— Надеюсь, не руки и сердца? — пошутил Терещенко. — Я, знаете ли, женат.
— Мое сердце и рука отданы другому человеку, — не поддержала шутку посетительница.
«Ага! — подумал Семен. — Вот почему ты цветешь».
— Читали это?
Комарик достала из папки и положила перед главным врачом вырезку из газеты. Терещенко взял ее и пробежал взглядом.
— Читал, — он положил вырезку на стол. — Очередной маг и кудесник, которых так любят журналисты. В Минздраве собирались комиссию создавать, чтобы подтвердить изложенные в статье факты. Но потом заглохло — кудесник отказался. Видимо, есть, что скрывать.
— У него просто нет времени. Работает без выходных. Очень сильно устает.
— Гм! — удивился Терещенко. — Вы хорошо осведомлены.
— Два дня наблюдала, как исцеляет. Это чудо!
— Вот как? — сощурился Семен. — И с чего он вам позволил?
— Я была его пациенткой. Смотрите!
Комарик достала из папки и положила перед Терещенко медицинскую карточку. Он взял ее и стал листать. История болезни Комарик Виктории Петровны, 1963 года рождения. Анализы, результаты обследования, анамнез, назначенный курс лечения, которое, как Семен знал, помочь не в состоянии. Повторное обращение пациентки, результаты анализов и осмотра, вывод: «патологии органов малого таза не обнаружено» …
— Вы хотите сказать… — Терещенко положил карточку на стол.
— Да! — кивнула она. — Я здорова. Михаил Иванович исцелил меня.
— Вы серьезно?
— Более чем. Сами знаете, что воспаления, вроде этого, в СССР не лечат. Да что я? Он исцеляет детей, больных ДЦП. Это вовсе жуть! Представляете, скрученные ручки и ножки расправляются, дети начинают ими двигать и даже ходить. Сразу после воздействия! Это не все. Михаил Иванович — великолепный диагност. Приложит руку к телу человека и видит патологию органов.
— Гм! — сказал Терещенко. — Хотелось бы посмотреть.
— Затем и пришла. Михаил Иванович предлагает организовать лечение детей с ДЦП на базе нашей клиники.
— Даже так! — Семен забарабанил пальцами по столу. Предложение было интересным и пугающим одновременно. Если сказанное Комарик правда, перспективы открываются невероятные. Если нет — позору не оберешься. Скажут, что связался с шарлатаном, да еще ОБХСС заинтересуется. С какой такой целью предоставил клинику мутному экстрасенсу? Нет ли тут корыстного умысла?
— Я могу поговорить с вашим протеже?
— Нет ничего проще, — улыбнулась Комарик. — Он в приемной.
Терещенко покачал головой и нажал кнопку селектора.
— Аделаида Степановна? Там в приемной должен ждать посетитель. Фамилия? — он бросил взгляд на вырезку. — Мурашко. Есть? Пусть зайдет.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и в кабинет вошел высокий, широкоплечий мужчина в белом халате и докторской шапочке. Терещенко стало ясно, как Комарик провела его в приемную. Белый халат в клинике — это пропуск. Никто не станет спрашивать у облаченного в него человека, кто он и зачем шляется по больничным коридорам. Чем, к слову, пользуются ушлые родственники пациентов…
— Здравствуйте, Семен Яковлевич! — улыбнулся посетитель.
— И вам не хворать! — кивнул Терещенко. — Проходите, присаживайтесь.
Мурашко подошел к приставному столу и устроился напротив Комарик. Они с ординатором обменялись взглядами заговорщиков, и Терещенко догадался, кому ординатор отдала руку и сердце.
— Виктория Петровна рассказала мне о вас, — обратился к гостю Семен. — Скажу честно, верится с трудом. Вы не против небольшого экзамена?
— Пожалуйста, — пожал плечами посетитель.
— Говорят, вы отменный диагност. Представьте: перед вами пациент. Можете сказать, чем я болен?
— Для этого вам придется раздеться, — сказал гость. — Нужен контакт с кожей.
— Идемте! — встал Терещенко. — Виктория Петровна, оставайтесь здесь.
Он отвел гостя в смежную с кабинетом комнату. У каждого уважающего себя руководителя должно быть место отдыха. Ничего особенного: диван, холодильник, умывальник, шкаф для одежды и постельных принадлежностей. Выручает, когда нужно заночевать на работе. В комнате Терещенко разделся до трусов и вопросительно посмотрел на экстрасенса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лягте на диван, — сказал тот. — Для начала на живот.
Семен подчинился. Экстрасенс помыл руки, вытер их полотенцем, подошел и положил ладонь ему на лысину.
— Сосуды головного мозга не в порядке, — сказал минутой спустя. — Полагаю атеросклероз. Пока не критично, но заняться стоит. Сами знаете, чревато.
Семен знал. Его отец умер от инсульта. Удар сразил в клинике после того, как Коган-старший завершил операцию. Несмотря на возраст, Яков Самуилович работал до последнего дня. Не спасли, хотя вокруг были врачи — слишком обширное кровоизлияние.
Рука экстрасенса переместилась на шею Терещенко.
— Небольшое смещение позвонков, остеохондроз, — продолжил.
«Шея хрустит, если покрутить головой», — мысленно согласился Семен.
Ладонь скользнула по хребту.
— Грыжа пояснично-крестцового отдела позвоночника…
«Твою мать!» — подумал Семен. Грыжу ему определили после рентгенографического исследования, да и то не сразу — понадобилось несколько снимков. А этот только приложил руку…
— Повернитесь на спину, — попросил экстрасенс.
Семен подчинился. Экстрасенс провел рукой по грудине, задержал ладонь над мечевидным отростком.
— Гипертрофия левого предсердия, полагаю, в связи с гипертонией. Не критично, но заняться стоит.
«Мне кардиограмму несколько раз снимали…»
Экстрасенс провел ладонью по животу Семена, оттянул резинку трусов и сунул руку к промежности. Подержал некоторое время и убрал.
— Простата увеличена, примерно вдвое от нормы, — сообщил. — На рак не похоже, жар не такой, да и метастазов в позвоночнике не наблюдается. Скорей всего, аденома. Затруднения с мочеиспусканием имеются?
— Пока терпимо, — буркнул Терещенко.
— Осмотр закончен, — сказал экстрасенс и направился к умывальнику.
— Вы можете обнаруженное исцелить? — спросил Семен.
— Да, — ответил экстрасенс, не оборачиваясь. — Не знаю, как насчет грыжи в позвоночнике и остеохондроза, остальное поддается. Два-три сеанса…
«Мальчик не знает себе цены, — думал Терещенко, лихорадочно одеваясь. — Тут только диагностика на Ленинскую премию тянет, если не на Нобелевскую. А если еще вылечить… Ну, Комарик, ну, умница! Озолочу!»
— Идемте, — предложил Семен, повязав галстук. В кабине он сказал, встретившей их вопросительным взглядом ординатору. — Виктория Петровна, подождите в приемной!
Комарик насупилась, но послушно встала.
— Итак, чем могу быть полезен? — спросил Терещенко, когда дверь за ординатором закрылась.
Экстрасенса он слушал, убеждаясь, что не ошибся. Боже, как мелко! Какое-то ДЦП. Он точно не знает себе цену!
— Согласен, — сказал, после того как гость смолк. — Даже более. Готов создать в клинике отделение под вас. Заведующей предлагаю назначить Викторию Петровну. Не возражаете?
— Нет, — улыбнулся Мурашко. — Сам хотел об этом просить.
— Дальше, — продолжил Терещенко. — Никаких денег брать с вас не буду — ни по ведомости, ни наличными. Персоналу доплачивайте, если хотите, мне не нужно. Взамен будете принимать больных, которых приведу. Только я и никто больше! — добавил, увидев его недовольный взгляд. — Можете брать с них деньги — не в моем присутствии, конечно.
— Только не с онкологией! — покрутил головой гость. — Пробовал, бесполезно. Остальное по мере возможности. Я не бог.
— Договорились! — поспешил Терещенко. «Тут и без онкологии хватит!» — подумал. — Теперь главное: нужно разрешение Минздрава. Я, конечно, похлопочу, но не уверен, что получится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А если мои способности подтвердит экспертная комиссия министерства? — поинтересовался экстрасенс.
— Как ее собрать? — вздохнул Терещенко.
— Разрешите? — гость указал на телефон.
Семен кивнул. Гость встал, придвинул к себе аппарат и стал накручивать диск.
— Алло? — заговорил в микрофон. — Добрый вечер, Люся! Как дела у моей пери?.. Обижаешься? Ну, да, всего одна статья. Предлагаю продолжение банкета… Да, да, ты верно поняла — я о комиссии Минздрава. Есть возможность провести ее на базе Минской областной клиники. Главный врач, Семен Яковлевич Терещенко, согласился оказать содействие. Как раз из его кабинета звоню… Вам привет от Гуссейновой, — повернулся он к Семену. Терещенко кивнул — эту журналистку он знал. — Договорились? Целую! Вот и все, — улыбнулся он, положив трубку. — Люся, как танк, любую комиссию продавит.
