— Но к чему вам столько рубящих и колющих орудий? — не вытерпел ученик Безупречной Пустоты, испытывавший все большее смятение.
— Они всего лишь символы. И служат для рассеивания воплощений зла и изгнания дурных духов. Насколько я могу судить, ты ни то и ни другое! — пряча улыбку, произнес монах. — Впрочем, я так и не услышал названия монастыря, откуда ты явился.
— Ты же сам угадал Лоян, — пробормотал Пять Защит.
— Значит, ты из монастыря Познания Высших Благодеяний! — с явным удовлетворением кивнул бритоголовый монах, и его круглое как луна лицо озарилось улыбкой.
Пять Защит чуть не пошатнулся от изумления.
Он постарался сохранить достоинство и не выказать растерянности, смеривая гордым взглядом собеседника, который был намного крупнее его самого. Но незнакомец, кажется, не был настроен враждебно. Глаза умные и добрые, а манера держаться — спокойна и дружелюбна.
— Но как ты догадался? — не сумел сдержать любопытства Пять Защит.
— С легкостью!
Удостоив собеседника этим лаконичным ответом, монах жестом поманил его за собой и сквозь крытый проход направился в огромный двор за воротами.
Двор окружала кирпичная стена, украшенная накладными бронзовыми барельефами, представлявшими Восемь Символов Добрых Предзнаменований: развернутая завитками вправо раковина символизировала звук дхармы; знамя — победу дхармы над силами зла; зонт — защиту для людей; золотые рыбки свидетельствовали об отсутствии страха утонуть в океане страдания; золотое колесо служило знаком учения Будды; узел без концов считался символом союза мудрости и сострадания; лотос напоминал об освобождении тела и духа, а ваза с сокровищами — об изобилии доброго и прекрасного.
— Я помощник нашего наставника, достопочтенного Рамае сГампо… Я понимаю цель твоего визита, — еще раз огорошил юношу монах, кладя ему на плечо одну руку, а другой указывая, куда идти.
Посланец Безупречной Пустоты готов был провалиться на месте; ему казалось, что даже скрипевший под ногами гравий вопиет о планируемом ограблении обители, а Символы Добрых Предзнаменований корчат ехидные рожи. Как вышло, что он хотел тайно проникнуть в монастырь, не открывая своего имени, а вместо этого сам громко назвал его? Как этот дьявольский лама с непроизносимым именем мог знать о целях его путешествия в страну Бод? Кто мог предупредить монахов о его прибытии в Самье? Оторопевший и озадаченный, Пять Защит терялся в догадках.
А вдруг лама лишь притворяется добряком, чтобы надежнее запутать чужака? Не угодил ли Пять Зашит в какую-то хитрую ловушку? Все ли рассказал ему Безупречная Пустота о самой миссии и о сопутствующих обстоятельствах? Молодой монах и на мгновение не мог вообразить, чтобы достопочтенный настоятель его родного монастыря мог послать его в заведомую западню, и сомневался, что Безупречная Пустота решил предупредить настоятеля Самье о его прибытии.
Бедный Пять Защит все глубже погружался в пучину сомнений, с ужасом косясь на кинжал, торчавший из-за пояса ламы. Лишь теперь он заметил, что брошенная через плечо накидка его провожатого закреплена застежкой с тремя мордами чудовищ… Между тем замеченный молодым монахом ритуальный кинжал фурбу предназначался для расчленения злых духов, мешающих адепту тантризма достигать Пробуждения; в ходе ритуала те представлены в виде свернутых из узорчатых тряпок лингамов, чье уничтожение знаменует искупление и очищение покоренных сущностей.
Они пересекли двор и приблизились к огромной двери со скульптурами драконов по сторонам. В их широко раскрытых пастях болтались медные кольца с подвешенными молитвенными барабанами. Далее лама сТод Джинго провел гостя по лабиринту узких коридоров, вдоль почерневших от свечного нагара стен, где одуряюще пахло курящимися благовониями и чем-то еще, чего молодой монах не смог определить.
Пять Защит слышал приглушенное монотонное бормотание читавших сутры монахов; доносилось оно, вероятно, из молитвенных залов, несмотря даже на толстые стены. Время от времени звучали гонг или барабан, задававшие ритм бесконечному излиянию священных изречений, в которых Пять Защит не мог разобрать ни слова: голоса были какие-то особо басовитые, замогильные, и это вызывало у него невольную дрожь, — словно Пять Защит вновь стал ребенком, который отчаянно боится темноты и тех, кто в ней прячется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Резко остановившись в конце очередного узкого коридора, лама потянул в сторону небольшую занавесь из складчатого хлопка, вконец засаленную от времени и совершенно утратившую первоначальный цвет.
За ней оказалась крошечная комната с простой кроватью.
Пять Защит с содроганием увидел на маленьком столике, прямо у изголовья кровати, изящно выполненный барабан в форме песочных часов, составленный из двух макушек человеческих черепов, обтянутых кожей. Ему еще не было известно, что такие барабаны носят имя дамару и обретают особую ценность, если два черепа принадлежали юноше и девушке. Зная это, он пришел бы, наверное, в еще больший ужас.
Союз двух половин голов, мужской и женской, символизировал совершенство. Этот инструмент использовался в тайных ритуалах для сопровождения речитатива, когда читали тексты чо. Эта практика пришла в Тибет из Индии, где ее называли медитацией посредством «разреза». Цель ее, впрочем, была универсальна для всех ветвей буддизма и состояла в полном избавлении от собственного «я».
— Вот и твоя спальня! — сообщил лама, протягивая монаху извлеченное откуда-то одеяло.
Не успел Пять Защит осведомиться о назначении ужасного предмета на столике, как сТод Джинго скрылся за другой, уже шелковой, занавеской.
Молодой монах остался в одиночестве.
Внезапно он вспомнил о коне Прямо Вперед, привязанном к колючему дереву. Что станет с лучшим жеребцом монастыря Познания Высших Благодеяний? Было чистым безумием забыть его там, в полной темноте наступающей ночи!
С того момента, как по собственной глупости он решил подойти ближе к монастырю и осмотреть его, Пять Защит только и делал, что совершал промахи и ошибки. Он не только попался в ловушку к этому ламе, который без труда выудил у него имя и место обитания, но еще и забыл за оградой монастыря своего коня, который теперь мерзнет средь холодных скал! Выйти из обители, привести лошадь и поставить ее в укрытие? Немыслимо! На его глазах лама трижды запирал ворота, каждый раз с двойным поворотом ключа, на пути от монастырских врат до этой кельи.
Чем оправдается он перед Безупречной Пустотой, когда предстанет перед ним, жалкий и едва лепечущий? Как он сможет признать, что не оправдал доверия, выставил себя простаком и впридачу начисто забыл о Прямо Вперед?
Самые мрачные мысли приходили ему на ум. Усталость и отчаяние достигли такой степени, что в итоге он просто рухнул на кровать и провалился в глубокий сон, наполненный кошмарными видениями: в следующей жизни он будто бы переродился в стрекозу, которую загипнотизировал взглядом и готовился проглотить зеленый уж. Присевший на лист кувшинки, Пять Защит напрасно силился взлететь и спастись от рептилии, но в тот момент, когда пасть рептилии уже готовилась сомкнуться, вдруг пробудился, ощутив, как что-то сдавило ему плечо. Но то были не зубы ужа, а рука ламы сТода Джинго, который с мягким участием смотрел на молодого монаха.
— Мне приснился ужасный кошмар! Будто я стрекоза, на которую охотится уж, — смущенно пробормотал Пять Защит, садясь на кровати.
Потом он взглянул в узкое окно. Совсем стемнело, но выглядело все как-то странно.
— Представь себе, все засыпало снегом!.. Но пора вставать. Ты проспал почти три часа, пока хватит! — сказал лама.
— Начинается служба?
— Нет, я не собираюсь вести тебя на богослужение. Просто нам с тобой следует кое-что спокойно обсудить, — уклончиво ответил сТод Джинго.
Пять Защит понял, что ему снова становится не по себе.
Он ждал самого худшего, и его воображение снова пустилось во всю прыть: ко всему прочему, не хватало только — почему бы им не явиться? — стражей Сторон Света, которых еще называют Покапала, Четыре Царя из Мира Богов. Стоящие по углам от горы Меру и вооруженные до зубов, они владеют каждый своими атрибутами, по которым их можно распознать. И они были там — на фресках в коридорах и галереях, где вслед за ламой проходил Пять Защит. Судя по обстановке, а также по тому, что дорога все время шла под уклон, простодушного монаха запросто могут бросить в подземный застенок, где ему суждено сгинуть… или, возможно, там его подвергнут пыткам…
