11
Вена
Прошла неделя со времени встречи Клэр с Рэнди и почти три недели со случая на мосту, но ее все еще мучили безотвязные мысли о Марго. Каждый раз, когда она ловила себя на воспоминаниях о той ночи в Харперс Ферри, она пыталась заменить их другими мыслями – о работе, о Джоне или о Сьюзен. Но Марго не отпускала ее.
Она уложила ноктюрн Шопена в конверт и затолкала его в коробку со старыми пластинками в кладовку общей комнаты. Однако как раз вчера, когда она говорила по телефону с клиникой, в ее ушах снова зазвучала музыка ноктюрна. И она не пыталась выбросить ее из головы. Более того, теперь могла совершенно точно спеть ее про себя. Она знала все переливы мелодии и могла предвидеть, в каком месте у нее сожмется сердце. Тут было что-то мистическое. Марго не хотела ее отпускать.
Клэр больше не говорила о Марго и пыталась стать прежней для Джона. Он не знал, что она часто просыпалась в середине ночи, от испуга, думая, что она все еще висит на краю моста. И она не сказала ему, что однажды, когда она еще не встала с постели утром, то снова увидела причудливый образ гладкого белого фарфора, забрызганного кровью. В этот раз видение сопровождалось болью где-то глубоко в желудке. Она лежала, не двигаясь, пока боль не стихла, а видение не растаяло, и через несколько минут убедила себя, что все это ей просто приснилось.
А потом позвонил Рэнди.
Он застал ее рано утром в кабинете и начал с благодарностей за то, что она предоставила ему возможность поговорить о Марго. Он знал, что встреча с ней каким-то образом помогла ему, а он и не предполагал, что так нуждался в этом. Теперь он чувствует себя готовым услышать о последних моментах жизни своей сестры на мосту. Не согласится ли Клэр пообедать с ним.
Она почувствовала, что вот-вот закричит. «Нет! Я хочу освободиться от вашей проклятой сестры!» Однако она ведь сама просила его поделиться личными воспоминаниями. Растревожила его рану, и теперь просто не может отказать ему.
Кроме того, у нее самой возникло желание увидеться с ним. Слушая этот сильный звучный голос по телефону, она припомнила странное спокойствие, которое чувствовала в его присутствии, странное чувство, что она всегда его знала, хотя, говоря по правде, не знала его совсем.
Клэр дождалась вечера, чтобы сообщить об этом Джону. Они ели макароны на кухне за столом, когда она наконец-то осмелилась произнести:
– Рэнди Донован позвонил и спросил, не встречусь ли я с ним за ленчем. – Она налила заправку себе в салат, не отрывая глаз от этой процедуры, но чувствуя каждой клеточкой, что Джон внимательно смотрит на нее.
– За ленчем? – переспросил он. – Для чего?
– Он хочет узнать, что Марго говорила мне на мосту. Я бы предпочла не беседовать с ним опять, но он так хорошо ко мне отнесся, что я чувствую себя обязанной.
Джон намотал макароны на вилку.
– Разве не проще поговорить с ним по телефону? – спросил он.
– Я не знаю. Просто невежливо отталкивать кого-то. – Она почувствовала, как будто идет по хрупкому льду. В комнате ощущалось напряжение, и она не знала, как его рассеять. Джон, как в трансе, накручивал макароны на вилку. – Ты расстроился? – спросила она.
Он вздохнул и отложил вилку в сторону. Он пододвинулся к краю стола, чтобы взять ее за руку, и она продела свои пальцы в его.
– Я думал, что мы уже пережили все, связанное с Марго, – сказал он. – Я боюсь, что разговор с ее братом опять все воскресит в твоей памяти.
– Со мной все отлично, Джон. Я справлюсь.
– Надеюсь, что так. – Он сжал ее пальцы, прежде чем убрать руку.
И снова между ними возникло напряжение, в этот раз оно выражалось молчанием. Клэр попробовала есть, но ей было трудно проглотить и кусочек.
Наконец снова заговорил Джон.
– Когда ты собираешься с ним увидеться?
– Завтра.
Обычно они с Джоном проводили свой обеденный перерыв вместе, либо в его кабинете, либо в ее офисе. Время от времени они ходили в ресторан, иногда одни, иногда с коллегами. И временами она приглашала Амелию или другую подругу на обед, а Джон обычно звал Пэт. Но это было совсем другое. Она чувствовала, как будто нарушала какие-то невысказанные условности меж ними.
– У нас назначена встреча с Томом Гарднером завтра в два часа, – сказал Джон.
– Я успею вернуться задолго до этого.
Снова молчание. Джон сделал глоток воды, а потом сказал:
– Как ты смотришь на то, чтобы взять отпуск?
– Что? – Для нее это было неожиданностью. Он опять начал накручивать на вилку макароны.
– Куда-нибудь в теплые страны. Гаваи? Карибы? Мы могли бы уехать на недельку.
Она была озадачена тем, что он предлагал уехать, когда они были по горло заняты предстоящим годовым отчетом. Но мысль о бегстве показалась чрезвычайно соблазнительной. Гаваи за тысячи миль от Харперс Ферри и Марго, и моста.
– Господи! Конечно. – Она улыбнулась. – Я начинаю складывать вещи.
Джон рассмеялся, и его смех был теплым и удивительным, он звучал так редко за последние дни.
– Порядок, – сказал он. – Подумай, куда бы тебе хотелось поехать.
В полдень на следующий день она ехала на машине к театру «Чейн-Бридж». Движение было сильным. Она предложила перекусить в каком-нибудь ресторанчике посередине между ее офисом и «Дарами моря», но Рэнди сказал, что предпочел бы встретиться в театре. В дневное время там никого не бывает, и он частенько проводит там свой обеденный перерыв.
– После того, как проработаешь в ресторане целый день, хочется провести свое свободное время где-нибудь еще, – говорил он. – Скажем так. Если вы согласитесь встретиться со мной в театре, я обеспечу обед.
Она остановилась на красный свет в миле от театра и посмотрела в боковое зеркало, неожиданно она увидела, что там отражается что-то зеленое. Быстро переведя дыхание, она резко отвернулась и выглянула в окно, ожидая увидеть кого-то в ярко-зеленой куртке, наклонившегося над ее автомобилем, но все, что она смогла разглядеть, белая линия на дороге, бок красного седана, остановившегося перед ней, и бледно-серый свет полуденного неба.
Она снова посмотрела в зеркало, чтобы оглядеть заднюю часть машины, ехавшей в противоположном направлении. Ничего зеленого. Ты теряешь голову, Харти. Она проверила зеркало заднего вида. Женщина в красном седане красила губы.
Красный свет сменился, и, когда она нажала ногой на акселератор, мышцы ее ног дрожали.
Рэнди сидел в том же ряду, где они встречались в первый раз. Через чистое стекло узких и очень высоких аркообразных окон собора лился свет, освещающий театр. Небольшое здание казалось сегодня гораздо больше церковью, чем театром, поскольку сцена была скрыта за тяжелым синим занавесом.
