Вячеслав Лялин
Несостоявшееся убийство, или За что можно убить пятилетнего ребёнка
1
Погода была ужасной.
Небо заволокло тяжёлыми чёрными тучами, которые располагались над самой кромкой земли, готовые в любое мгновение упасть на землю. Они же закрыли всё ночное небо, не позволяя проникать свету от далёких звёзд.
Жуткая темнота извергала из себя редкие вспышки молний, которые на мгновение освещали землю много ярче солнечного света.
Сияние молний сопровождалось сильнейшими раскатами грома.
Небеса извергали такой страшный грохот, что становилось жутко даже смелому человеку. Дождя ещё не было, но поднявшийся сильный ветер уже принёс его дыхание.
Поднимаемая ветром пыль была влажной и липла к лобовому стеклу мчавшейся по одинокому шоссе пассажирской «Газели».
Свет от фар машины далеко врезался в густую тьму, освещая проезжую часть.
Машина как бы убегала от надвигающегося ненастья.
Водитель, коренастый мужчина средних лет, торопился быстрее добраться до города, высадить пассажиров и укрыться в гараже. Поэтому гнал автомашину на предельной скорости.
Пассажиров в маршрутке было немного: двое молодых парней, среднего возраста семейная пара с двумя детьми, грузная женщина с многочисленной поклажей, и молодая беременная женщина.
За исключением двух юношей, вставивших в уши наушники и поглощённых музыкой, остальные пассажиры испытывали явную тревогу, страшась непогоды.
Полная женщина после каждого раската грома крестилась, бормоча молитву.
Женщина с детьми, пододвинувшись к мужу, прижимая к себе детей, чтобы им не было страшно.
Особенно плохо себя чувствовала беременная девушка. По всему было видно, что непогода действует на неё негативно.
Девушку периодически бросало в дрожь, иногда скручивало всё тело. Самое неприятное, её тошнило. Она часто подносила к лицу носовой платок, сильно прижимая двумя руками к губам. Когда тошнота отступала, девушка открывала лицо, и, широко открыв рот, жадно вдыхала воздух. Она была одна, и позаботиться о ней было некому.
Со временем приступы тошноты стали усиливаться и девушке становилось всё труднее сдерживаться. Наконец она решилась обратиться к водителю.
— Шофёр, остановите, пожалуйста, мне плохо.
Её дрожащий голос быт таким слабым, что водитель ничего не расслышал, продолжая гнать машину.
— Мужчина остановите, мне плохо, — повторила свою просьбу беременная девушка.
— Что? — на мгновение, обернувшись в салон, выкрикнул водитель.
— Мне плохо, — простонала девушка. — Остановите машину, мне нужно отдышаться. Прошу вас.
— Потерпите, — ответил водитель.
— Сил нет, остановите.
— В такую погоду только останавливаться, — стал рассуждать водитель. — Осталось совсем немного. Неужели нельзя потерпеть.
— Не могу, — корчась от боли, слабеющим голосом простонала девушка.
— Ездят тут беременные всякие, — запричитал водитель. — Если беременная, то дома нужно сидеть, с мужем. А то и мужа, наверное, никакого нет.
— А это не ваше дело, — осмелев от обиды, громко произнесла девушка. — Я такой же, как и все, пассажир. Мне нужно выйти, вы обязаны остановить машину.
— Сейчас остановлю, высажу тебя посередине поля, а сам уеду, — заявил водитель. — Кукуй тут всю ночь. Ишь, какая прыткая, выискалась. Пассажир она, как и все. Я двадцать лет баранку кручу, насмотрелся всяких фифочек. Знаю я вас. Нагуляют детишек, нарожают, а воспитывать не хотят. Бросают детей. Вон сколько у нас в детских домах, таких детишек.
— Ты что несёшь, паразит, — заступилась за девушку сидящая возле кабины водителя полная женщина. — Вот бесстыдник, ну-ка, останавливай свою колымагу живей. Видишь, человеку плохо.
— Не нукай, не запрягала, — ухмыльнулся водитель.
— Я вот тебя, — выкрикнула пассажирка, замахнувшись на водителя.
— Шофёр немедленно остановите, а то я вмиг вам помогу, — вмешался в разговор сидящий рядом с женой мужчина.
В подтверждение своих слов, он привстал с сиденья и медленно, держась за поручни, стал продвигаться к кабине водителя.
— Правильно, — приободрилась полная женщина. — Сейчас мы его поставим на место. Не водители, а хамы. Мало того, что везёт, как дрова, так ещё и орёт на пассажиров. Сейчас сам пешком пойдёшь.
— Да останавливаю я, — резким тоном выпалил водитель.
— Давай живей, — подойдя к водителю, приказал мужчина.
— Сами же просили, довези быстрее, погода нелётная. А тут время теряй. Можно же потерпеть. Быстрее в город доедем, там больница есть, ей помощь окажут. А что мы тут в поле, сможем сделать. Может, она рожать начнёт. А у меня тут не скорая помощь, это автобус. Я людей перевожу, — запричитал водитель.
Он стал медленно притормаживать, и, погасив скорость, осторожно съехал на обочину дороги и остановил машину.
Мужчина открыл дверь и помог беременной девушке выйти из салона. Придерживая её за руку, предложил проводить, но она отрицательно замотала головой, и, ступив на землю, быстрым шагом пошла к растущим вдоль дороги деревьям.
Оставшиеся в автобусе пассажиры, прильнув к окнам, стали пристально всматривались в силуэты деревьев, в надежде рассмотреть скрывшуюся девушку. Однако увидеть что-нибудь в такую погоду было просто невозможно.
Прошло менее минуты, когда после очередного всплеска молнии, раздался страшный крик, который не смогли заглушить рассказы грома.
Крик напугал всех пассажиров. Женщина с детьми ещё крепче прижала своих чад к себе, лихорадочно крутя головой во все стороны, в надежде, хоть что-то увидеть. Молодые парни, давно переставшие слушать музыку, испуганно переглянулись. Пожилая женщина, вскрикнув от испуга, принялась креститься.
Мужчина, ожидавший девушку у дверей, услышав крик, не раздумывая, побежал в сторону деревьев.
— Степан, ты куда? — закричала ему вслед испуганная жена.
Супруг её не слышал, во всяком случае, он ничего не ответил, и через мгновение сам растворился в темноте.
— Что вы сидите? — обратилась супруга Степана к молодым парням. — Может, тоже пойдёте, посмотрите, что там случилось. Может, там помощь нужна, что там Стёпа один сделает.
— Вы же мужчины, — приободрила парней не оправившаяся от испуга полная женщина.
Ребята, взволнованные криком, без всяких уговоров были готовы броситься на помощь, в первую очередь ради любопытства.
Они проворно выскочили из салона маршрутки и побежали вслед за скрывшимся мужчиной.
Оставшиеся пассажиры с волнением ожидали возвращение ушедших мужчин. Никто не разговаривал. Установившаяся в салоне тишина ещё больше нагнетала тревогу.
Не скрывал волнения и водитель: предчувствуя какую-то беду, он, затаив дыхание, всматривался в лесопосадки, напрягая зрение и слух, в надежде хоть что-нибудь увидеть или услышать. Ему тоже хотелось пойти, но оставить без присмотра машину он не мог.
Всем казалось, что прошла целая вечность, но никто не возвращался.
Через пару минут вернулся один из парней.
Водитель, первым заметивший силуэт, громко объявил.
— Вон, один возвращается.
— Кто, кто, где? — крутя во все стороны головой, затараторила пожилая пассажирка.
— Вон, смотрите.
К автобусу скорым шагом подошёл один из юношей. Заскочив в салон, он сразу обратился к водителю.
— У вас фонарик и аптечка есть? Очень нужно.
— Что случилось? — спросил водитель.
— Долго рассказывать.
— Девушке плохо? — полюбопытствовала полная женщина.
— Нет.
— Может, она рожает?
— Там совсем другое, после расскажу.
Парень взял у водителя аптечку, фонарь и вновь скрылся в темноте.
Загадочное появление молодого пассажира только увеличило тревогу оставшихся в маршрутке женщин.
Не в силах сдерживать волнение, женщины вполголоса стали разговаривать друг с другом.
— Там что-то серьёзное, — заявила супруга Степана.
— Я это предчувствовала, — поддержала её соседка.
— Нужно было сразу остановить машину, когда девушке стало плохо. Я видела, как она мается.
— Да разве этот бесчувственный вахлак поспешит.
Водитель, услышав, что именно его обозвали бесчувственным вахлаком, удивлённо повернул голову в сторону женщин, но вмешиваться в разговор не стал.
— А вдруг она там действительно рожает, — рассаживая детей на соседнее сиденье, высказала опасения пассажирка. — Что там одни мужчины смогут сделать? Нужно нам идти.
— Ой, моя дорогая, — заохала пожилая женщина. — Мне страшно. Я с автобуса никуда не пойду. Потом, разве можно рожать на улице, они бы её сюда принесли, здесь в салоне, ветра нет, и свет есть. Ой, господи, что делается, и погода, как назло лютует. Всё к одному. Всё к одному.
— Успокойтесь, здесь же дети, а вы своими стонами их пугаете.
