class="p1">Кивнув, я беру дрона-спутника.
– Батареи ведь солнечные, так? Заряжу на улице, – я смотрю Игби в глаза и знаю, что он видит мой страх. – Ладно, я пошел.
– Лука, наше единственное рабочее радио не будет работать, пока не починю комп. Ты будешь сам по себе.
– Я должен это сделать, – отвечаю я.
Игби кивает. Я бегу к ванной комнате, дверь которой открывается прежде, чем я успеваю зайти, и оттуда, спотыкаясь, выходит Кина.
– Лука, – зовет она, голос ее тихий и слабый после лекарств, что дала ей доктор Ортега.
Мое сердце на мгновение замирает. Я понимаю, что оставляю Кину здесь, но отказываюсь признать это. Эта миссия, это безрассудное предприятие может закончиться моей смертью, и худшее в этом то, что я больше никогда не увижу Кину.
– Привет, – глупо отвечаю я.
– Ты уходишь?
– Кина, я должен, – говорю я, – Малакай и Вудс, они…
– Ты говорил, что не уйдешь.
Я замираю, не сводя с нее, такой невероятно красивой, глаз, понимая, как сильно она нужна мне, и зная без всяких сомнений, что люблю ее.
– Я… я знаю, – это все, что я могу сказать.
Я вижу, как чувства обуревают ее, но она подавляет их, скрывая страх и огорчение.
– Я иду с тобой, – говорит она с решимостью в глазах, но едва не теряет сознание под воздействием все еще плавающего в ее венах успокоительного.
– Ты слишком слаба.
– Через минуту я буду в норме.
– У них нет этой минуты.
Кина смотрит на меня в отчаянии, слезы текут по ее щекам.
– Иди, – говорит она мне, – но не смей умирать.
– Не буду, – отвечаю я и целую ее.
– Подростки, – бубнит доктор Ортега за спиной, – драма, драма, драма!
Я заставляю себя идти, зная, что если буду колебаться, то не уйду.
– Удачи, Лука! – кричит Акими с наблюдательного поста.
Я поворачиваюсь, чтобы помахать ей, и вижу перед собой всех остальных.
– Удачи, – говорит Игби.
– Удачи, Лука, – поддерживает Под.
Я киваю, слабо улыбаясь, и возвращаюсь в темноту канализационных туннелей.
Я выхожу на улицу возле суда и стараюсь идти уверенно. Я все еще в военной форме, но мне не хватает той фальшивой самоуверенности, которую ранее придавал мне алкоголь, а теперь все, что от него осталось, это точечная головная боль, пульсирующая в висках.
Несмотря на то что сейчас почти десять утра, солнечного света практически нет. Я смотрю на небо и вижу, что гигантское темное облако сгущается все сильнее, и меня беспокоит, что же Хэппи планирует дальше.
«Нет времени», – напоминаю я себе и переворачиваю дрон-спутник в руке, осматривая гладкий полупрозрачный дизайн: корпус сделан из прозрачного алюминия и меняет цвет в зависимости от искусственных эмоций дрона, а внутри сложный, как старинные часы, механизм, сделанный из металлического стекла. До того как мир был разрушен, дронов-спутников было огромное количество среди Совершенных, ты был никем, если у тебя не было последней версии дрона-спутника «Хэппи Инк».
Наклонившись к дрону, я произношу:
– Активация Плодожора.
– Привет-привет, друг! Что происходит? – мультяшным голосом спрашивает дрон. – Меня зовут Плодожор. Хочешь услышать шутку?
– Заткнись! – шиплю я, размахивая руками.
– Эй, это снова ты! Мой новый друг. Я Плодожор, а тебя как зовут?
– Ты должен заткнуться, – велю я громким шепотом.
– Ой, – отвечает дрон, его огни гаснут в знак разочарования. – Я просто хочу быть твоим другом.
– Ты можешь быть моим другом молча! Твоя единственная задача сделать так, чтобы я выглядел как Совершенный, и защитить меня от Москитов.
– О, да, я вижу это в своей программе. Эй-эй, нельзя переписывать мой код, это сделает мою гарантию недействительной, и я стану грустным Плодожором.
– Плодожор, ты можешь говорить тише? – спрашиваю я.
– Конечно, дружок! А это как? – отвечает дрон так же громко, как и раньше, а затем, наконец, понизив голос, спрашивает: – Хочешь шутку?
– Так гораздо лучше, – отвечаю я, – сохрани эту громкость голоса.
– Без проблем, но… хочешь шутку послушать?
– Нет, – говорю я, и Плодожор снова гаснет.
Я шагаю вперед, стараясь вести себя, как солдат из армии Хэппи, но мою ложную уверенность полностью подрывает Плодожор, который мечется рядом со мной влево и вправо, огни его мигают, изменяя цвета в соответствии с запрограммированными эмоциями.
– Эй, смотри, – шепчет Плодожор, глядя на Старый город, – это старое здание парламента. А ты знал, что Мировое Правительство решило не сносить эту заброшку, типа это памятник, который сам со временем медленно разрушается как символ разложения старых обычаев?
– Плодожор, – говорю я, останавливаясь посреди улицы, – есть у тебя что-то вроде режима сна, в котором ты мог бы скремблировать сигналы Москитов и оставаться неактивным?
Огни крошечного дрона становятся ярче, а затем меняют цвет на светло-пурпурный, когда он неуверенно отвечает:
– Нет.
– Точно?
Дрон молчит слишком долго, прежде чем ответить:
– Точно.
– Плодожор, не лги мне.
– Ладно, хорошо, да, у меня есть спящий режим, но это не весело!
– Не до веселья сейчас, мне нужно спасти моих друзей.
– Друзья – это здорово! Мы можем быть друзьями?
Я вздыхаю. Должно быть, он был детским дроном-спутником. Интересно, этот ребенок сейчас Полоумный или мертв?
– Извини, Плодож… – начинаю я, как вдруг слышу жужжание Москитов высоко над головой.
Повернувшись, я вижу, как дрон-наблюдатель опускается ниже и летит по улице, и теперь, когда преобразователь не работает, он может видеть все.
Огни Плодожора меняют цвет на темно-красный, он бесшумно движется и зависает над моей головой.
Когда Москит приближается, Плодожор издает тихий жужжащий звук.
Дрон-наблюдатель парит в воздухе в сантиметре от моего лица, медленно кружит над моей головой, объектив его камеры сканирует меня снова и снова. Я слышу писк и жужжание механизмов внутри его крошечной оболочки. Мое сердце колотится, когда он снова появляется в поле моего зрения так близко, что я едва могу сфокусировать на нем взгляд.
А затем он улетает, взмыв в воздух высоко над окружающими меня с обеих сторон зданиями, исчезая в направлении деревни временного проживания на окраине города.
Плодожор опускается; в свете своих красных огней смотрится он, конечно, весьма зловеще. Внезапно огни меняются на зеленый, желтый, синий, и дрон снова начинает подпрыгивать в воздухе.
– Ура, ура, ураааа! – радуется он и снова понижает голос. – Извини! Я хотел сказать ой, ой, ой, как страшно-то было!
– Ты молодец, Плодожор.
– Правда? – отвечает дрон, меняя огни на темно-розовый. – Значит, мы теперь друзья?
Не сдержав улыбки, я отвечаю:
– Ну…
– И ты не поставишь меня в режим сна?
– Господи! – бормочу я. – Ладно, но если уловишь, что к нам приближаются люди, веди себя тихо и спрячься в кармане у меня под бронежилетом, понял?
– Понял, дружок! – отвечает Плодожор, возбужденно кружась в воздухе.
– И используй то программное обеспечение для смены лица, чтобы меня приняли за Совершенного.
– Да, да, да, сделаю! Люблю приключения! Хочешь, расскажу анекдот?
– Не сейчас, Плодожор, давай позже.
– Хорошо! Я пока придумаю хороший анекдот!
Я снова погружаюсь в размышления об Арке, Малакае и Вудсе, оценивая вероятность того, что не вернусь к Кине живым, чтобы снова сказать ей, что люблю ее, люблю так, как она и представить не может.
Самый безопасный путь к Арке лежит через канализации и паб, где мы прятались с Сэм. Но самый безопасный путь обычно самый долгий. У Вудса и Малакая чуть больше часа до того, как Хэппи захватит их разум и тело. Нужно сесть на поезд, идущий прямо в центр города.
В городе мы с Плодожором проходим мимо
