– Подожди, подожди, не так быстро, – оборвал Пол, – иначе я потеряю нить рассказа и больше не найду. Давай все с самого начала. Итак, ты благодаришь меня за пистолет. А потом сетуешь, что его якобы украла домработница. Но никакого пистолета я тебе не присылал.
– То есть? Приходил молодой человек богатырского сложения, сказал, что он курьер из твоей редакции. Принес от тебя бандероль, запечатанную картонную коробку из-под конфет. В ней пистолет и снаряженная обойма.
– Слушай, подруга, тебя кто-то жестоко разыграл. Ты меня давно знаешь, и я уже взрослый мальчик. Неужели мне придет в голову послать тебе в коробке из-под конфет боевое оружие? Да еще доверить это дело постороннему человеку, редакционному курьеру? Кстати, у нас курьеры – молодые и симпатичные девушки.
– Но ты же тогда в Сокольниках говорил про пистолет?
– Говорил. Одно дело говорить, и совсем другое….
– Если ствол принес незнакомый человек, значит, кто-то записал наш разговор на скамейке в Сокольниках. – Джейн плотнее прижала трубку к уху. – Это нетрудно сделать с большого расстояния при помощи направленного микрофона. И неважно, что вокруг шум, ездят машины и ходят люди.
– Неважно. Если техника хорошая.
– Господи, Пол, за мной следят! Меня хотят втянуть в какую-то ужасную историю. И я не знаю, кому это нужно. И для чего…
– Если все, что ты сказала, правда, тогда ситуация разъяснится в самое ближайшее время. Наберись терпения и жди новостей.
– Но я говорю серьезно.
– И я серьезно. – Пол уже терял терпение. – Насколько я знаю, в твоем доме есть служба охраны. Когда ты собирала гостей, я обратил внимание, что у подъезда и на всех этажах дома установлены камеры слежения. Сходи к охранникам в офис. Если человек с пистолетом существовал, должны остаться его записи. Если же нет, значит, твои нервы немного расстроились. Я дам телефон хорошего врача.
Офис охраны располагался в двух совмещенных квартирах на первом этаже. Приятный мужчина в темном костюме внимательно выслушал Джейн. Сказал, что она прекрасно говорит по-русски и выглядит тоже прекрасно. Подробно расспросил, в какой день и в котором часу приходил человек и что, собственно, случилось.
– Он пришел по пустяковому делу, – объяснила Джейн. – У меня подозрение… Не хочу говорить какое. Сначала нужно посмотреть запись.
– Вообще-то, у нас не практикуется показывать записи жильцам. Но в порядке исключения… Можно.
Он ушел в соседнюю комнату, а когда вернулся, с удивлением сообщил, что камеры, установленные на этаже Джейн и возле подъезда, глючили как раз с шести утра до полудня. На экране можно разглядеть только широкие полосы и какую-то серую муть.
– Простите… Ничем не могу помочь. Кстати, вы спросите Марию. Ну, ту женщину, которая по утрам дежурит в подъезде. Может быть, она запомнила того парня или какую-нибудь деталь – номер машины, на которой он приехал, татуировку на руке, родимое пятно… Мария как раз сейчас на вахте. Этот парень что-то украл?
– Не украл, но… Кажется, хотел украсть. – Джейн окончательно запуталась в словах. – Впрочем, я могу ошибаться.
– Поздно же вы спохватились, – ответил мужчина. – Надо было в тот же день прийти.
Мария утреннего посетителя не вспомнила, сказала, что в подъезд в тот день с утра, кажется, заходили какие-то мужчины. Значит, они знали шифр замка, установленного на общей двери, поэтому дежурная не задала никаких вопросов. Джейн вернулась в квартиру и подумала, что все происходящее не имеет ни смысла, ни логического объяснения. Надо прямо сейчас поменять замки на входной двери в квартиру, а затем постараться сделать то, что она хотела сделать вчера, но не смогла – забыть эту историю как можно скорее, иначе и вправду сойдет с ума от собственных фантазий, похожих на реальность.
На работе во время обеденного перерыва Джейн долго копалась в бумагах, пока не нашла визитную карточку Шатуна. Она вышла на улицу, прошла два квартала и свернула в крошечный скверик. Устроившись на скамейке, вытащила из сумочки мобильник и набрала номер. Шатун ответил после третьего звонка.
– Это вы? – переспросил он. – Чертовски рад вас слышать. Спасибо, что позвонили. Как ваша программа культурного пребывания в Москве? Где вы еще не были? Чего не видели? Большой театр? Кремль? С огромным удовольствием составлю компанию. Всегда к вашим услугам.
– С программой все в порядке, – сухо ответила Джейн, – выполняю потихоньку. Алекс, вы можете говорить по своему телефону, не опасаясь прослушки?
– Господи, вы меня пугаете, – рассмеялся Шатун. – Конечно, могу. А что случилось?
– Просто разговор не для чужих ушей. Только вы и я.
– Одна техническая тонкость: по мобильному телефону, в отличие от линейного, можно разговаривать, не опасаясь того, что вас кто-то услышит. Например, сотрудники частной охранной фирмы или бандиты. У них нет таких технических возможностей. Все разговоры кодирует телефонная компания. Беседы можно прослушать, пользуясь техническими средствами самой компании. Но для этого надо работать в полиции и получить санкцию суда. Разговор можете записать вы или я. Ну, в каких-то своих корыстных целях. Но и это бессмысленно. С юридической точки зрения запись – это факт ничтожный. Такие вещи не примет во внимание ни следствие, ни суд.
– Это хорошо. Это отлично, что мы можем говорить свободно, не опасаясь быть услышанными. Тогда скажите: что вам от меня нужно?
– В каком смысле?
– В прямом: что вы хотите? Чего добиваетесь? Сначала эти встречи, как бы невзначай, в Америке. Затем вы предлагаете через свою дочернюю фирму «Свифт – Строй» работу на тридцать пять тысяч долларов. Потом происходит сумасшедшая история с пистолетом, который то появляется, то вдруг исчезает. Я хочу знать: какова цель этих манипуляций? Чего вам надо?
– Помилуйте, Джейн, я впервые слышу о каком-то пистолете. – Голос Шатуна сделался взволнованным. – И у меня нет дочерних фирм. Если вы говорите о Хабарове, он просто мой знакомый. И все. Никаких общих дел. Если я правильно понял, Хабаров сделал вам деловое предложение? И оно вам не понравилось? Бывает. Откажитесь. А я, если вы запамятовали, простой адвокат. Работаю на того, кто больше платит.
– Я думала, мы поговорим откровенно. Это, по-моему, в ваших интересах. Какой смысл водить меня за нос? Действуйте как бизнесмен: опишите ситуацию, изложите вашу просьбу, ваши условия. И я вам отвечу, конкретно и определенно.
– Честное слово, мне нечего сказать. – Голос Шатуна сделался грустным. – Нечего предложить. Разве только свою искреннюю симпатию. И дружбу. Честное слово, всегда рад служить вам. Жаль, что разговор не получился. Но вы не пропадайте…
Шатун сидел в своем рабочем кабинете в подвальном этаже и слушал телефонные гудки через громкую связь. Он повернулся к записывающему устройству, установленному на отдельном столе, вытащил диск. Снял телефонную трубку внутренней связи. Когда услышал голос Стаса Рогова, спросил, можно ли зайти прямо сейчас. Запер кабинет, поднялся по лестнице на второй этаж, последовал через приемную, в которой томились два посетителя, судя по одежде, какие-то провинциалы, и без стука вошел к Рогову, уже с порога сообщая новость:
– Джейн сама позвонила. Волнуется, как школьница перед экзаменом. Ждет объяснений.
Он подошел к аудиосистеме, установленной на книжных стеллажах, запустил диск и, прибавив громкость, молчал, пока Стас слушал телефонный разговор.
– А чего ты хочешь от меня? – спросил Стас, когда запись кончилась.
– Немного аплодисментов. Все сделано тонко и надежно. Она готова. Бери ее голыми руками, она больше не кусается.
– Она, между прочим, по делу говорит: скажите, что вам нужно, и назовите сумму гонорара. Может, так и надо было действовать с самого начала? А ты сразу решил замазать ее дерьмом и кровью и только потом изложить нашу просьбу. Такие методы работы мне не нравятся.
– Мы использовали еще и не такие методы. Главное – эффективность. Если бы я в Америке завел подобный разговор, если бы изложил нашу просьбу или требование открытым текстом, то мог бы легко угодить за решетку. Как раз плюнуть. Но речь не обо мне. Я бы испортил дело. А в Москве все идет как по нотам. Она растеряна, напугана. Не знает, куда кинуться, у кого спросить совета, где искать утешения. И хорошо понимает: со своими проблемами нельзя идти в полицию: там ее слушать не станут. Нельзя пожаловаться подругам или знакомым: те решат, что у Джейн крыша поехала. Нельзя бросить работу и вернуться домой.
Стас помолчал и, отвернувшись к окну, сказал:
– Знаешь что? Когда она скажет волшебное слово «да», можешь заваливать ко мне и требовать ящик «Мартеля». И большую премию. А пока… – Он махнул рукой, давая понять, что дел выше крыши.
Шатун забрал диск и вышел из кабинета.
До машины оставалось всего несколько шагов, когда Радченко услышал за спиной топот ног. Он обернулся и увидел бегущих к нему трех молодцов. Судя по физиономиям, парни были настроены решительно.
