Если бы такое случилось, то это могло бы выглядеть, как наши действия, направленные на поднятие престижа династии. Он говорил, что мальчику деньги ни к чему, а лучше их направить на дело возрождение монархии. Я не возражал. Конечно, было бы хорошо преподнести такой подарок наследнику престола, но я не знал, как это можно сделать.
Скворцов-Писарев замолчал. Во время беседы он сильно волновался, ему не хватало воздуха. Несколько секунд он был не в состоянии что-либо сказать. Наконец он собрался с силами и продолжил разговор:
— Я, повторяю, был не против, но не знал, что следует делать. Журавлёв заверил меня, что близкие к трону определённые круги были бы признательны, если бы такое произошло. Также он сказал, что если бы я был не против, и развязал бы ему руки, то он нашёл бы самый подходящий для всех способ передать наследство династии. Я дал ему такое разрешение.
— Для чего ему нужно было ваше благословение? Это пустая формальность.
— Не совсем. Я выдал ему официальный документ с печатью нашего собрания о том, что он выполняет специальное поручение дворянского собрания, и монархические структуры по всей стране должны оказывать ему содействие.
— Значит, он обезопасил свой зад.
— Да, этот подлец…
— Он подлец, но вы тоже не ангел.
— Я знаю, поэтому готов нести наказание, но я никогда не санкционировал убийство мальчика. Журавлёв обещал, что будет работать лишь с бумагами, и сможет отсудить наследство, или хотя бы его часть.
— Как вы узнали о покушении на ребёнка? На молодого Волынского.
— Из газет. Хотя вначале я не знал, кто этот мальчик. Мне всё объяснил Журавлёв. Кстати, он и предложил посетить вас с приглашением стать членом дворянского собрания. Он тут же стал меня шантажировать. Тем, что сможет раздуть это дело до вселенских масштабов. Представьте себе заголовки, что местоблюститель престола убил ребёнка за деньги. Это катастрофа. От монарха отвернутся все. В такой ситуации не нужно даже собирать доказательства. Будет достаточно одних подозрений.
— Что от вас хотел Константин Журавлёв?
— Точно не знаю.
— Свою угрозу он не осуществил, а спокойно мог. Журналистам это ничего не стоит. Как у них там называется, провёл собственное журналистское расследование. Если он этого до сих пор не сделал, значит ему что-то нужно.
— Вы правы.
— Так что ему нужно?
Предводитель пожал плечами.
— Сенсация, а все журналисты падки на это дело, ему не нужна. Он же молчит. Может, деньги?
— Возможно.
— Милейший Сергей Сергеевич, вы мне чего-то не договариваете. Послушайте меня. Если вы начали со мной сотрудничать, то идите до конца, а то я действительно версию причастности к убийствам монарха сделаю основной.
— Я устал. Смертельно устал. Мне нужно отдохнуть. Не пытайте меня больше.
— Я сейчас вас отпущу, но вначале ответьте мне на один вопрос.
— Пожалуйста.
— Вы хотите узнать, зачем затеял эту сложную игру Журавлёв?
— Хочу.
— Давайте работать вместе.
— Я согласен, — приободрился предводитель. — А что нужно делать?
— Я всё вам объясню, в своё время, — приложив указательный палец к губам, тихо ответил Аверьянов.
— Хорошо.
— А теперь отдыхайте.
Аверьянов стукнул кулаком в металлическую дверь. Появившийся конвоир увёл арестанта в камеру.
17
Было уже поздно, зажгли уличное освящение. Почти все работники редакции покинули рабочие места, в офисе осталось лишь несколько человек.
Закончив работу, собирался пойти домой и Константин Журавлёв. Он уже собирал свой походный саквояж, когда ему позвонили.
Телефонный разговор был коротким.
Журавлёв, закончив сборы, зашёл к главному редактору.
— Вы ещё здесь?
— Как видишь.
— Мне только что звонил Скворцов.
— Что нужно этому проходимцу?
— Хочет поговорить, назначил встречу, прямо сейчас.
— Что же, на ловца и зверь бежит, это подходящий момент, не тяни, выложи сразу все наши требования.
— Не волнуйтесь, всё сделаем в лучшем виде. После пребывания в камере он будет сговорчивей. Теперь наверняка он злой на весь мир.
— Ему есть на что злиться.
— Ещё бы! Предводитель губернского дворянства мелко хулиганил.
Журавлёв хитро улыбнулся, и, покинув кабинет патрона, направился к выходу.
Встреча была назначена в небольшом кафе, с видом на городской парк.
К моменту появления журналиста предводитель дворянства сидел за столиком, и, наслаждаясь ароматом и вкусом напитка, пил кофе.
— Давно освободились? — вместо приветствия насмешливо произнёс Журавлёв.
— Я тоже рад вас видеть.
Журавлёв небрежно бросил саквояж на свободный стул, а сам сел напротив предводителя.
Тут же появился угодливый официант. Журналист заказал триста грамм мороженого.
— У вас детские запросы, — отметил предводитель.
— Запросы у меня вполне взрослые.
— Это я так, к слову.
— Зачем вы меня вызвали?
— Мне показалось, у вас ко мне есть предложение.
— Когда кажется, следует креститься.
— Давайте без шуточек.
— Хорошо, я повторяю вопрос. Что вам нужно?
— Я полагаю, вы в курсе проводимого следствием расследования?
— И что?
— Это нужно обсудить.
— Зачем?
— Затем, что выдвигаемая следствием версия совсем не в нашу пользу, — раздражённо отметил предводитель.
Журавлёв принял от официанта мороженое, и, улыбаясь, принялся с жадностью уплетать.
— Вас что, в детстве мороженым не накормили? — ещё более раздражаясь, спросил Скворцов-Писарев.
— Вам завидно, слюнки текут.
— Вы просто надо мной издеваетесь.
— Может быть. Вы же этого заслуживаете.
— В таком случае, нам не о чём разговаривать!
Предводитель резко встал, опрокинув стул.
— Не шумите.
— Это не ваше дело.
— Не забывайте, это вы меня пригласили для беседы.
— Я ошибся.
Предводитель поставил упавший стул на место и собрался уходить.
— Стойте, — строго приказал Журавлёв. — Что вы развылись, как институтка. Сядьте на место.
Предводитель кисло улыбнулся и покорно вернулся на стул.
— Я вас слушаю, — продолжая улыбаться, произнёс предводитель.
— Это я вас слушаю, вы же пригласили меня.
— Пригласил вас действительно я, но только для того, чтобы выслушать вас. Вам же есть, что мне сказать?
— А вы считаете, уже настало время?
— Не нужно паясничать, я уже собирался один раз уходить, но вы меня остановили, полагаю, не для того, чтобы кривляться.
— А вы перестаньте улыбаться, — раздражённо ответил журналист. — От вашей улыбки мороженое скиснет.
Журавлев отодвинул пиалу с мороженным и наклонился к собеседнику:
— Наш договор вступает в заключительную фазу, — почти шёпотом произнёс он. — Если вы готовы продолжить осуществление нашего плана. Мне продолжать?
— Если я вас вызвал на встречу, то я в деле.
— Отлично! — обрадовался журналист. — Следователь уже проглотил нашу наживку. Сейчас у него главная версия — участие в этом деле представителей династии. Насколько мне известно, эта версия доложена наверх.
Журавлёв для убедительности поднял указательный палец.
— Теперь в дело должны вступить вы. Свяжитесь с канцелярией великого князя и объясните создавшееся положение. Скандал для династии — полная катастрофа. Аристократия всей Европы отвернётся от них. Претендовать на российский престол им будет нельзя. Чтобы им обезопасить себя, необходимо срочно, понимаете срочно, отказаться от наследства. Желательно специальным актом. Можно даже задним числом. Надеюсь, это понятно.
— Я это сделать смогу, но у меня есть вопросы.
— Что ещё?
— Вряд ли отказ от наследства князя Александера поможет избежать огласки в прессе. Наоборот, дело привлечёт внимание иностранных журналистов. Они очень хваткие. Раздуют до невиданных небес.
— Не волнуйтесь, заверяю вас, до этого дело не дойдёт. У меня есть все основания так говорить. Можете обещать своим августейшим особам, что, как только будет оформлен их отказ от наследства, дело будет улажено. Я гарантирую.
— При дворе не так наивны, как вы думаете. Словам какого-то журналиста из бывшей социалистической страны, в прошлом комсомольца, и даже комсомольского лидера, не поверят. Им нужны гарантии.
— У них нет выбора.
— Послушайте Константин, если вы решились шантажировать такую мощную корпорацию, которой является дворянское собрание, и то следует иметь аргументы посерьёзнее.
— У меня они есть.
— Вы мне не доверяете, — гневно высказался Скворцов-Писарев.
— Вам да, но прошу вас действовать осторожно и сразу раскрывать карты.
— Раз вы поручили эту миссию мне, значит, и выбирать мотив разговора тоже мне. Поэтому давайте раскроем карты.
