Давлю в глотке стоны, меня колотит, как ненормального. Ведет так, что местами не могу словиться от удовольствия. Чем больше ощущаю ее кожу, тем больше хочется. Надо тормознуть…Но как? Не получается. На секунду глохну и срываюсь снова.
Поднимаю майку и лезу к груди. Она без белья. Грудь Лады идеально помещается в мою руку, мягко перекатываю и юзом мажу по соскам. Она вздрагивает. Перетаскиваю Ладу к себе на колени, чтобы удобнее было брать ее так, как мне необходимо. Зацеловываю ее шелковую шею, везде оставляю влажные следы. Все сильнее и сильнее сжимаю в руках, не хочу отпускать. Просто не могу. Бляяядь….сдохнуть можно….
Лада начинает отстраняться и вырываться из моих рук.
— Спартак. Спартак, остановись. — просит она.
С трудом торможусь, сквозь красный туман, пытаюсь рассмотреть ее. Слова доносятся до меня как через слой ваты. Лада опускает майку и поправляет одежду, выуживает из сумки пиджак, спешно натягивает и отодвигается от меня. Смотрит на меня глазами испуганного олененка.
Зажав голову руками, упираюсь локтями в колени. Изо всех сил сдерживаю рвущийся из глотки звериный стон. Дикое возбуждение граничит со злостью. На себя, в первую очередь. Сука похотливая! Идиот! Зачем полез на нее! Забыл, что она не такая, как Куликова? С непомерным трудом возвращаю себе человеческий облик и глухо произношу.
— Прости меня, Лад! Я не знал, что так бывает…Прости..
Все еще мотаю головой, как бык на привязи, мне правда стыдно и больно от всей этой грёбаной ситуации. Мне больно. Какое странное чувство эта боль. Открыв глаза, смотрю себе между ног, член стоит, как бетонный столб, хотя, когда Киратова рядом со мной, так и происходит в последнее время. Поворачиваюсь к ней, хочу посмотреть в глаза, увидеть свой приговор.
Взгляд Лады ничего особо не выражает, но на самом дне плещется что-то такое, что заставляет меня верить. Я ей тоже не безразличен. Она дергается, собирается говорить, но тут же останавливается и замирает. Молчу, опасаюсь спугнуть момент. Просто изучаю ее реакции. Откинув голову назад, чуть прикрыв глаза она сидит, от неровного дыхания, ее грудь вздымается и коротко опадает. Ну говори же!!!!
— Послушай меня — наконец, собравшись духом произносит она — спасибо за то, что вытащил меня от этой ненормальной. Но…я не хочу больше подобного, понимаешь. Моя ошибка в том, что я позволила тебе то, чего не позволяла никогда, кроме….одного раза. — тяжело сглатывает — Это не самое страшное. Плохо то, что я взяла то, что мне не принадлежало, отсюда проблемы… — Ты…мне. нравишься. нравился, — спохватывается она — но я не хочу! Понимаешь, не хочу играть в странные игры.
На ее прекрасные глаза наворачиваются слезы. Как мне жаль! Хочу ей все объяснить, рассказать о том, что нас связывало с Куликовой, но Лада быстро выходит из машины и я остаюсь ни с чем. Понимаю, что если даже побегу за ней, то не смогу вернуть назад. Пересаживаюсь на свое место и бессильно роняю голову на руль. Что за херня настала в моей жизни?
23
— Лад, все в порядке? — тревожно спрашивает меня Ганс.
Я сижу в кресле, у которого вьюном кружит гример и пытается сотворить из меня неземную красоту. Моя задача не мешать ему, и я стараюсь, как могу. Сижу замершей египетской мумией. Настроение так себе, а если по чесноку, то вообще ноль.
Аппетита ноль, сижу на кофе и фруктах. Дома еду отдаю собакам потихоньку, чтобы не запалили. Иначе, каюк. После последней встречи со с Спартаком, одолевает апатичное состояние, из которого выбираюсь с трудом.
Полтора дня я находилась в глубоком раздрае, почву под ногами размывало так, что казалось, когда хожу, то такое понятие, как гравитация меня не касается. При чем еще к моему состоянию добавлялось оторванное сердце, которое плавало по организму отдельно от него и начинало стучать с бешенной скоростью, если на горизонте появлялся Архаров. Даже зрение плыло, иногда перехватывало дыхание.
Ненормальное состояние продолжалось ровно столько, сколько парень был в моей зоне видимости. Я просто молилась в этот момент о том, чтобы не отрубиться. А тогда он уходил, на ватных ногах добредала до любого сидячего места и с трудом приходила в себя. Ну это так и шизануться можно, а поделать ничего нельзя. Неподвластно мне это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Жееесть…
Спартак больше не подходил ко мне. Я была очень благодарна за это, потому что еще один разговор мог бы меня просто уничтожить. Наблюдал издали, не делая никаких шансов сблизиться. Только провожал взглядом, каменел лицом и напрягался.
С Куликовой он больше не садился. Да и она меня игнорировала, как могла. Правда все равно шипела, если мне приходилось появляться вблизи ее. Дергалась, старалась уязвить. Иногда, соприкоснувшись взглядами, ощущала такую ненависть, что волны, исходящие от Светы, лупили по коже. Прям хотелось перекреститься и сказать: «Изыди!».
Не то, чтобы я была удивлена. Понимаю, что неприятно ей лишиться, такого, как он. Но с собой тоже сложно что-либо поделать, потому что в глубине души, понимаю, что влипла, так влипла. Так местами накатывало, что хотела подойти и просто вывести за руку хоть куда-нибудь, только бы наедине, а дальше, будь что будет. Но, наверное, не надо.
Да и вообще…
Все чаще и чаще Архаров оказывался рядом с Филатовым. Не то, чтобы они раньше не общались. Нет, они зависали в одних компаниях, но теперь их общение стало намного теснее. Все чаще и чаще видела их вместе. Колоритная парочка парней, что сказать.
Но в эти дни, когда мне было особо тяжело, даже когда Филатов разговаривал с нами (Машей, конечно), Спартак все равно избегал нас. Давал мне дышать. Словно, не было, между нами, ничего, ни башнесносящего секса, о котором я все время думаю, ни жгучих острых поцелуев, ни Сочи, с которого все началось. Вроде бы, я была ему благодарна за то, что оставил в покое, но царапки внутри меня не оставляли.
Царап-царап, а может лучше, если бы подошел?
Дайте же мне кто-нибудь успокоительного!
Еще одно скользкое чувство не оставляло меня. Я облажалась с Куликовой. Тут уже ничего не поделать. Я достаточно целеустремленный и упёртый человек, но в той ситуации испугалась. Лицо стало жалко? Или что на самом деле произошло?
На дне сознания понимала, ну откуда Свете взять кислоту, чтобы сжечь мне лицо, но мне было страшно. Я струсила. И еще не ожидала, что так можно отстаивать эфемерное право на владение парнем. Никогда не стала бы так делать.
Мой первый раз случился на выпускном, парень был красавчик, но потаскун невероятный. Конечно, мы как и все выпускники, напились шампанского и Миша…и мы с ним… Но кто же знал, что он через неделю переключится на другую девушку. Было обидно, неприятно и грязно как-то. Я ушла в сторону. Потом просто забыла. Ну было и было. Осуждать ли мне себя за это? Простите, но не думаю.
Выбираюсь из гнетущего потока сознания и вижу, как на меня задумчиво смотрит Ганс. Гримера давно нет. Ганс сидит в кресле напротив и вертит в руках незажженную сигарету. Закинув ногу на ногу, одной рукой подпирает подбородок.
Надо собраться, а то взгляд парня выражает крайнюю степень обеспокоенности и щемящей жалости. А мне вот этого не надо. Мы товарищи крепкие, переживем как-нибудь. Оставить впечатление размазни крайне не хочется.
— Ганс, — теперь уже спрашиваю я — а ты как? Не переживай, я сейчас настроюсь и выдам то, что необходимо. — пытаюсь его успокоить.
— Не в этом дело, звезда моя. — тихо говорит он — Совсем не в этом.
— Так как тогда быть? У меня настроение не фонтан, еще и ты присоединился. Надо выбираться как-то. — ерзаю на кресле, наконец нахожу удобную позу, просто поджимаю под себя ноги.
— Лад, ты…влюбилась? — пауза — Нет, не принимай на свой счет ничего такого. Притязаний с моей стороны не будет. Мы же договорились. — поднимает бровь — Только дружба, да? Или? — смеется он.
В защитном жесте вскидываю руки перед собой и притворно рассердившись, дарю ответный взгляд. Ну что опять-то начинает? Молчу, выразительно сверлю глазами. Ловлю лисью хитринку, понимаю, что разводит меня на признание. Провокатор хренов! Состроив выразительно обиженное лицо, упираюсь в него ногой и несильно толкаю. Гад!
