— Было бы здорово.
— Тогда сразу к делу.
— Давайте.
— Я продолжал заниматься великим князем Николаем Константиновичем.
— Есть что-то интересное?
— Да.
— Михаил Иванович, не томите.
— Так вот, я уже тебе говорил, что великий князь был большим почитателем женской красоты.
— Бабником, — уточнил следователь.
— Ты что, про великих князей так нельзя, — пошутил Кузнецов.
— Зато правдиво.
— Ладно, не будем спорить, тем более не в этом главное. Главное то, что у великого князя, кроме Волынских, были ещё внебрачные дети.
— Поподробней.
— Великий князь любил одну казачку, девушку простую, малообразованную, зато очень красивую. Она родила Николаю Константиновичу несколько сыновей, которые погибли в период гражданской войны, и дочь Дарью.
— Нас, полагаю, интересует Дарья? — досадую на медлительность Кузнецова, предположил Аверьянов.
— Дарья Николаевна прожила долгую жизнь. Она не смогла эмигрировать, осталась на родине. Перебралась в Москву, где работала секретарём в издательствах. Вращалась в литературных кругах, имела знакомых среди творческих людей. Славилась, как и её мать, красотой. Увлекалась мистикой, теологией, спиритизмом, оккультными течениями, была последовательницей Елены Блаватской и философа-мистика Рудольфа Штейнера.
— Потомки у неё были?
— Были. Была замужем, хотя и недолго, за одним литератором. Родила дочь Елену, которую назвала в честь Елены Блаватской. Эта Елена Александровна Часовитина, как и мать, была женщиной экстравагантной…
— Почему Часовитина?
— Потому что любовницей великого князя была Дарья Елисеевна Часовитина. Её дочь и внучка фамилии не меняли.
— Я знаю одну даму по фамилии Часовитина, — признался Аверьянов. — Это редактор одного нашего издания.
— Совершенно верно, — подтвердил догадку следователя Кузнецов. — Это Мария Васильевна Часовитина, дочка Елены Александровны, и, следовательно, правнучка великого князя Николая Константиновича.
— Как всё просто.
— Да.
— Это значит, все потомки Николая Константиновича окопались у нас, и спокойно живут, даже дождались падения коммунистического режима, — заявил Аверьянов.
— Можно и так сказать, учитывая, что законнорождённое потомство великого князя Александера угасло за границей.
— Очень интересно.
— Надеюсь, это важная информация.
— Очень.
— Я рад, что помог.
— Да вы не просто помогли, — Аверьянов на радостях обнял старшего товарища. — Вы помогли раскрыть страшную тайну.
— Тише, ты меня задушишь, — засмеялся Кузнецов, пытаясь высвободиться из объятий следователя.
— Михаил Иванович, тысяча раз спасибо, я побежал, эта великая новость должна мною быть передана заинтересованным лицам.
— Беги, беги, — напутствовал молодого человека Кузнецов. — Если что ещё узнаю значимого, позвоню.
— Да, конечно.
Аверьянов оставил библиотеку, и, не доверяя телефонным переговорам, на всех парах помчался к редакции, чтобы встретиться с Хлебниковым.
Он спешил поделиться соображениями по уголовному делу. Вновь открывшиеся обстоятельства меняли всю расстановку фигурантов в деле.
Теперь подозрения в причастности к покушению на младшего Волынского Марии Васильевны подкреплялись сильнейшим мотивом. Она, как законный потомок великого князя Николая Константиновича, имела большие права на его наследство, и, что вполне очевидно, считала себя несправедливо обойдённой в правах наследования великокняжеских капиталов. Поэтому решила исправить положение, устранив возникшее в лице отца и сына Волынских препятствие. А учитывая её наследственную склонность к мистицизму и всякой чертовщине, сделала это самым запутанным, не понятным простому человеку, способом.
Примчавшись к зданию редакции, возле которого дежурил Хлебников. Аверьянов поделился с ним соображениями, возникшими после получения новой информации.
Версия следователя Хлебникову понравилась, и он поддержал её.
— Точно она, всё сходится, — рассуждал оперативник. — Опять же этот писатель липовый, Журавлёв, ведь её человек. Он и действовал от её имени, во все дырки лез, затычка. К тому же она навещала мальчика дома, значит, она же наняла его опекунов. Сто процентов, они выполняли её волю. Что она им сказала, то и сделали. А когда оказалось, что не получилось повесить малыша, то внедрила к нам своего человека. Журавлёва, чтобы быть в курсе событий.
— Вроде логично.
— И в больнице у неё свои люди, дочка всё устроила, может, она с этим Журавлёвым и медбрата пришили.
— Ты вообще, — возмутился Аверьянов, хмуро посмотрев на товарища. — Ты переборщил, у нас нет доказательств.
— Извини братан, я понимаю, у тебя отношения с этой девушкой, поэтому ты ослеплён, а они просто использовали тебя, — Хлебников дружески потряс Аверьянова за плечи. — Они использовали тебя как своего информатора, и влияли на ход расследования. Как ни печально, но это факт.
— Ты знаешь, у меня было такое предчувствие, — признался следователь. — Как будто меня водят по кругу.
— О! — произнёс Хлебников. — Ты это чувствовал?
— Да.
— Ты же профессионал, поэтому, даже ослеплённый женской красотой, ощущал, что что-то не так.
— Спасибо, успокоил.
— Не переживай, — пытался приободрить друга Хлебников. — Мы же разобрались, несмотря ни на что.
— Если бы.
— Что делать будем?
— А что?
— Я думаю, не следует, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, ждать вечера. Нужно дамочку брать под белые ручки, а то натворит чего.
— Не знаю, — засомневался Аверьянов.
— Тут знать нечего, упустим, — настаивал Хлебников. — Уйдёт, чую, уйдёт. Нельзя таким верить. Баба очень умная, сбежит или руки на себя наложит, доказательств у нас мало. Одни предположения. Ещё взгреют за бездействие. Давай, а то сил нет сидеть здесь без дела.
— Боюсь дров наломать.
— Решайся.
— Понимаешь, я в полной растерянности, — попытался объяснить своё состояние Аверьянов. — Даже не знаю, с чего начать.
— Давай ввяжемся в бой, а там куда вывезет.
— А что, терять нам нечего.
— Я и говорю: подтянем людишек и вперёд.
— Ты хочешь целую группу вызвать?
— А что, так будет эффектно. Берём здание штурмом, перестрелка, жертвы, мы на первых полосах газет, в новостях. Словом герои.
— Ладно, пошли, герой.
Аверьянов направился в редакцию. За ним направился Хлебников.
Не встретив никакого противодействия, товарищи свободно прошли в кабинет редактора.
— Мы же достигли договорённости, — заявила Мария Васильевна, увидев вломившихся в кабинет сотрудников милиции.
— Всё изменилось, ждать нам некогда, — официальном тоном, пояснил Хлебников.
— Нам стало известно, что вы являетесь потомком великого князя Николая Константиновича, и в случае смерти всех Волынских остаётесь единственной претенденткой на его наследство, — поддержал товарища Аверьянов. — Это многое объясняет.
— Это что-то меняет?
— Всё, вы же образованная женщина, сами понимаете. Такой расклад делает вас самой главной подозреваемой. На западе, вами так любимом, вас уже давно арестовали бы и привлекли к суду, а мы лишь хотим поговорить, заметьте, мирно поговорить. У вас же найдутся некоторые объяснения?
— Объяснения? — растерянно переспросила редакторша. — Какие объяснения?
— Если будете молчать, это вам не поможет. Если вы действительно не виноваты, расскажите всё нам, тогда мы сможем продвинуться в расследовании дальше и найти настоящего убийцу. Если же всё организовали вы, то самое время покаяться. Нельзя жить с таким грузом.
— Хорошо, мы побеседуем.
Мария Васильевна налила из графина стакан воды и залпом опорожнила. Позвонив по селектору, она дала указания секретарю никого не пропускать и ни с кем не связывать. После чего, усевшись на диване и пригласив присесть гостей, спокойным голосом, без малейшего волнения начала рассказ.
— Что ж, я готова вам всё рассказать. Рассказ будет долгим, поэтому наберитесь терпения. Пожалуйста, постарайтесь меня не перебивать. Вопросы зададите позже.
Да, так получилось, что я неким образом связана с великим князем Николаем Константиновичем. Раз вам всё известно, биографию своей семьи я пересказывать не стану. Да это и не важно. В нашей семье всегда было известно о нашем высоком происхождении. Я услышала эту историю от мамы. Сначала отнеслась к ней восторженно, втайне гордилась, после несколько иронически. Официального подтверждения семейной легенде не было. Ещё бы: во времена Советского Союза докопаться до истины было делом нелёгким и небезопасным. В подтверждение семейной легенды у меня имелось лишь одно дорогое кольцо с вензелем великого князя, якобы подаренное Николаем Константиновичем нашей прабабке.
