Значит, так, в проект МУЗОБС на объекте посвящены четыре человека: Бойко, Булдаков, Полянский и этот, как его… Макшанцев, автор проекта. Бойко, Булдакова можно исключить. Он их знает лично. Макшанцев или Полянский? Маловероятно, но теоретически возможно. Надо расширить круг поиска, включить в него людей, которые могли узнать про проект. А это еще как минимум человек десять. Ну что ж, надо вычислить – и как можно скорее. Иначе он может мне помешать. Конкурент хренов! Нужно проверять по связям с чеченцами. Это значит, надо прокачать родственников, есть ли среди них чеченцы, проживание в Чечне или хотя бы на Кавказе, знание чеченского языка… За ночь надо все дела профильтровать, выделить сотрудников, кто хотя бы имеет один подозрительный признак, и копать дальше. Работы много, времени мало. Ничего, вычислю, тем более у меня под рукой целый отдел, который завтра для меня будет землю рыть.
Оборнов снял пиджак, крикнул охраннику (или соглядатаю?!), чтобы он принес ему крепкого чаю, сел за стол Бойко, положил перед собой чистый лист бумаги и раскрыл первое дело.
Глава XXII
Тихорецкий застрял в пробке на Сущевском Валу. Застрял так, что не мог выехать ни вперед ни назад. Встреча была назначена в поликлинике на Варсанафьевском переулке. Он поехал туда с запасом, но чувствовал, что все равно не успевает.
По сотовому телефону Александр Юрьевич позвонил профессору.
– Георгий Леопольдович, я прошу прощения, застрял в пробке. Вы можете подождать меня, ну, хотя бы до половины четвертого? Для меня это очень важно, ваше мнение…
– Ну, хорошо, – в голосе профессора чувствовалось недовольство, – но только тридцать минут, больше не могу…
– Спасибо, Георгий Леопольдович.
Тихорецкий бросил руки на руль и начал барабанить по нему пальцами. Георгий Леопольдович был лечащим врачом генерала Скобликова. Покойного. Все началось неделю назад. Он приехал на поминки Скобликова, на сорок дней. На похоронах генерала он не был: был задействован в литерном мероприятии. А на поминки считал своим долгом приехать, тем более что жена покойного его очень просила об этом.
Поминки были скромными, можно сказать, даже бедными. Тихорецкого поразила убогая обстановка в квартире: старая мебель, потертые ковры. Единственным богатством в квартире были картины, развешанные по всем трем комнатам. Некоторые были довольно приличные и, возможно, весьма ценные. Все знали, что Скобликов коллекционировал полотна русских и советских художников и на дни рождения ему дарили картины.
Когда Тихорецкий уже уходил с поминок, вдова задержала его в прихожей:
– Александр Юрьевич, Костя перед смертью, буквально за несколько дней до того, как это случилось… просил меня передать вам это, – она вручила ему кассету. – Он тогда сказал мне: «Если вдруг что-то со мной произойдет, передай это Тихорецкому. Это важные улики на одного нашего общего с ним знакомого». Я еще удивилась: «Да что с тобой случится-то?» А он так как-то странно: «Всякое может быть, обстановка нехорошая…»
– Валентина Ивановна, а он ничего больше не говорил?
– Нет, ничего. Он в последние дни вообще необычный был, разговаривал мало, и я чувствовала, что его что-то мучило. Но он по работе никогда мне ничего не рассказывал.
– А у него раньше были проблемы с сердцем?
– Да никаких! С желудком иногда… язва у него была несколько лет назад. А как курить бросил, то он и забыл о ней. А чтобы с сердцем?! И признаков никаких не было. Все так неожиданно… – женщина всхлипнула.
– Да, действительно неожиданно, – согласился Александр Юрьевич. – И странно, – добавил уже про себя.
Он прослушал пленку и все понял. Это была оперативная запись переговоров по домашнему телефону. Там был только один странный диалог хозяина квартиры с неизвестным мужчиной. Тихорецкий сделал распечатку всех входящих звонков на домашний телефон. Подозрительный звонок был сделан из офиса одной компьютерной фирмы с пятидесятипроцентным американским капиталом. В фирме работают около двухсот человек. Так что вычислить быстро связного не удастся. Да он просто не получит на это санкции руководства.
Вообще много странностей в этом деле. Почему Скобликов не доложил об этом руководству ФСБ? Почему он так быстро умер? Кому он помешал? Неужели ЭТОТ ЧЕЛОВЕК что-то почувствовал? Но Скобликов очень осторожный человек. Неужели это связано с особо режимным объектом? На последней встрече он тогда вскользь упомянул об очень серьезном проекте и еще добавил, что ОН пару раз интересовался этим объектом, так ненавязчиво, как бы между прочим, но Скобликов это зафиксировал. Подожди-ка, а где этот объект? Он тогда говорил. Вспомнил – N-ск? Так, а ведь ОН недавно уехал в командировку, это мне сказал дежурный их управления. А куда? Ну-ка, давай проверим.
Александр Юрьевич достал свою записную книжку. Так, вот Феоктистов, второй зам Скобликова, Тихорецкий быстро набрал номер телефона:
– Борис Анатольевич, это Тихорецкий, когда ваш начальник приедет из командировки?
– Я не знаю, он сказал, уехал надолго.
– Он, кажется, в Питер уехал?
– Нет, в N-ск. А что, он вам срочно нужен?
– Да, нет. Мы собираем деньги на памятник Скобликову от нашего управления, скоро соберем, надо передать. Ему, наверное?
– Я не знаю, Александр Юрьевич. Вы позвоните в наш профком, вам скажут.
– Спасибо, я так и сделаю, до свидания.
Ну, вот. Начинает что-то стыковаться. Сейчас еще один ребус решим. Тихорецкий подъехал наконец к зданию поликлиники.
Профессор Зелинский, сухонький старичок с блестящим голым черепом в форме яйца и с густыми бровями был краток:
– Откровенно говоря, для меня смерть Скобликова – полная неожиданность. Вообще-то я его давно не проверял, последний раз где-то год назад. У него для его возраста крепкое здоровье, да и сам он не позволял себе излишеств. Я помню, у него была небольшая аритмия, но это, так сказать, только признак подкрадывающейся ишемии, но отнюдь не причина такого исхода.
– Георгий Леопольдович, а что нужно сделать, чтобы вызвать такой инфаркт. Простите за грубую формулировку…
– Да, нет, нормально… я понял вас. Видите ли, любезнейший, теоретически такой инфаркт можно вызвать у сравнительно здорового человека, но тут все равно нужно дополнительное воздействие, какой-то допинг. Вводится какой-нибудь препарат, сейчас много всего придумали, выделяется адреналин, и сердце начинает усиленно работать, а если к этому одновременно добавить какую-нибудь физическую нагрузку, то от перегрузки лопается клапан, и человек погибает. Профессиональные спортсмены, принимающие допинг, от этого не погибают, у них сердце тренированное, выдерживает перегрузки, хотя даром это не проходит: с годами они сажают свой «мотор» и к старости становятся инвалидами. Кстати, Константин Сергеевич по утрам не делал пробежки?
– Нет, он гулял по утрам с собакой, и все.
– Может, в это утро он поднимал какие-то тяжести?
– Навряд ли. Хотя, подождите-ка… – Тихорецкий вдруг вспомнил. Валентина Ивановна говорила ему, что как раз в это утро у них в подъезде не работал лифт, что для их дома это было большой редкостью. За пять лет, что они прожили в этом доме, лифт отключали всего два раза, на профилактический ремонт, но всякий раз об этом заранее предупреждали письменным объявлением.
– Что, что-нибудь вспомнили? – профессор снял белый халат, начал перед зеркалом расчесывать брови.
– Да… видите ли, Георгий Леопольдович, одна странная деталь вспомнилась. – Он рассказал профессору о неожиданной поломке лифта в ночь перед смертью Скобликова.
– Ну, что, пешком на седьмой этаж, в быстром темпе – это приличная нагрузка, особенно утром, однако… – профессор скептически выпятил губу, – это не причина, это только повод. А что показало вскрытие?
– Вскрытия не делали.
– Почему?
– Не знаю. Так якобы распорядился Оборнов, это его коллега, организатор похорон, а жена не настаивала.
– Это странно, тем более что как сотруднику это сделали бы бесплатно, весьма странно. – Профессор бросил на Тихорецкого пронзительный взгляд из-под кустистых бровей. – Однако это уже по вашей части, любезнейший. Прошу прощения, мне пора ехать.
– Спасибо, Георгий Леопольдович, вы мне очень помогли, – чекист искренне пожал руку профессору.
– Чем мог. Если что – милости прошу. – Зелинский кивнул и быстро вышел из кабинета.
По дороге в управление Тихорецкий попытался восстановить цепь случайностей. Именно цепь, так как недостающее звено он получил сейчас. 1) В городе N-ск готовится секретный проект, за которым охотится американская разведка. Это со слов покойного Скобликова. 2) В записной книжке американского разведчика находится домашний адрес ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА. Это факт. 3) Генерал Скобликов неожиданно умирает. 4) Вступив в должность, ОН сразу едет на объект в N-ск, доступа куда он до этого не имел.
