и понимающая. Ей не нужна была магия, чтобы творить чудеса. Именно забота матушки спасла его из той бездны отчаянья и боли после смерти Арым.
Тэхо подошёл к столпившимся молодым сослуживцам и навис над ними, словно тень.
– Слетелись тут на еду, как стервятники на падаль.
Молодые охотники дёрнулись, оглянулись назад, увидели грозный взгляд Тэхо, наполненный презрением, и разбежались по углам, как крысы.
Женщина, сидевшая за столом, с деревянными переносками для еды и кучей закусок вокруг, по-матерински строго посмотрела на Тэхо.
– Сын, тебе стоит завести друзей. – Она поднялась с лавки и расправила пышную юбку тёмно-синего цвета. Её руки потянулись к сыну, ладони коснулись родного лица, и женщина поцеловала сына в щёку, привстав на носочки.
– Мне не нужны друзья, – буркнул Тэхо, выбираясь из объятий матери и садясь за стол.
В нос ударил приятный запах домашней еды, и желудок издал предательский стон голода. Женщина с теплом посмотрела на сына и села рядом с ним.
– Соскучился по моей еде? – Она взяла руку Тэхо в свою и сжала холодные пальцы. – Может, хватит быть гордым ребёнком и стоит вернуться домой? Отец ждёт тебя.
– Отец ждёт достойного сына. Я же таким не являюсь.
Слова Тэхо словно шип воткнулись в сердце матери, отчего она опустила глаза, схватилась на скромное норигэ и стала перебирать нити.
Тэхо отругал себя за грубость и пододвинул чашку с рисом к себе, захватил пёнсу[32] и несколько кусочков пханджон[33]. Второй порцией запихнул в рот большой кусок чоригэ[34].
– Сердце твоего отца закалила война. Там больше нет места сожалениям и сочувствию, – грустно произнесла женщина, продолжая разглядывать свою юбку.
– Я знаю. – Тэхо коснулся руки матери и демонстративно засунул в рот ещё одну порцию риса с кусочком сочного мяса.
Она улыбнулась и приободрилась. Что ещё может приободрить мать, как не её сытый ребёнок?
– Несмотря ни на что, мы всегда ждём тебя дома. – Она вновь коснулась лица сына, который уже уплетал за обе щёки медовые печенья в виде цветочков. Перед ними Тэхо не мог устоять, и мать знала об этом. Он скучал по её еде, по тёплому дому и удобной постели. От воспоминаний беззаботного детства щемило в груди. Но всё проходит. Как речные воды уносят покоящийся на дне песок и мелкие камни, так и время уносит прошлое.
Он посмотрел в глаза матери, так похожие на его собственные, и улыбнулся лишь уголками губ. Она улыбнулась ему в ответ широкой и тёплой улыбкой. Теплота сердца матери проникла в замёрзшее сердце Тэхо и, возможно, смогла бы растопить его, если бы оно не превратилось в сплошной кусок льда.
– Тэхо! Тэхо, кое-что случилось! – Хаын ураганом ворвалась в обеденный зал, но, увидев сидящую рядом с ним женщину, резко замолчала, упёрлась пятками в пол, чтобы затормозить, и натянула на лицо слишком широкую улыбку.
– Госпожа Пак! – Хаын склонила голову, продолжая широко улыбаться.
Тэхо удивлённо смотрел на неё, запихивая в рот очередное медовое печенье. Его гордости и упёртости и след простыл. Госпожа Пак не зря стала женой его отца. Она была отличным стратегом, пусть её полем боя и были дом и семья.
– Хаын, – сдержанно улыбнулась госпожа Пак. – Давненько я тебя не видела.
Ещё одной особенностью матери Тэхо было то, что она чувствовала тех, кто отличается от обычных людей. Тэхо знал: мать не в курсе того, кем является Хаын, но догадывается о её необычном происхождении, отчего всегда держится на расстоянии.
– Тэхо… – Хаын странно скосила глаза и приподняла брови. Чуть заметно дёрнула головой в сторону двери.
Тэхо нахмурился, посмотрел на остатки сладостей и встал из-за стола.
– Матушка, думаю, у меня появились срочные дела. Спасибо за вкусную еду. – Он крепко обнял мать и посмотрел на Хаын, которая переминалась с ноги на ногу. Казалось, ещё немного – и её разорвёт от нетерпения.
Госпожа Пак грустно посмотрела на еду и начала собирать всё в деревянный ящичек, смотря вслед уходящему Тэхо.
– Что случилось? – спросил Тэхо, как только они оказались в пустом коридоре.
– У твоей художницы проблемы! – выпалила Хаын, потирая руки.
– Что случилось? – забеспокоился он.
– Кажется, её хотят продать какому-то мужику. – Брови Хаын сползлись друг к другу.
Тэхо с облегчением выдохнул. После произошедшего в зале, увидев, как все квисины стремились к Лиён, он переживал, что с ней может случиться беда. Потому и приставил наблюдать за ней Хаын, пока сам отбывал наказание.
– Она кисэн. Это входит в её обязанности. Для кисэн есть свои законы.
– Чурбан неотёсанный! – зло кинула ему в лицо Хаын, чем удивила Тэхо. Она часто притворно злилась на него, но никогда по-настоящему. – Пока я следила за ней, наслушалась слухов. Она была на особом счету у хозяина за свои уникальные способности. Неприкосновенная. У неё был высший ранг среди кисэн, в её-то возрасте. А сейчас она больше не может рисовать. Её глаза до сих пор ничего не видят. Из этих злорадствующих девчонок так и лилась желчь, когда они говорили, что Лиён больше не любимица хозяина и станет такой же, как они. Думаю, она не обрадуется такому раскладу.
Хаын со злобой плюнула на землю, посмотрела на Тэхо глазами, полными яростного огня, и ткнула пальцем ему в грудь.
– В этом есть и твоя вина. Ты же видел, что происходит, когда она рисует, и всё равно привёл её сюда.
Тэхо знал: Хаын всегда говорит то, что думает. Бьёт словами без промедления, оставаясь его совестью и честью. Особенно в те моменты, когда он сам забывает о них.
– Ты обещал ей помочь, так помоги сейчас, когда она в этом нуждается.
Хаын больше не злилась. Говорила спокойно и тихо. Видимо, тоже чувствовала вину. Ведь это она рассказала Тэхо о Лиён. Одно действие порождает другое, из него вытекает следующее и так бесконечно, до тех пор, пока те, кто должен, не примут уготованную им судьбу.
– Хорошо, – спокойно сказал Тэхо и, развернувшись спиной к Хаын, отправился за своим мечом и кошельком. Он был уверен: сегодня ему понадобится лишь второе.
* * *
Она сидела напротив, с затуманенными пустыми глазами и собранными под большим париком волосами. Он был огромным, и казалось, ещё немного – и её тонкая белоснежная шея сломается пополам. Лиён сидела идеально прямо, держа спину, и лишь кончиками пальцев касалась струн каягыма. Теперь, когда Тэхо видел её такой, он чувствовал за свой поступок всю тяжесть ответственности, что должен понести. Хаын была права: он допустил это. Именно он был тем, кто кинул камень
