– Это же…
Ворон поднял руку.
– Самый обычный «грим», артефакт, заставляющий видеть человека не там, где он находится на самом деле. Очень похожий висел на шее сам знаешь у кого, – ответил ему Ворон и повернулся к Николаю. – Хорошо, что ты не активировал его, Псих, а то до сих пор сидел бы на крыше того гаража. Или не сидел бы – валялся, пожранный хмырем.
Николай положил артефакты в контейнер и протянул сталкеру, но тот только покачал головой:
– Держи у себя. Когда мы выйдем из Москвы, то некоторое время проведем с ребятами в форме. Во-первых, у тех возникнут к тебе несколько вопросов, во-вторых…
– Только отцу не звоните! – испуганно воскликнул Николай.
– Лично у меня желания пообщаться с ним не возникает никакого. Но это не значит, будто никто другой не сообщит ему о твоем местонахождении, – предупредил Ворон, понижая голос до шепота. – Потом приедет один человек, и ты передашь ему контейнер, при этом подписав несколько бумаг. А я за это сделаю так, чтобы о твоем проходе в Зону все забыли… ну, если только кроме старшего Дмитриева.
Николай сокрушенно покивал.
– Значит, договорились. А теперь встаем. Пошли.
Денис протянул ему руку, Николай поднялся сам.
– Даже предположить боюсь, что бы с нами сталось, если б артефакт оказался активирован, – прошептал сталкер.
– Ты полагаешь, что именно из-за него так погано?
Ворон на несколько секунд прикрыл веки.
– Очень погано. Давно так не было. Но мы дойдем. Ты не совсем обычный человек, да и я не столь прост, как может показаться на первый или даже на двенадцатый взгляд, а контейнер неплохая защита от всякого рода дерьма. Просто мы с тобой уже получили изрядную долю воздействия этой гадости. Держись.
– Но Николай – человек.
– Насколько понимаю, он не просто так таскает рядом с «гримом» еще и «радужку».
– Думаешь, все же именно защита ее основное предназначение?
– Я не знаю. – Ворон потер висок. – Пойдем, а?
Глава 6
Это была не аномалия, скорее, просто какое-то оптическое явление. Оно началось, стоило ступить на Профсоюзную улицу, и продолжалось до самого КПП. Все, находящееся вверху, отражалось и внизу: дома, деревья, фонарные столбы, закрытое белесой облачностью небо.
– Что это?! – воскликнул Николай.
– Спокойно, Псих, красиво же.
– Красиво, – согласился он.
– Вот и считай, что таким образом Зона отмечает твой уход. Много хуже, когда на дорогу вываливает какая-нибудь гадость, и приходится в ускоренном темпе бежать к дверям под ор растерзанных спутников и гвалт автоматных очередей.
– Не помню, чтобы здесь случались миражи, – заметил Денис.
– Я тоже, но все случается впервые, – ответил Ворон. – Фата-моргана не исключение. Если верить ученым, она возникает из-за разницы температур, когда в нижних слоях атмосферы образуется несколько чередующихся слоев воздуха различной плотности, способных давать зеркальные отражения. Небо становится зеркалом. Реально существующие объекты дают на горизонте или над ним по нескольку искаженных изображений, частично накладывающихся друг на друга и быстро меняющихся во времени.
– Но сейчас-то она не меняется.
– Разве?
Дома пришли в движение, и вот уже вместо них высились самые настоящие горы, темно-синие, с острыми вершинами, покрытыми снеговыми шапками, и древний замок чуть колыхался в серебристой дымке, потом пропал и он, зато появились облака, купающиеся в водной глади. Если приглядеться, удалось бы увидеть корабль, застывший у самого горизонта, а потом и чаек. Зрелище было великолепным. За ним хотелось наблюдать и наблюдать бесконечно, но вряд ли подобное не обернулось бы смертельной ловушкой.
Денис мысленно просканировал пространство. Нет, никто не подкрадывался к ним. Никакая тварь не выжидала в засаде, даже аномалии все еще спали, и «мультика», мощного настолько, чтобы транслировать такое шоу на все небо, в обозримом пространстве не наблюдалось тоже. Голова только слегка кружилась, и все сильнее хотелось опуститься на асфальт и закрыть глаза.
– Ходу, – прошептал Ворон, но его услышали все.
Идти было трудно. Денису всегда последние несколько шагов до КПП давались очень нелегко, и последние «подарки» Зоны здесь даже практически не играли роли. Просто он терял «второе» зрение и остальные способности сильно ограничивались. Яркие краски выцветали, превращаясь в блеклые и будничные. Уши будто обматывали невидимой плотной тканью. И что-то происходило с обонянием: запахов в Зоне практически нет (по большому счету, к счастью), но Денис постоянно ощущал тонкий, почти незаметный аромат. Такой бывает от новогодней елки – настоящей, срубленной в лесу. В «Доверии» у него пару раз была такая: все же Стаф мнил себя радетелем за традиции.
Когда елку только заносили в помещение, тотчас распространялся свежий хвойный дух. Привыкнуть удавалось очень легко, через несколько часов Денис замечал аромат, только сильно принюхавшись, а еще лучше, если подойдет, проведет пальцем по стволу с капелькой смолы, а потом поднесет к носу. Зато уже после праздников, когда елку разряжали и уносили, этот самый еловый запах исчезал, рождая в душе чувство потери.
Вот примерно так же он ощущал и Зону. Впрочем, это не означало желания остаться с ней навечно. Там, за стеной, в реальном мире, находился его дом, который тоже ждал и манил, обещая тепло и отдых.
– Не раскисай. – На плечо опустилась рука, пальцы сжались почти до боли. – И не зависай. Считай шаги: раз, два… раз, два, раз…
Если бы не Ворон, он, вероятно, и не осознал бы того, что остановился. А вот Николай проблем со здоровьем явно не испытывал. К КПП он чуть ли не вприпрыжку побежал, но сталкер на него даже не прикрикнул (видимо, не хотел еще больше тратить силы). Все равно внутрь впустили бы всех сразу, а не по одному.
Ворота для них открывать не стали, что и понятно, ведь «Хантер» канул в Периметре: обошлись калиткой, как, впрочем, и обычно.
Медленно включились сиреневые лампы. По полу поплыл серый дымок, а запах антисептика резанул обоняние. Несмотря на то что мутанты не могли жить вне Зоны, сталкеры проходили обязательную дезинфекцию.
– Чистилище. Родное, – прошептал Ворон. – Нам осталось совсем чуть, держись.
Денис кивнул, хотя казалось, напарник говорил это не столько ему, сколько себе самому, и устало облокотился на стену.
– Дэн, ходу! Шаги считай.
Адреналин – вечный попутчик в Периметре – спадал. В теле рождалась и ширилась усталость, а от антисептика, которым здесь, казалось, был пропитан даже воздух, мелкие царапины и ссадины, которых Денис даже не замечал прежде, стали щипать и гореть почти нестерпимо. Он едва не кричал от этой поверхностной боли, несмотря на то, что сил на это не имел никаких.
Не ко времени вспомнился старый почти анекдот про лошадь и человека и кто двигается быстрее. Пока лошадь перебирает ногами: «Раз, два, три, четыре». Человек на своих: «Раз-два, раз-два…»
– Встанешь на четвереньки, и я надеру тебе уши, – угадал его мысли Ворон.
Денису, как ни странно, помогло продержаться именно это обещание. Санитарный коридор он прошел – пусть и последним, но прошел, а не прополз, – и потом долго стоял в комнатенке, тупо глядя перед собой и пытаясь сконцентрироваться на сложенных в коробку личных вещах, которые они оставили здесь перед въездом в Зону. Ничего особенно нужного (не слишком обидно и потерять), но в реальной жизни необходимого: дешевенький мобильник и самая обычная бумажная записная книжка. Если бы она попала в руки к постороннему, тот не сумел бы разобрать ни слова, а вот Денис нашел бы телефоны большинства знакомых Ворона, если бы вышел в одиночестве.
Открылась дверь, и в комнатенку сунулись какие-то люди в серой форме, попробовали увести Николая, но Ворон на них рявкнул. Потом ухватил под руку и вывел сам, другой рукой доставая свой мобильник и уже прикладывая к уху.
– Роман… – успел услышать Денис, прежде чем дверь закрылась.
С доктором он познакомился давно: когда входил в «Доверие». Роман был хирургом от бога, именно он поставил Ворона на ноги практически за полмесяца после большой кровопотери, простреленной ноги и нескольких сквозных ранений.
Ногу сталкеру прострелили мародеры, а бок и плечо – уже охранники КПП, когда палили в преследующих их гиен (не обязаны же все они быть снайперами). Сам Денис в заботливые руки Романа попадал после плена и уяснил основной постулат: не перечить, даже если очень хочется. Как ведомому смириться ему было легче, а вот Ворон от необходимости подчиняться, пусть и врачу, страдал, как герой какой-нибудь древнегреческой трагедии: молча, но так, чтобы ни у кого не возникало сомнений в испытываемых им эмоциях. Романа он вызывал только в самых крайних случаях.
Когда Денис вышел в уже вполне обычный коридор, по которому сновали люди в армейской, а вовсе не милицейской форме, то сел на стул, стоящий возле стены. Такой апатии он не ощущал, даже основательно вляпавшись в «иллюз», хуже было только тогда, когда к нему попал «Мидас» и эмионики всеми силами пытались завладеть его сознанием. Чтобы не пялиться в одну точку, принялся рассматривать стенды, висящие на стенах. Обычно Денис не обращал на них внимания, а зря: он явно пропустил массу интересного и забавного.
