрутил я головой.
— Нет, все-таки противный! — вздохнула она…
* * *
В этот раз Николаевич отвез их в центр города, где остановился у дома с лепниной на фасаде. Михаил попросил его подождать, а сам завел Вику в ближний подъезд. Дверь в квартиру им открыла женщина лет сорока, кряжистая и некрасивая.
— Здравствуй, Клара! — улыбнулся ей Михаил. — Знакомься! Это Виктория, моя будущая жена.
— А?.. — попыталась что-то спросить Клара, но поспешно умолкла.
— Вику нужно одеть и обуть, — как ни в чем не бывало продолжил Михаил, — начиная от белья и колготок. Платья, юбки, кофточки — что понравится, подойдет по размеру и сезону. Добавь спортивный костюм и кроссовки… Что еще? — задумался он. — Вокмен есть?
— Найду, — пообещала Клара.
— К нему пару кассет с записями.
— Что такое «вокмен»? — спросила Вика.
— Портативный аудиоплеер фирмы «Сони», — пояснил Миша. — Выход звука на наушники. Вешаешь на пояс и бежишь, слушая музыку. Так легче переносить нагрузки. Я могу обойтись, а тебе в самый раз. Да! — посмотрел он на Клару. — Цен ей не называть, возражений не слушать. Бюджет не ограничен. Я сейчас отскочу на Комаровку[21], кое-что прикуплю, по приезду рассчитаюсь. Вопросы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, — ответила Клара, взяла Вику за руку и повела в комнату.
Дальше началось безумие. Клара охапками притаскивала в комнату пакеты с одеждой и бельем, коробки с обувью, бросала их на диван, после чего заставляла Вику примерять. Она опомниться не успела, как хозяйка отложила для нее джинсовый сарафан и такое же платье с длинным рукавом. Еще юбку и невероятно нарядную белую блузку с кружевами. Бросила поверх стопки вязанную кофту-кардиган черного цвета с крупными желтыми цветами.
— Вечерами уже холодно, — заметила при этом.
Затем наступил черед обуви. Вика стала обладателем невероятно красивых босоножек коричневого цвета, кремовых туфель-лодочек и белых кроссовок с тремя красными полосками по бокам. «Адидас», — пояснила Клара. К кроссовкам прилагался белый же спортивный костюм с красными полосами на брюках и рукавах курточки, а еще футболка с надписью «Adidas» на груди. Плюс небольшая картонная коробка — тот самый «вокмен».
Затем наступил черед белья. Колготки, трусики, бюстгалтеры. Последние Вика примерила. Сели замечательно. Тут уж сама попросила три штуки: белого, телесного и черного цвета — на все случаи жизни. Завершив примерку, Клара сгрузила отобранные вещи в красивые пластиковые пакеты, вынесла их в прихожую и отвела Вику на кухню. Там включила портативный цветной телевизор и, пока Вика наблюдала за трансляцией заседания Верховного Совета, села за подсчеты, заглядывая при этом в тетрадку и набивая цифры на электронном калькуляторе.
— М-да! — сказала, завершив.
— Сколько там? — спросила Вика.
— Михаил велел не говорить, — улыбнулась Клара. — Но немало. Как тебе удалось?..
Она не договорила, но Вика догадалась.
— Пришла к нему на прием. Он меня исцелил.
— Меня тоже, — кивнула Клара. — Гипертония замучила, давление скакало. А он положил руку сюда, — она коснулась головы, — после сюда, — рука переместилась ниже груди, — подержал немного, все прошло. С тех пор чувствую себя молодой. Кудесник! Повезло тебе, девочка, даже не представляешь как! Молодой, красивый, с уникальным даром. И не жадный. Не то видела я…
Она поджала губы. В этот миг в дверь позвонили, Клара побежала открывать. Воспользовавшись моментом, Вика встала и глянула на экран калькулятора. Цифра, горевшая на экране, ошеломила ее. Три с половиной тысячи рублей! Ее зарплата за полтора года! Он с ума сошел!
Михаил же, войдя вместе с Кларой, спокойно отсчитал деньги и заметил телевизор.
— Сколько стоит бубнилка? — спросил, указав на него пальцем.
— Тысячу двести, — не замедлила с ответом Клара.
— Так не новый! — возразил Михаил. — Клара, обижусь!
— Забирай за тысячу, — вздохнула хозяйка квартиры. — Хотя телевизору год всего, и это «Сони».
— Держи! — Михаил вручил ей деньги и посмотрел на Вику. — Ну, что, милая, домой? Есть хочу!
В квартире они оставили пакеты в прихожей. Миша взял только телевизор, отнес его в кухню, где немедленно включил и пощелкал рукояткой переключения каналов.
— Неплохой прием, — заключил, садясь на табуретку. — Экран маленький, конечно, ну, и бог с ним. Привык, чтоб в кухне что-то бубнело.
— Миша! — не сдержалась Вика. — Сегодня ты потратил кучу денег!
— И что? — удивился он.
— Понимаю, что ты много зарабатываешь, но швыряться направо и налево… Вдруг что пойдет не так? На что жить будем?
— Вон оно что, — кивнул он. — Не волнуйся, Викуся! Во-первых, все у нас будет путем. Заработаю еще. Во-вторых, советские рубли копить нет смысла. Через пару лет превратятся в пыль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты почем знаешь? — удивилась Вика.
— Я провидец, — улыбнулся он. — Но поверь: так и будет. А сейчас давай поедим. Разогрей борщ, а я настрогаю салат.
Так и поступили. Салат Вике понравился. Мелко нарезанные огурцы, помидоры, редиска, зеленый лук и укроп. Все это щедро заправлено сметаной. Вика не могла оторваться — так вкусно. А вот Михаил налегал на борщ. Опустошив две тарелки, встал, сходил в прихожую и вернулся с какой-то сумкой из дерматина. Развернул ее на столе. Вика с удивлением разглядела в многочисленных кармашках инструменты — отвертки и гаечные ключи.
