От резкой перемены темы спасенный вздрогнул и выпалил:
– Николя… ой, это по-французски. Я учусь во Франции. То есть это вообще ник. А по-русски я Коля. На самом деле Николай Дмитриев.
Ворон присвистнул.
– А некий Олег Дмитриев вам кто? Не родственник, случаем? – поинтересовался он.
Николай побледнел до серости.
– Если вы рассчитываете на награду или выкуп, – заявил он тотчас, – то знайте, что отец не заплатит за меня ни копейки. Я давно не оправдал его надежд, и ему наплевать, что со мной станется!
Денис вздрогнул и уже было открыл рот, но Ворон чуть качнул головой, приказывая не вмешиваться в разговор.
– Не думаю, будто в этом мире найдется неопределенное «что-то», на которое я все еще рассчитываю. Вот «кто-то», заслуживший мое доверие, определенно есть, мой напарник, например, – проинформировал сталкер. – Можешь звать меня Вороном, но сдается, Дэн меня уже заочно представил, а заодно, рискуя собственной жизнью, снял тебя с крыши этого… донжона, – он смерил гараж взглядом, – так что советую не забывать, кому ты обязан жизнью, и слушаться неустанно. А тебя мы, пожалуй, будем звать… Ник, Тим… Тик… – он покатал на языке несколько прозвищ, – Псих.
– Издеваетесь, да? – Николай вздохнул.
– Нет, – серьезно ответил Ворон. – Просто в условиях Зоны, пока я выкрикну фразу «Николай Дмитриев, остановись, здесь опасно», ты скорее всего уже влетишь в какую-нибудь аномалию на полном скаку. Вскинутая вверх рука означает «замереть и заткнуться» или «внимание», что в общем-то одно и то же. Она же, поднятая резко, с указывающим в небо пальцем – «упал-замер». Не болтать, не считать ворон, которых в Москве больше не наблюдается, не отвлекать и, разумеется, никуда не ходить по своему почину… Да, и не брать в руки любые красивые странные штучки, которые вдруг увидишь, даже если тебе вдруг покажется, будто они очень дорого стоят.
– Мне не нужны деньги! – Николай скривился, словно разжевал лимон. – Душа важнее.
– Это слова каждого ребенка, которого с детства полностью обеспечивали родители. Начал бы зарабатывать с тринадцати, считал бы иначе, – парировал Ворон и продолжил: – Во всяком случае, если ты вдруг видишь нечто непонятное или странное, то коротко зовешь Дэна или меня и указываешь направление. Ты не думаешь, важно оно или нет, ты не боишься моего карканья по поводу «опять этому Психу черти померещились», но и про мальчика, который кричал «волки!», не забываешь.
– Хорошо…
– Любой мой приказ или Дэна – закон. Это понятно?
Николай кивнул.
– И кстати, если вы, уважаемый Псих, чем-то недовольны, можете возвращаться на свой гараж, там как раз хмырь обосновался и ожидает вас с распростертыми объятиями.
Николай проследил за взглядом Ворона, обернулся и прищурился. Над гаражом медленно закручивался темный вихрь, в котором время от времени вспыхивали серебристые и черные искорки.
– Хмырь или «хмарь», – пояснил Ворон, – в зависимости от того, считать ли его одним из обитателей Зоны или мелкой локальной подвижной аномалией. Ученые так и не разобрались, а лично я склонен к первому.
– Это как с «котом Шредингера»? – поинтересовался Денис, следя за существом «вторым» зрением. Тот ни нападать, ни приставать пока не собирался, однако Николай его явно заинтересовал.
– Не совсем. Чем является эта сущность, неясно, а «кот» – это объект одновременно материальной и волновой природы. Такой же, как фотон, только много больше, – отозвался Ворон. – Так вот, хмырь представляет собой прозрачный темный сгусток, или воронку, или вихрь, в котором летают темные искорки – черные или серебристые, ну да ты сам его сейчас наблюдаешь. Обычно он таится в заброшенных домах, подъездах и во всем, куда не проникает свет и образуется вечная или продолжительная тень, но всегда встречается только на поверхности, в метро не спускается. Солнца не любит, но периодически вылезает, когда кушать хочется. Вот как сейчас. И кстати, пение на него не действует. Даже самым что ни на есть дурным голосом.
Николай снова вздрогнул и перевел на сталкера затравленный взгляд:
– Нам надо бежать!
– А вот бегать в Зоне может позволить себе только суицидник, – фыркнул Ворон. – Хмырь не слишком быстр, если уж нападает на людей, то из засады. В большинстве случаев питается остаточной энергией живых объектов. Любит зависать над продолжительными стоянками людей, но иногда бывает агрессивен. Если опутает воронкой человека, то в шестидесяти процентах случаев убьет. В остальных – обессилит на неделю. Ну так как? Все еще собираешься ждать шестикрылого серафима или, так и быть, пойдешь со мной, отъявленным безбожником?
Николай вздохнул:
– С вами.
– Правильное решение, – похвалил Ворон, поднимаясь на ноги. – Дэн, проследи.
Денис кивнул.
Глава 5
Хмыри, похоже, возлюбили Юго-Запад, что лично Денису нравилось: они были мирными и эстетически приятными для глаз, даже в чем-то родными, учитывая воронку, «живущую» в груди Ворона. Гораздо сильнее начали волновать его «просыпающиеся» аномалии.
Сейчас они вынужденно остановились, застигнутые врасплох «болотными огнями». Аномалия реагировала на движение и находилась в активном состоянии, приближаться к ней в планы сталкеров не входило.
– Красиво, – прошептал Николай, – как гирлянда на новогодней елке.
– Не то слово. – Денис на всякий случай ухватил его за рукав и не отпускал, пока не миновали эту «гирлянду».
Второй раз он продемонстрировал такую же заботу, обходя расположившийся в пяти шагах на фонарном столбе «рой». А то ведь Николай вполне мог и не заметить и отклониться от маршрута, а брать на свою совесть его жизнь Денису не хотелось.
– А там воздух будто плавится, как от выхлопной трубы автомобиля или от капота в жару, – сказал Николай. Он все же заметил и потыкал пальцем в сторону аномалии.
– Аномалия «рой», – ответил Денис. – Лучше всего ее поймешь, если представишь себе гнездо диких ос или пчел. Смертельно опасна, однако сработает, только если сильно постараешься. Не подходи к ней на расстояние вытянутой руки, и она тобой не заинтересуется.
– Не буду, – сделав честные глаза, пообещал Николай и тут же чуть не направился в «круг огня».
Аномалия притаилась возле вполне живого куста, зеленеющего так, словно на дворе стоял май и почки только-только проклюнулись. Рядом росли самые настоящие тюльпаны. Как известно, эти цветы, как и розы, бывают всяких оттенков, кроме зеленых. Вот эти оказались ярко-голубыми с сиреневыми окружностями на лепестках.
– Стоять! – прикрикнул Денис, и Николай немедленно остановился. – А теперь смотри.
Он вытащил из кармана гайку.
– Это самый удобный из существующий на сегодняшний момент детекторов, – сказал он, – кинь его в подозрительный объект и увидишь, что будет.
Гайка в круг так и не упала – сгорела на подлете.
– След в след, – скомандовал Денис и удостоился только кивка. Случайное приобретение по прозвищу Псих, похоже, усвоило «правило игры» с первого раза.
И все равно с ним было трудно – несмотря на послушность, внимание и старательность, порой заведомо излишнюю. То, как выматывал Денису нервы Николай, не делала целая группа научников, в которой каждый мнил себя непризнанным гением и прирожденным сталкером. Возможно, дело заключалось в том, что научников было совершенно не жалко, а парня хотелось сохранить. И плевать Денис хотел на то, кто оказался его отцом.
Дмитриев вполне мог воспылать благодарностью к людям, выведшим из Зоны его сына, как и жаждать мести, если выход все же окажется неудачным. Однако в любом случае его внимание гарантировало и Денису, и Ворону «веселенькую жизнь».
Вскинутая рука – замереть на месте. В очередном дворе тусовались «голуби». Расположились они прямо между горкой и песочницей-грибком ярко-голубого цвета в зеленый горошек. Обычно детские площадки в Москве посыпали песком или устанавливали резиновые покрытия (если двор подпадал по какую-нибудь программу местных властей или обзаводился якобы добровольным спонсором в виде расположенного поблизости магазина). Видеть аккуратные квадратики газонной травы, словно играющие в догонялки, казалось странным. А еще Денис прекрасно помнил о плотоядной природе нынешних московских птичек. Ворон – тоже. Потому он вскинул автомат и держал палец на спусковом крючке до тех пор, пока они не миновали опасный участок, к счастью, не привлекая внимание тварей.
А потом Николай заорал.
Ворон процедил что-то сквозь зубы и вскинул автомат. Очередь прорезала тишину, мгновенно разнося в клочья первого «голубя». Другие твари, а их оказалось штук двадцать, одновременно подпрыгнули и поскакали в их направлении, смешно переваливаясь с боку на бок на кривых лапках.
Денис выругался, выхватывая одновременно пистолет и шокер. Палить без разбора он не собирался, оружие скорее машинально оказалось в его пальцах. Использовать он собирался только шокер.
