– Я этого не говорил. Полиция не должна капитулировать перед преступниками. Но у них автоматы, и в перестрелке возможны жертвы среди заложников.
– Так вы «за» или «против»? – настаивал Лассаль.
– Я воздерживаюсь.
– Ясно. – Лассаль повернулся к начальнику Управления городского транспорта. – Ваше мнение?
– Я забочусь прежде всего о безопасности пассажиров. Если погибнут люди – потеряем доверие горожан. Следовательно, части доходов мы так или иначе лишимся. Придется платить выкуп.
– А где мы возьмем деньги? – вмешался казначей. – Предлагаю взять из бюджета Управления!
Начальник горько усмехнулся:
– У меня нет ни цента.
– И у меня нет, – огрызнулся казначей. – И я рекомендовал бы мэру не брать на себя никаких обязательств, пока мы не поймем, есть ли у нас деньги.
– Итак, вы голосуете «против»? – уточнил Лассаль.
– Я еще не высказал своих соображений по этому поводу.
– У вас нет времени на соображения, – отрезал Лассаль.
– Зато у нее, разумеется, есть. – Казначей сухо кивнул на жену мэра, которая как-то прозвала его «скупым Скруджем без всякой надежды на исправление».
В отличие от мужа, жена мэра ругалась виртуозно. Презрительно скривив губы, она ответила на жаргоне, которым блестяще овладела еще в младших классах:
– Может, этому гребаному козлу лучше заткнуться?
– Благодарю вас, мадам, – сказал Лассаль и кивнул председателю городского совета. – Ваш черед.
– Я «против» по следующим причинам…
– Достаточно, – прервал его Лассаль. – Итак, один воздержавшийся, один – «за» и двое «против». Я голосую «за», таким образом, счет – два-два. Сэм?
– Подождите минуту, – перебил председатель совета. – Я все же хочу объяснить свое решение.
– Давайте не сейчас, хорошо? На кону – жизнь людей.
– И все же я намерен изложить свои соображения, – упрямо продолжал председатель совета. – Первое и основное. С преступниками надо вести войну, а не потакать им.
– Благодарю вас, господин председатель, – произнес Лассаль.
– Во-вторых…
– Черт побери! – взорвался Лассаль. – Вы что, не знаете, что осталось всего несколько минут?
– Во-вторых, – невозмутимо продолжал председатель, – если мы уплатим этим уголовникам, то попадем в порочный круг. Это как с самолетами. Стоит один раз выполнить требования бандитов – и всякий, кому не лень, начнет захватывать поезда метро. Нам придется каждый день раздавать миллионы!
– Которых у нас нет, – вставил казначей.
– Все по-прежнему, – нетерпеливо сказал Лассаль, – двое «за», двое «против» и один воздержался. Решающий голос остается за мэром.
– А если бы было три голоса против одного? – спросил казначей.
– Решающий голос все равно был бы за мэром, – отрезал Лассаль. – Сэм. Принимайте решение.
В ответ мэр внезапно и сильно чихнул, нечаянно выбросив из носа длинную тонкую соплю. Присутствующих передернуло, и это показалось ему довольно забавным.
– А я думал, что вы его уже приняли, Мюррей.
– Сейчас не до шуток, – глаза Лассаля сузились. – Если вам, конечно, не наплевать на наших несчастных сограждан…
– Из ваших уст это звучит смешно, – сказала жена мэра. – Для вас слово «гражданин» – это просто синоним слова «голос».
Мэр зашелся в удушающем приступе кашля. Доктор, окинув его тревожным взглядом, произнес:
– Этот человек не в том состоянии, чтобы оказывать на него давление. Я этого не допущу.
– Господи Иисусе… – Лассаль закатил глаза. – Жены, врачи… Сэм, неужели вы не понимаете, что у нас нет иного выхода? Мы должны вытащить этих заложников оттуда целыми и невредимыми. Иначе…
– Я прекрасно помню про выборы, – перебил мэр. – Мне просто не нравится, как вы всем грубите. Хотелось бы видеть здесь чуть больше демократии.
– Включите голову! – рявкнул Лассаль. – Мы здесь пытаемся управлять городом, а не долбаную демократию разводить. – Он многозначительно взглянул на часы. – Сэм, вам лучше поторопиться.
Мэр повернулся к жене:
– Дорогая?
– Гуманность, Сэм. Всегда исходи из соображений гуманности.
– Действуй, Мюррей, – сказал мэр. – Мы платим выкуп.
– Я предлагал это еще десять минут назад. – Лассаль ткнул пальцем в комиссара полиции: – Передайте этим бандюгам, что мы заплатим. – Затем казначею: – С каким банком мы в основном ведем дела?
– С «Готэм Нэшнл Траст». Меня воротит от этого, ноя позвоню…
– Я сам позвоню. Все вниз. За работу.
– Гуманизм, – сказала жена мэра, обращаясь к мужу. – Ты настоящий гуманист, дорогой.
– Да куда уж там, – сказал Лассаль.
Райдер
Райдер понимал, что даже в тусклом свете аварийных ламп он представляет собой отличную мишень. Копы наверняка уже спустились в туннель, и снайперы, конечно, уже держали его на мушке. Но, если только полиция не решит штурмовать вагон – в этом случае он просто умрет первым из многих, – или у одного из снайперов не сдадут нервы, он рискует не больше, чем остальные трое, хотя их позиции кажутся более защищенными. Обстоятельства в данный момент обеспечивали ему разумный уровень защиты. А в бою он не ждал большего и старался избегать меньшего.
Он терпеть не мог всю эту героическую боевую риторику, все эти фразочки типа «держаться до последнего», «пренебрегать опасностью», «сражаться с превосходящими силами противника» резали ему слух, казались просто воплями неудачников. Типичные примеры этой героики давали знаменитые битвы прошлого – бессмертные памятники бездарной организации и феноменальным просчетам.
Вы сражались до последнего? Значит, вашу армию стерли с лица земли. Вы пренебрегли опасностью? Следовательно, умножили собственные потери. А если вдруг откуда-то взялись «превосходящие силы противника» – значит, вы прозевали искусный маневр врага. Райдер допускал, что можно принести себя в жертву ради спасения своей крошечной команды, но не ради тактического преимущества. И уж точно – не ради славы.
Положим, «команда» – тоже слишком громкое обозначение для горстки неудачников, случайно сбившихся вместе. Только Лонгмэна он более или менее хорошо знал, остальные были просто живой силой, боевыми единицами. Кстати, непонятно, кто кого завербовал – он Логмэна или наоборот. Вероятно, и то и другое – с той лишь разницей, что он-то сам решился на дело, а Лонгмэна мобилизовали практически против его воли. Просто обаяние Райдера плюс жадность одержали верх над трусостью Лонгмэна.
На Уэлкома и Стивера он вышел через знакомого торговца оружием – тоже бывшего наемника, вынужденного выйти в отставку после тяжелого ранения. Теперь он приторговывал оружием; у него был склад в трущобном районе Ньюарка и крошечный офис на Перл-стрит. Прикрытием ему служила торговля кожей, и в его кабинете, помимо древнего письменного стола с телефоном и скудным набором канцелярских принадлежностей, имелись шкафы, забитые дублеными шкурами, из которых он раз в месяц выколачивал пыль, чтобы поддержать товарный вид.
Достать автоматы для него проблемы не составляло. При надобности он мог раздобыть и танк, и броневик, и гаубицу, и противопехотные мины, и даже двухместную мини-субмарину с полным боекомплектом.
После того как сделка по продаже четырех автоматов «томпсон» была завершена, продавец выудил из ящика стола бутылку виски, и они предались воспоминаниям о былых баталиях, включая и те, где им пришлось сражаться по разные стороны фронта. Внезапно зазвонил телефон. После короткого, но весьма бурного разговора торговец швырнул трубку на рычаг и проворчал:
– Один из моих парней. Псих ненормальный. Райдер не обратил внимания на эту реплику, но торговец не умолкал:
– Хорошо бы пристроить его куда-нибудь, а то как бы пристрелить не пришлось, – профессионально пошутил он. – Погоди, а может, ты это на себя возьмешь?
– Что «это»?
– Да откуда я знаю, что. Просто ты вот покупаешь четыре ствола. А команду уже подобрал?
Райдер отрицательно мотнул головой. Он всегда сначала заботился об оружии, а уже потом о личном составе.
– Так может, тебя заинтересует этот маньяк?
– Ты не очень-то умеешь рекламировать свой товар.
– Я человек искренний. Верно? – Дилер заглянул в глаза Райдеру, но не увидел там никакой ответной реакции. Он пожал плечами и продолжал: – Парень явно занят не своим делом. Командует у меня на складе, но ему там скучно. Он рисковый, азартный. Ни черта не боится. Если бы мне был нужен боец, я бы его первого нанял. Скажем, если бы я только что купил автоматы и подыскивал бы автоматчиков…
– Но ты же говоришь, он псих?
– Да совсем чуть-чуть, я просто ради красного словца. Он не психопат. Просто немного горячий. Немного без башни, скажем так. Но смелый, стойкий… – Дилер запнулся, подыскивая нужное слово, а найдя его, произнес с некоторым удивлением: – И честный. Да, считай, что честный.
Райдер усмехнулся:
– Ты думаешь, в деле, на которое я с этими пушками собрался, честность требуется?
