Алена вдруг поймала себя на мысли, что от глубокого изумления так и не запомнила его номера, и крепко, от души выругалась, заставив испуганно шарахнуться в сторону какую-то старушку с крошечным черным пудельком на поводке.
Эбола расслабилась, и разноцветное сияние погасло. Несколько мгновений она тупо разглядывала оставшееся у нее в руках обычное журналистское удостоверение, а потом выругалась еще раз. Ну, естественно. Непосвященные простолюдины не умеют использовать истинное зрение, поэтому для них этот грозный магический артефакт власти, свидетельствующий о принадлежности его владельца к высшей элите хозяев жизни, просто корочки. Даже не красные, как у полицейских или безопасников. На улице с их помощью не покомандуешь, как Алена Ашшурбанипавловна привыкла поступать с ментами, охранниками ночных клубов и работниками телецентра. Да даже если кто-нибудь из простолюдинов и увидит огненную пирамиду, то ровным счетом ничего не поймет: истинная сила этого знака содержалась иерофантами в строжайшей тайне. В лучшем случае тупой мужлан решит, что данный символ имеет какое-то отношение к долларовой купюре.
Она внезапно осознала, что стоит одна на грязной московской улице, а мимо шмыгают обделенные истинным зрением простолюдины, для которых ее полубожественное величие просто не существует, которые способны сделать с ней все, что взбредет в их ограниченные мозги, затуманенные плохим алкоголем, плохим табаком, плохой пищей, плохой экологией, плохим воспитанием, плохим сексом и лучшим в мире телевидением: унизить, ограбить, изнасиловать, даже убить. Разумеется, у нее была при себе верная плазменная плеть, но если на нее разом навалятся два-три десятка озверевших представителей черни, она может серьезно пострадать.
На улице было мерзко, вполне под стать настроению. Низкое серое небо куда-то ползло.
Несколько мгновений девушка размышляла, не остановить ли еще одну машину и не выбросить ли водителя из салона под угрозой плети, но потом с досадой тряхнула головой. Во имя Альмонсина-Метатрона, чернь даже не знает, что такое плазменная плеть и какие небывалые разрушения она способна произвести! В лучшем случае эта попытка завершится так же, как и первая. А скорее всего Алена Ашшурбанипавловна наконец попадет под колеса и на улицу ее вышвырнут уже не из ритуального зала ордена, а из муниципальной больницы…
Ладно. Пес с ней, с машиной. К Москва-сити, как и к истинному дао, ведет бесчисленное множество путей.
Она повертела головой и зафиксировала взглядом станцию метро «Краснопресненская». Чудесно. Чудесно. Если верить коллегам, в столице нет более надежного и быстрого транспорта, нежели московский метрополитен имени ринпоче Ульянова (Ленина). Ни пробок, ни аварий. Бывают, правда, террористические акты, но крайне редко. Последний раз Алена ездила в метро черт знает когда и не сказала бы, что это было так уж чудовищно, как обычно изображают в своих интервью и в Фейсбуке прочие вип-персоны. Совершенно обычно это было, вот как, хотя и не суперудобно, конечно. Нормальный такой транспортный фаст-фуд. В конце концов, полчаса она вполне может потерпеть и потную толпу, и приступы хронической клаустрофобии.
К счастью, в кармашке сумочки нашлось еще несколько юбилейных десятирублевых монеток, за каким-то чертом подаренных Алене как-то Иеронимом Доппельгангером. В отличие от него, Алена нумизматом не была, поэтому так и таскала их с собой, забыв про них даже и думать. Их вполне хватило, чтобы купить метрошную карточку на две поездки.
Люди на встречном эскалаторе тупо таращились на нее. Кое-кто даже рот раскрыл. Ну да, ну да, ты ведь медиазвезда, сестренка. Сюрприз, сюрприз. В аристократическом обществе об этом как-то забываешь… точнее, не то чтобы забываешь, совсем даже наоборот, но ощущение собственной избранности и исключительности в кругу равных приятно, оно греет душу и ласкает самолюбие; а вот когда попадаешь в толпу черни без автомобиля, телохранителей и надежных друзей мужского пола, пристальное внимание плебса начинает серьезно тяготить. Эти низкорожденные на эскалаторе наверняка в жизни не видели так близко ни одной медиазвезды, разве что за пуленепробиваемым стеклом в «Ереван-плазе» на «Тульской», где Сергей Зверев одно время снимал свои передачи «Звезда в кубе» для русского MTV. А привыкай, родная, ты не на коктейле у посла Империи Добра, где никто не станет на тебя таращиться, будто у тебя на лбу выросли мужские гениталии.
Алена накинула капюшон и подтянула повыше шарфик, спасаясь от нескромных взглядов. Ее заметно мутило от множества посторонних людей, от этого жужжащего, подрагивающего и выглядящего таким ненадежным эскалатора, от той сумрачной преисподней, в которую она сейчас добровольно низвергалась. Орфей спускается в ад типа. Нет, она уже давно и категорически отвыкла от такого сервиса. Кроме того, ее начинало знобить; следовало срочно закинуться, но у нее с собой не было – привычная послеобеденная порция лежала в ящике стола в рабочем кабинете, куда она сегодня так и не попала.
Проклятый Мабузе с его патологической ненавистью к простым человеческим радостям.
Она спустилась на платформу. Одинокая девушка, плотно укутанная в капюшон и шарф, привлекала здесь, внизу, столько же внимания, сколько и знаменитая телеведущая Алена Эбола на эскалаторе. Игнорируя пристальные взгляды пассажиров, она подошла к краю платформы. Где же эта чертова «Выставочная», на которой расположен выход к Москва-сити?..
Тщательно изучив висевшую на противоположной стене схему-стрелу коричневой ветки, она убедилась, что такая станция здесь отсутствует. Знаменательный во всех отношениях день определенно продолжался.
Она смутно помнила, что в московском метро существуют еще какие-то кретинские пешеходные переходы с линии на линию. Но на какую именно ей надо? Она принялась читать список всех станций подряд, сбилась и начала сначала. Какого хрена они висят так далеко от пассажиров? Почему здесь такое тусклое освещение?..
«Иди ко мне».
– А? – встрепенулась Алена.
«Иди ко мне, солнышко».
Девушка повернула голову, пристальнее вгляделась в огни, мерцавшие в глубине тоннеля. Они определенно шевелились, складываясь в какую-то причудливую, все время меняющуюся фигуру. Раскрыв рот, Эбола завороженно наблюдала за гипнотическим перемещением тоннельных огней. Ей вдруг стало очень легко, спокойно и тепло – не жарко в меховом капюшоне, как в последние несколько минут, а именно по-доброму тепло и уютно. И уже не имел никакого значения поезд, с приглушенным гулом показавшийся в черном жерле тоннеля. Наоборот, хотелось шагнуть ему навстречу, взять его в руки, радуясь теплоте и упругости, поднести ко рту…
«Иди ко мне, детка… паровозик… паровозик…»
На мгновение вынырнув с вытаращенными глазами из блаженной истомы, она титаническим усилием воли стряхнула с себя наваждение, резко развернулась и поперек туловища перетянула плазменной плетью стоявшую на краю платформы рядом с ней пожилую женщину. Та переломилась в пояснице и с отчаянным криком упала на рельсы. Решив, что дополнительная гарантия не помешает, Алена дотянулась плазменным хвостом до рефлекторно подавшегося назад парня в спортивной куртке и отправила его вслед за женщиной. Затем поступила так же с девушкой чуть младше себя, пытавшейся спрятаться за колонной.
Прибывающий поезд, отчаянно гудя и визжа тормозами, накрыл всех троих.
По платформе в ее сторону уже бежал полицейский, на ходу выдергивая пистолет из кобуры. Твою ж мать, когда они нужны, этих уродов никогда нет поблизости, зато когда не нужны совершенно – вот они, пожалуйста! В количестве и ассортименте!
– Плеть на пол! – рявкнул мент, обеими руками сжимая табельное оружие.
– Работают Повелители Новостей! – заявила Алена.
– Плеть на пол!
Шмыгнув носом, Алена осторожно подчинилась, стараясь не раздражать перепуганного простолюдина.
– Удостоверение! – потребовал он.
Она осторожно, двумя пальцами полезла в «Birkin», медленно вытянула оттуда «корочку», чтобы он со страху не принял ее за оружие, развернула. Полицейский некоторое время изучал удостоверение, беззвучно шевеля губами, затем опустил пистолет.
