class="p1">Стёпа прав, а я вот не учёл, что мало освободить людей — надо всем нам отсюда поскорее выбираться. Что ж, телефон Мания прислала с курьером, и Стёпа тут же уединился в ванной, для надёжности пустив воду из всех кранов, чтобы не подслушали…
Под утро он меня разбудил:
— Я всю ночь провёл в разговорах. Волокита страшная! Никто не хочет брать на себя ответственность, только твердят одно и то же: да, людей надо спасать, но мы не знаем, как…
— Неужели нет приемлемых вариантов?
— Собирались высадить десант, захватить аэропорт. А толку-то? Без наземной операции это ничего не даст. Ведь надо же обеспечить беспрепятственный пролёт десятку самолётов, а для этого придётся вырубить всю ПВО от Белостока до Парижа. Можно, конечно, но это же полномасштабная война! — потом смотрит на меня, словно бы я это последняя его надежда, и спрашивает: — А ты не можешь как-то по своим каналам? — и показывает глазами на потолок.
Что ему ответить? По-моему, такая операция даже Мании не по зубам, то есть не по силам. Меня ей удалось перебросить в Пхукет почти мгновенно, но тут три тысячи человек… Нет, это невыполнимое задание даже для богов!
Тут за окном раздался страшный гром… Опять налёт? Дом рушится? Стёпа забился под диван, а у меня предчувствие — не иначе, Зевса рассердили…
Так оно и оказалось. За окном погремело и утихло. А потом слышу голос Мании:
— Ну ты и фрукт! Никогда таких настырных не встречала. Всех богов на Олимпе разбудил!
Я молчу, потому что и без того всё ясно, а опять унижаться не хочу. Тем временем, Мания продолжает:
— В общем, так. Эту ораву твоих соотечественников перебросить в Россию мы не сможем, однако боги нашли более надёжный вариант. Я это к тому, что сохраняется опасность возникновения всяческих эксцессов, если заварушка не закончится. Вот и решили ударить по штабам!
Тут уж я не выдержал:
— Это как?
— Да очень просто. Всем ясно, что власть в Евросоюзе захватили безумцы, однако ни один врач не решится поставить клинический диагноз. Так вот я им и помогу. Сделаю так, что признаки безумия станут настолько явными, что придётся принимать решительные меры для того, чтобы защитить остальных людей. Я тут подготовила справку, может, будут у тебя какие-нибудь замечания.
Смотрю, принтер на письменном столе сам собой включился, распечатал целую страницу:
«Факторами, которые способствуют возникновению острых психических расстройств, служат сильные эмоциональные стрессы: потеря близких людей, автокатастрофа, травмы, употребление наркотических веществ, алкоголя или послеродовой период. У человека возникают внезапно сменяющие друг друга вспышки бреда преследования, идей собственного величия. Шизофренические расстройства отличаются фундаментальными расстройствами мышления и восприятия, а также неадекватным или сниженным аффектом. Наиболее частыми проявлениями болезни являются параноидный или фантастический бред либо дезорганизованность речи и мышления на фоне значительной социальной дисфункции».
Что ж, Мания неплохо поработала:
— Бред преследования, якобы Россия им угрожает, это то, что нужно!
— Я тоже так считаю.
— Идея собственного величия также весьма актуальна.
— Надеюсь, это не относится к богам.
— Ну разумеется. Но я бы сюда ещё деменцию добавил.
— Это не по моей части.
— Ну ладно. И что дальше?
— Дальше смотрите телевизор и ждите новостей.
Неужели будет, как у «Старика Хоттабыча», когда по стадиону объявили, что футбольная команда проиграла матч потому, что все игроки внезапно заболели корью?
После завтрака мы уселись у телевизора, ждём, но кроме бравурных маршей и сводок местного гидрометцентра нет ничего. Пришлось покопаться в интернете, и вот нашёл видео, снятое с помощью смартфона. По Елисейским полям бежит голый мужик с ружьём наперевес и кричит, а Степан нам переводит:
— «Спасите! Помогите! Русские танки уже в Париже!..» Теперь голос за кадром: «Это министр иностранных дел на утренней прогулке».
Врут наверно. Блогерам верить нельзя… Потом в ютубе отыскал другое видео — там панорама президентского дворца, но постепенно камера приближается к окну, а там и вовсе что-то непотребное! Сидят на подоконнике двое, тоже голые, на одном двуугольная шляпа, как у Наполеона, а другой держит в руке национальный флаг. Что кричат, не слышно, потому что сирены автомобилей скорой помощи всё заглушают. Затем на территорию дворца въезжает танк, а на башне сидят ещё двое, тоже голышом.
— Этого я знаю, — комментирует Степан, — Министр обороны собственной персоной. А вот, кто рядом, пока не разберу… Так это же глава их контрразведки! Вот дела!
Беата и Надя отказались это безобразие смотреть, обе уставились в экран телевизора… И вдруг кричат:
— Смотрите! Это из Берлина репортаж…
А там словно бы под копирку сделано — почти всё то же самое, только говорят на немецком языке, которого никто из нас не знает.
— Фу, какая гадость!
Это Надя, а вот Беату от экрана не оторвать:
— Вы только посмотрите, что творится в Брюсселе!
Вижу, огромная толпа, и все хохочут, указывая пальцами в сторону штаб-квартиры Европейского Союза…
На этом всё закончилось. Но почему? Да потому, что смех — это лучшее средство от любых потрясений. Смех ироничный, саркастический, в редких случаях гомерический. Он спасает от тоски, от страха, иногда даже от отчаяния. Смех способен не только изменить отношения между людьми, он способен свергать правительства, изменить политический строй. Когда весь народ смеётся над власть имущими, никакой правитель не устоит — либо подаст в отставку, либо пустит себе пулю в лоб.
Глава 24. Муки совести
Вот мы и в Москве. Прошло четыре года, а внешне ничего не изменилось, или просто мне нет никакого дела до того, что происходит здесь. Больше всего меня заботит то, что будет с Надей — к отчиму она не хочет возвращаться, а к Беате нельзя, та ещё сама не знает, где и с кем предстоит ей жить. Вот потому и предложил Надежде пока остановиться у меня — диванчик на кухне ей знаком, а потом сама решит, что будет дальше. Как ни странно, Надя согласилась, хотя мои «хоромы» не идут ни в какое сравнение с номером в отеле «Риц» или «Савой».
Вызывало опасения лишь то, что Надя сочтёт себя обязанной как-то отблагодарить за своё спасение. Да какой из меня спаситель? Мания подсуетилась, но, если так скажу, никто же не поверит. В общем, когда приехали ко мне, я почувствовал себя не в своей тарелке — вроде бы дома, но такое ощущение, что нахожусь в гостях. Причина в том, что в Париже и на Таити я жил настоящей жизнью, а здесь, по сути, прозябал, надеясь, что
