Видел бы кто-нибудь из смертных разговор двух божеств, наверняка бы отрекся от религии, подумав, что и у небожителей бывают проблемы с головой.
И был бы не особо далек от истины.
По крайней мере в случае с теми богами, которые начали свой путь сравнительно недавно по меркам Вселенной.
Добившись могущества, которое не снилось ни одному смертному, они возвышались над мирским.
Но вот свою божественную незрелость никак не могли унять.
На это требовались эры, которые большинство из них так и не переживут.
Несмотря на свой более чем нескромный возраст и божественный опыт, Бахус оставался Младшим Богом за пределами расовых Пантеонов.
А значит его не почитал какой-то конкретный народ, ежедневно вознося ему молитвы и подпитывая энергией своих душ.
Бахус жил тем, что давал любой разумной форме жизни благо веселья, отрицания серости бытия и наслаждения текущим моментом.
— Снова будешь просить о вине времен Последней Войны? — не стал отвечать Бог Виноделия на риторический вопрос об урожае.
Естественно виноградник будет процветать у того, кто получает с его помощью божественные нектары и амброзии, обладающие столь тонкими букетами, что способны заставить драконов рыдать как детей, Древних Богов примириться с одиночеством, а смертных — сойти с ума.
Право дело, Аминасифаль, пусть и вобрала в себя мощь погибшего Панетеона эльфов, никак не могла научиться степенности.
Бросалась из крайности в крайность, непоследовательная, недальновидная…
Впрочем, порой и ей улыбалась удача и мозги у древней эльфийской воительницы вставали на место.
И из далей астрала можно было наблюдать за тем, как дамочка с пепельными волосами расставляет своих длинноухих пешек в хитроумной комбинации.
Такие, как, например, складывались сейчас.
— Как-нибудь в другой раз, — на губах Старшей Богини появилась искусственная улыбка.
— Так и будешь ходить вокруг да около, или задашь вопрос напрямую? — спросил Бахус.
Аминасифаль вздернула правую бровь.
Бог Виноделия, оторвав от кисти на груди виноградинку, отправил ее в рот, наслаждаясь изысканным вкусом.
— Одиночество не идет тебе на пользу, Старшая Богиня, — произнес он. — Становишься дерганной, замкнутой, некоммуникабельной. Любой другой бог на моем месте, обратись ты к нему так, как звучали твои первые слова на пороге моей обители, использовал все свои силы, чтобы вышвырнуть тебя, заставив насладиться красотами астрала и болью пониже поясницы. Поэтому, уважь старика-алкоголика, не трать мое время. Мне еще новый урожай подготовить нужно.
— Не далековато ли от берегов Аура забрался твой Паладин? — как и ожидал Бог Виноделия, Аминасифаль перешла сразу к делу.
Умна, красива, сильна, но так предсказуема.
— Не припомню, чтобы моим последователям предписывалось ограничиваться территорией всего одного континента.
— Не было такого, — согласилась эльфийка. — И все же, не просветишь меня, как же так вышло, что твой Паладин оказался в нужном месте, в нужное время, чтобы встретить Практика из другого мира?
— Пути судеб смертных столь запутаны и непредсказуемы, что порой даже нам, богам, не под силу предугадать как они пересекутся…
— Можешь оставить этот божественный лепет для своих апостолов, — тон Старшей Богини не изменился. — Я хочу получить ответы, Бахус. Здесь. Сейчас. И максимально информативные.
— Ты не можешь от меня что-то требовать, Аминасифаль, — напомнил Бахус.
— Зато я могу устроить проблемы твоим почитателям, чтобы мы наконец-то нашли общий язык.
— Так ты уже пыталась, — усмехнулся румяный мужчина. — Неловко вышло, не правда ли? Целый боевой отряд опытных инфильтраторов — магов и воителей, потерян в одном сражении… Интересно, это Практик так силен, или же твои отборные воины ослабли за минувшие столетия?
— Мне кажется, или ты получаешь удовольствие от того, что я потеряла своих последователей?
В голосе Старшей Богини звучало подозрение.
— Разве может Бог радоваться смертям разумных существ? — удивился Бахус. — Нет. Тебе это лишь показалось. Даже не могу предположить о причинах, по которым ты пришла к подобным выводам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы, язычники, только и способны…
Бог Виноделия, поскучнев, неспешно прошел мимо своей гостьи, занося свою драгоценную ношу в один из флигелей.
По изменению магического фона он понял, что надменная богиня последовала за ним.
Ох, молодость…
Ничему не учатся и учиться не хотят.
Бог Виноделия, сохраняя молчание, с заботой и бережностью принялся выкладывать гроздья в предназначенную для первичной обработки ягод тару.
Можно, конечно, воспользоваться своими силами, и магия сделает все за тебя, но это не принесет того же удовлетворения от процесса.
— А ты все такой же, — заявила Старшая Богиня. — Уходишь в себя, когда тебе что-то не нравится.
— Это называется мудрость, — заявил Бахус. — Вы, молодежь, никак не поймете, что божественность — это не только сила, которую вы берете от своих последователей. Но и ответственность за них. Да и умение держать лицо в любой ситуации, тоже немаловажно. Не думала, что твоя импульсивность и является причиной, по которой даже Боги-Изгои и наши нейтральные товарищи не хотят с тобой иметь ничего общего? Даже находиться в одной с тобой области астрала. С высоты прожитых тысячелетий могу сказать, что одиночество, изоляционизм — это самое страшное из наказаний, на которое можно обречь даже Бога. Десятилетия, столетия… Можно этого не замечать, но по прошествии тысячи лет, ты становишься либо невыносимым брюзгой, либо сумасшедшим фанатиком, уверенным исключительно в своей правоте и непогрешимости.
— Слишком уж ты любишь философию, — фыркнула Аминасифаль. — Много болтовни ни о чем.
— Вино развязывает язык и обнажает душу, — напомнил Бог Виноделия. — «Пить» и «болтать» неразделимы со времен первого случая брожения.
— Давай отставим в сторону все эти иносказательные термины, псевдорассуждения и прочее, — нетерпеливо произнесла Старшая Богиня. — Они созданы для забивания головы последователей. Мы же меж собой можем поговорить и открыто.
— Вот как? — Бахус повернулся к эльфийской богине и добродушно усмехнулся. — Наверное я хлебнул слишком много вина утром, раз пропустил тот момент, когда мы стали друзьями. Или ты думаешь, что я буду изливать тебе душу только потому, что ты попросила?
— Я не люблю, когда кто-то путается у меня под ногами!
— Никто не любит, когда в его дела вмешиваются, — согласился Бог Виноделия. — Но еще больше боги не любят, когда кто-то начинает играть в опасные игры с неясными мотивами. Одно дело завербовать новых последователей. И совсем другое — открыто нарываться на конфликт с Пантеоном Людей.
Эльфийская богиня молча сверлила его пронзительным взглядом.
— С каких пор тебя интересует то, что подумает Семерка?
— С тех самых, как ты начала экспансию в королевство людей, Аминасифаль, — вздохнул Бог Виноделия. — Тебе же четко сказали, что ваша территория — Великий Лес. И дальше тебе и твоему народу хода нет. А ты решила воспользоваться отчаянным положением Тридцатого Короля и решила женить его на эльфийской принцессе.
— Которую убили самым беспринципным и жестоким способом!
— А ты думала, будто Семеро будут спокойно сидеть и ждать, пока твоя кукла начнет передел власти, манипулируя людьми королевства? — уточнил Бог Виноделия. — Хотя, о чем это я? Дальше своих трехходовых схем ты так и не научилась работать. И твои дети такие же безалаберные. Пусть я и брал в руки меч тысячи лет назад, но идти на охоту за вооруженным отрядом, оставив кирасы и шлемы в лагере… Аминасифаль, ты уверена, что это были твои лучшие эльфы?
— Из числа тех, кого я могла бросить по следу сразу — да.
— Ну вот они и заплатили за свою безалаберность, — вздохнул Бог Виноделия. — Тебе самой не кажется странным, что в заваренной тобой каше ты не можешь ничего контролировать, а претензии пришла предъявлять мне?
