Но, слава богу, все оказалось не столь серьезно, как он себе нафантазировал. Ногу ему ампутировать не стали. Да и на операционный стол не поволокли. После тщательного осмотра пациента и последующего консилиума врачей-травматологов одной из центральных ленинградских больниц вместе с Белаковским, ему объявили итоговый диагноз: ушиб бедра. Сильный ушиб. Как этот гад так попасть умудрился?! Ну и небольшое рассечение до кучи. Но это такая малость, что Данила лишь нетерпеливо отмахнулся.
- Уважаемые, а когда я играть смогу?
- А вот это, молодой человек, – снял очки и устало потер переносицу главный эскулап, – сейчас сказать сложно. Как бы вам объяснить попроще. Бедро сейчас сильно отекло. Пораженный участок сильно увеличился в размерах из-за того, что в этом месте большое скопление мышечных тканей и быстрый кровоток…
- Вы мне еще анатомический атлас принесите, страсть как люблю веселые картинки разглядывать,- бесцеремонно перебил его Мельник. – Доктор, я в ваших премудростях как свинья в апельсинах. То есть ни бельмеса! Можно понятнее?
- Свинья в апельсинах, – улыбнулся врач. – Хорошо сказано, надо запомнить. Что ж, извольте. Я думаю, что при удачном развитии событий вы сможете начать тренироваться дней через десять – двенадцать. Сейчас мы вам место ушиба обезболим, наложим повязку, и, конечно, выдадим вашему врачу все необходимые рекомендации. – Белаковский согласно кивнул.
- Не дрейфь, Малой, все будет в порядке. Кто там у вас в «Динамо» лазаретом заведует, Космынин? Толковый парнишка. Все ему передам.
Уф! Отлегло. Нет, честное слово, камень огромный с души упал. Не хватало еще так быстро, практически на взлете футбольной карьеры с ней распрощаться. А ушиб что, ерунда – дело-то житейское, как говаривал один забавный товарищ, проживающий на крыше. О, кстати, интересно, однофамилец толстячка с моторчиком удалил австрийского защитника с поля или нет? Надо бы, надо бы землячка бесноватого ефрейтора наказать.
Вот так и получилось, что обратно в Москву Данилу доставили под белы рученьки, словно драгоценную китайскую вазу. Перемотанного бинтами и с табличкой «Не кантовать!» Хорошо еще, что из «Динамо» прислали прямо к трапу самолета машину, – страна непуганых идиотов, никакого соблюдения антитеррористических мероприятий, даже через банальную рамку металлоискателя проходить в аэропорту не нужно, – которая отвезла его на базу.
На следующий день, когда Мельник, неловко зажав под мышкой чудовищный архаичный костыль, выданный в медчасти, прыгал по территории, возле тренировочного поля он вновь столкнулся с давешним мужичком, что рассказал ему о результатах игры «Динамо» с тбилисскими одноклубниками и о проигранной «бронзе» Чемпионата Европы. Оказалось, что в клубе он выполняет функции главного слесаря, токаря, сантехника – в общем, мастер на все руки. Звали его дядя Гриша. Ну, по крайней мере, Даниле он представился именно так. Заметив, что парень не слишком умело обращается с костылем, дядя Гриша по доброте душевной предложил подогнать проклятую деревяшку под параметры пацана. А Мельника вдруг пробило и он поинтересовался, не сможет ли умелец переделать костыль радикально? Как? Листок бумаги и карандаш найдутся? Ага, спасибо. Значит, здесь должно быть вот так…
В итоге, на следующее утро мастер притащил в номер к Даниле результат своих трудовых усилий и с нетерпением стал ждать оценку своих ночных бдений. Корявенько, конечно, вышло. Да и вместо пластика для манжета пошел алюминий с аккуратно наклеенным внутри поролоном – чтоб не натирать металлом руку, упор в резиновом набалдашнике, но в целом…в целом Мельник радостно гикнул и спросил, что именно употребляет дядя Гриша. С точки зрения жидкой валюты в качестве оплаты, разумеется.
На что вдруг тот очень обиделся и резко отчитал юношу, не выбирая выражений. Представьте себе, капли в рот дядя Гриша не брал. Давно еще, с фронта. В подробности не вдавался, лишь обмолвился, что после того, как половина их взвода замерзла насмерть из-за того, что упилась зимой в окопах «наркомовскими стаграммами», он себе дал зарок, нарушать который не планирует. Данила сильно зауважал мастера после этих слов. Робко поинтересовался, как, в таком случае, может отблагодарить его за работу. На что дядя Гриша хитренько улыбнулся и сказал, мол, есть один вариант – будут они в расчете, когда Мельник забьет победный гол в финале чемпионата мира. И, глядя на вытянувшееся от удивления лицо парня, смягчился: – Ладно, так и быть, чемпионат Европы или Олимпиада тоже подойдут!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шутник.
С новой приблудой Данила заскакал по базе кузнечиком. От вынужденного безделья – тренироваться клубный врач запретил категорически, назначив кучу процедур, которые потребовал выполнять неукоснительно, – облазил ее вдоль и поперек, посетив такие укромные места, о существовании которых даже не подозревал. Даже сделал пару зарубочек в уме. На будущее, вдруг пригодится.
А понаблюдав за очередной тренировкой одноклубников, вдруг опять озадачил дядю Гришу, предложив тому смастерить раму на колесиках, на которую можно крепить силуэты футболистов, имитируя стенку при штрафных ударах. Сейчас все больше по старинке использовали манекены с подпоркой. Мастер тихо крякнул, молча протянул Даниле тетрадку и карандаш, ткнул узловатым пальцем и с тяжким вздохом приказал: – Рисуй, шкет, поглядим.
В принципе, ничего особо сложного в рацпредложении Мельника не было, поэтому новинку опробовали на тренировке уже через пару дней. Бесков что-то пробурчал. Вроде, как одобрил. Значит, можно использовать в учебно-тренировочном процессе. Голодец с Кузнецовым хвалили в открытую.
А теперь вот старший тренер изволил полюбопытствовать, что за чудо-костыль изготовили со слов неугомонного мальца. И тому опять пришлось лихорадочно выкручиваться, придумывая какое-то правдоподобное объяснение своим внезапным озарениям. Отболтался вроде, сослался на зажимы в кабинете хирурга в ленинградской больнице, обычные прищепки бельевые – мол, задумался по аналогии, нельзя ли так руку закрепить, то да се. Ну и дальше надул тренеру прочей чуши в наивно расставленные уши. Все, как учили когда-то на тренингах по окучиванию клиентов. По роду прежних занятий Мельник не был чистым «продажником», но кое-какие принципы этого ремесла знал.
Отстал Иваныч. Загрузился по самые брови и отстал. Попросил только в конце разговора, что, если, придет Даниле в голову идея, как смастерить роботов-футболистов на замену настоящим, живым игрокам, пусть не бежит к дяде Грише их делать, а зайдет в тренерскую.
- На фига? – подозрительно осведомился Мельник.
- Чтобы я тебя первым удавил! – заржал Бесков. -С железками водку пить несподручно.
Еще один юморист!
Кстати, старший тренер поведал, что руководство сборной команды осталось довольно юным форвардом. И уже прислало в клуб вызов на товарищескую игру со Швецией, которая должна была состояться 1 августа. С оговоркой, конечно, что, дескать, если восстановится к этому времени динамовец. Вот ведь, какую шикарную «морковку» перед ним подвесили, Данила аж облизнулся. Матч-то будет в славном городе Гетеборге. Интересно, там парень еще не бывал.
- Ты не особо радуйся, – слегка остудил его восторг Бесков. – До тех пор еще много воды утечет. Сосредоточься лучше на ближайших матчах. С Кутаиси девятнадцатого и ростовским СКА двадцать четвертого ты точно не сыграешь. А вот в Баку третьего июля, с «Нефтчи», – Константин Иванович испытующе посмотрел на присмиревшего Данилу, – я бы хотел тебя взять. Может быть, не на всю игру сможешь выйти, но, скажем, минут на тридцать во втором тайме, а?
- Сделаю все возможное, – серьезно пообещал юноша. Дурацкий вопрос, говоря по совести, он сам что ли не хочет побыстрее оказаться в игре? Это ведь и в его интересах. А то засидишься в лазарете, глядь, а на твоем месте уже кто-то другой плотно окопался, не свернешь. Конкуренция. Сколько талантливых игроков жилы рвут, чтобы попасть в команду мастеров – тысячи, десятки тысяч, сотни? А попадают единицы. Поневоле научишься локтями работать, иначе сомнут, затопчут. Битое стекло в бутсы, как балерины друг дружке в пуанты, футболисты, естественно не сыплют, но есть ведь и масса других способов. Вон, Бес с недавних пор разве что не шипит, словно разъяренная гадюка, когда слышит фамилию Численко. А все почему?
