— Всё не так плохо, графинька, — погладив себя по волосам, сообщаю отражению, — всё не так плохо.
Улыбаюсь лицу Мино и зову Ли. Затем трачу время на подбор платья на завтрашний вечер… и, довольная, укладываюсь в постель. Уже ночью, когда в очередной раз чувствую чужое присутствие, нахожу в себе силы и бросаю в лицо своему гостю, не особо запариваясь манерами:
— Слышь, тебе чего надо? Здесь не проходной двор, чтоб заглядывать, когда тебе заблагорассудится! Я выспаться хочу — у меня завтра сложный день! Так что брысь из моего сна!
Выпалив всё это бесплотному незнакомцу, весьма довольная собой, засыпаю глубоким сном и, наконец, высыпаюсь… впервые за долгое время.
И мне ни разу не стыдно, что я вела себя во сне, как самая последняя гопница. Возможно, хоть я и не берусь утверждать, подобное поведение и повлияло на моего ночного гостя — поскольку он решил оставить меня и не мучить своим присутствием.
— Этот день будет хорошим, — как мантру повторяю следующим утром, пока Ли начищает моё тело, словно обувщик — старый ботинок.
Чем только меня не тёрли, и что только в меня не втирали.
Хвала небесам, этот ад подошел к концу до того, как я сорвалась на бедную девушку. В конце концов, она не виновата, что сия процедура в этом мире явно не направлена на расслабление…
Приведя себя в порядок, иду на обед с урчащим от голода животом. Вот Мора будет довольна!
Радость на лице Ли, когда я возвестила о своём решении спуститься в обеденную залу, была неописуема. Я даже не знала, чему она радуется больше: моему возвращению из самовольного заточения или отмене необходимости таскать мне еду из одного конца замка в другой.
Теперь осталось обрадовать свою помощницу… и, конечно, любимого муженька.
В коридоре сталкиваюсь с Ха Ру и, обойдя своего телохранителя, молча продолжаю свой путь.
— Вы приняли решение? — подает голос тот.
— Моя просьба не актуальна. Забудь об этом, — едва удержав себя от поглаживания живота, где теперь прятался конверт с документами, отзываюсь, — и впредь даже не думай напоминать, — бросив взгляд на молодого человека, заканчиваю с холодком.
— Мне стоит разрезать платье и отнять ваше сокровище? — уточняет Ха Ру, а я резко останавливаюсь.
— Что ты сказал? — ощутив биение пульса где-то в голове, переспрашиваю нервно.
Я в курсе, что у него отличный слух. Но нас разделяла тяжелая дверь, когда я убирала конверт под корсет платья.
— Не беспокойтесь, я не опущусь до этого, — бесстрастно отзывается Ха Ру, — ваше тело не настолько интересует меня.
— Тем не менее, свою цену ты назвал, — напряженно произношу.
Не понимаю, чего он всем этим добивается?..
— Я должен был проверить, — лениво бросает мне телохранитель и начинает идти вперёд.
Проверить — что?.. Насколько я пала в процессе своего побега? Готова ли отдаться за услугу?
Закрываю глаза, считаю до трех, и вновь начинаю идти в сторону обеденной залы.
Ясно, как день, что ответа я все равно не получу.
— Не показывайте их раньше времени. Выждите нужный момент, — только и произносит Ха Ру, когда мы спускаемся вниз, и вновь замолкает, всем своим видом показывая, что на этом — всё.
Ну, спасибо, блин! А то я не знаю! Да-да, я же так и планировала: войти на свой собственный приём, тряся документами в воздухе!
Сжимаю пальцы на юбке и обгоняю своего телохранителя, первой входя в обеденный зал.
— Супруга! — радостно приветствует меня Тай-Вэй.
— Супруг! — улыбаюсь ему и вдруг замечаю сурового старика, сидящего за нашим семейным столом.
Это ещё кто?
— Ты, наконец, выбралась из своих покоев! — улыбается Тай-Вэй.
— И даже радуюсь новому дню, — с не менее искренней улыбкой отвечаю.
— Должно быть, у тебя много поводов для радости, — подаёт голос этот старик, одетый в строгий дорожный костюм.
— Конечно, — растягиваю улыбку на губах специально для него; и так же специально для него оставляю взгляд холодным, — я ведь жива.
В комнате устанавливается молчание.
— Говорят, именно это ты и сказала народу перед замком, — протягивает Тай-Вэй, разряжая обстановку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Всё верно, — киваю, — на тот момент мне больше нечего было сказать.
— А сейчас? Ты бы как-то изменила свою пламенную речь… моя дочь? — вновь подает голос суровый старик, и я, наконец, понимаю кто передо мной сидит.
— Однозначно изменила, отец, — сухо улыбаюсь в его сторону и понимаю… что переборщила.
Внимательные взгляды сына и отца говорят об этом слишком красноречиво.
— Я рада видеть вас в добром здравии, — выдавливаю из себя, скромнея на глазах; присаживаюсь за стол и придвигаю к себе кубок с водой.
— Раз рада, не буду ходить вокруг да около, — суровый старик начинает буквально таранить меня взглядом, — то, что ты сделала — непростительно.
Наверно, сейчас я должна опустить голову и потерять аппетит. Однако… простите меня, гости дорогие, но я не завтракала!
…
Если бы злость и недоумение имели черный цвет, обеденный зал в данный момент затянуло бы черной дымкой: эти эмоции были почти физически ощутимы.
— Ничего не хочешь по этому поводу сказать? — уточняет старик сквозь зубы.
— А что я должна сказать? — спрашиваю у него, закончив с запеканкой.
— Ты выставила моего сына жестоким мужем, поднимающим руку на жену, — цедит отец Тай-Вэя.
— Я должна была сказать, что это не он, а его отец желает мне смерти? — внимательно смотрю на старика.
Тот ударяет ладонью по столу со всей дури.
Надо испугаться, но я морщусь: стол жалко. Он вообще-то мой. Не надо его ломать.
— Ты солгала! — яростно сверкает на меня очами старик.
— Дознавателю? Чувствующему правду? — сведя брови, уточняю.
— Не знаю, какие фокусы ты использовала, но ты за это ответишь!
— А вы ответите за нападение на мою карету? — откладываю приборы, смотрю на него совершенно спокойно.
— Не понимаю, о чём ты: ты добралась до замка живой и невредимой, — бросает мне старик.
— Ага. Потому что у меня было достаточно охраны, — решив не выдавать заслугу Ха Ру, отвечаю.
— Раз решила говорить открыто, не вижу смысла подбирать слова, — сжав ладонь в кулак, произносит отец Тай-Вэя, — сегодня на приёме тебе вернут статус жены моего сына, и мы получим полный контроль над тобой. На этот раз сбежать не получится. Мы были слишком вежливы с тобой, позволяя разгуливать по замку в прошлый раз. Теперь всё будет по-другому: мы лишим тебя свободы передвижения, запрём в самой холодной комнате, перестанем кормить и дождемся, когда ты заболеешь и умрёшь самой естественной смертью. Ты, наверно, забыла, что ты — никто? Ты не часть знати и наших прав у тебя нет. Поэтому даже не думай, что сегодняшний приём устроен в твою честь. Он устроен в честь нашей семьи. И в честь грядущего усиления мощи нашего рода. А ты здесь — разменная монета, до которой никому нет дела.
Так вот, почему Тай-Вэй так просто сообщил мне об этом приёме… я думала, в тот момент он был на моей стороне. А он был на стороне семьи.
Он всегда был на стороне своей семьи.
…
Молча смотрю на старика и ничего не отвечаю.
— У тебя есть один шанс договориться со мной — это сказать, куда этот скупердяй спрятал тотем! Тогда я подумаю над смягчением наказания. В противном случае до твоей смерти останутся считанные недели… Твоих людей мы просто перебьем, так что не мечтай, что кто-то здесь за тебя заступится, — заканчивает свою речь отец Тай-Вэя, глядя на меня с нескрываемым презреньем.
Прикрываю лицо рукой, незаметно переводя взгляд на Ха Ру.
Ну, как тебе представление? Всё нравится?
По взгляду телохранителя ничего понять не могу, зато четко вспоминаю его слова — о том, что я не должна показывать документы раньше времени. Как же ты был прав, Ха Ру! Этим козырем нельзя разбрасываться. Уверена, этот страшный человек нашел бы возможность отобрать у меня и завещание, и бумаги, подтверждающие родство с графом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Допиваю воду, вытираю рот салфеткой и молча поднимаюсь из-за стола.
