доходить. Он писал нам обеим! Тогда при чем здесь Алиска?
– Ну молодцы, поняли! – обрадовался Олег. – Ты писала письма ей. А она – тебе.
Что это? Я писала Еве?
– А вы что же, думали, что я буду всё это делать? По ночам по кладбищам шататься? В крапиву прыгать? Я больной, по-вашему?
Так вот почему он не сутулился на той фотке! Это был вовсе не он, а Ева!
Но я всё еще не верила.
– Слушай, – сказала я, – но ты же не мог… Так нельзя…
– Да ладно тебе! – раздраженно ответил он. – Мы все развлекались, разве нет?
– Не знаю. Я не развлекалась.
– Ну и зря. Было забавно.
Он взял свою Алиску за руку.
– Ну, пока! Зато теперь вам будет о чем написать в сочинении «Как я провела лето».
Это было жестоко. И гадко.
Но самое гадкое ждало впереди. Уходя, Алиска обернулась и помахала нам ручкой:
– Пока-пока! Это кастинг, девочки!
Они ушли. Мы остались с Евой на школьном дворе, нелепые, как две курицы. Только сейчас я обратила внимание, что на ней нарядное платье и туфли на каблуке. Она вообще была вся какая-то новая. Наверное, ее изменила любовь к этому… Даже имени его называть не хочу.
Похоже, мы больше не подруги. И, похоже, я больше не влюблена.
А если я вообще сейчас умру и буду лежать вся в цветах, красивая, как Джульетта? Он хотя бы тогда начнет раскаиваться? Посмотрит на меня, увидит, что на самом деле я была самая лучшая, и подумает: «Какой же я был дурак!» И Алиску свою бросит.
Проблема в том, что я жива и буду жить дальше.
Но как?
18
Это всё Алиска, я уверена. Она им руководит. Я же помню, каким искренним он был, когда мы разговаривали под лестницей!
Я должна с ним поговорить! Я ему скажу всё, что узнала этим летом. И что я его люблю по-настоящему.
Надо, надо, очень надо поговорить. По телефону нельзя, Алиска может быть рядом. И в школе – никак. Невозможно. Я теперь сижу на первой парте, одна. Олег с Алиской – на последней, а Ева в другом ряду. И все мы делаем вид, что друг друга не знаем. Моя главная задача в школе – не смотреть на Олега. Не видеть, какой он красивый и трогательный. Алиска наверняка этого не замечает – что он беззащитный и очень чувствительный. А я вижу. И люблю. Он же не виноват. Это всё она придумала, он сам сказал!
И тут я вспомнила, как он сказал, что тусуется на крыше станции метро «ЦСКА». Пойду туда вечером! Найду его и всё ему объясню. От этой идеи мне стало очень легко. Как будто сломалось что-то важное, красивое, а я взяла и починила. Или просто спасла мир от гибели, пока все спали и не подозревали, что висят на волоске. Нет, это перебор. Возвращаемся к первому варианту.
Я не помню, как пролетел день до момента, когда я начала подниматься на инопланетянскую крышу «ЦСКА». Здесь действительно тусили несколько небольших группок. Такие все… уверенные, яркие. Как Олег.
Его я заметила сразу. Он стоял на самом верху с незнакомыми ребятами. Они что-то смотрели в телефоне.
Поднимаясь, я считала ступеньки. Главное, не думать. Не думать. Шестнадцать. Не думать. Двадцать четыре. Иду, опустив голову. Не думать. Не смотреть. Олег. Олег. Олег. Тридцать одна. Не думать.
Уже почти у цели я заметила на себе чей-то взгляд. Олег? Нет, это парень из другой компании. Смотрит на меня. Я его не знаю, а он смотрит. Побыстрее пройти мимо. Тридцать пять. Тридцать шесть. Тридцать семь.
– Олег…
Он обернулся, увидел меня, и его лицо из хорошего сразу превратилось в плохое.
– Ты что тут делаешь?
Теперь и его друзья обратили на меня внимание. Стоят и смотрят.
– Мне надо с тобой поговорить.
– Слушай, – сказал он таким голосом, как будто куда-то опаздывал. – Тебе надо, а мне не надо. Иди куда шла. Не мешай общаться.
И отвернулся.
Я была готова к такому повороту. Пусть он только согласится отойти и поговорить!
– Олег, слушай. Ну давай поговорим. Ну пожалуйста.
– Слышь, Кравцова! – заорал он. – Отвали уже!
– Ну пожалуйста!
– Ты тупая совсем? Нам с тобой не о чем говорить! Ясно тебе?
И он выматерился. Как-то окончательно, так, что я поняла.
Парни из соседних компаний замолкли и стали смотреть, что будет дальше. Прекрасное кино: «Недотепа и красавчик»! Пространство слишком открытое, мне даже спрятаться некуда.
Я всё еще стояла рядом с Олегом, и это его еще больше разозлило.
– Да свалишь ты отсюда или нет?!
Я очень хотела уйти, как можно быстрее и прямо сейчас, как-нибудь телепортироваться прямым путем в свою комнату, но почему-то всё стояла и стояла. Ужасно.
Друзья Олега смотрели на нас и ржали.
– Твоя бывшая, что ли? – услышала я.
– Ты нормальный? – возмутился Олег. – Да ты посмотри на нее!
И они опять заржали.
– О-па! – раздалось у меня прямо над ухом. – Кто к нам пришел! Кравцова! Не надоело тебе?
Синие волосы. Алиска. Надвигается на меня.
– Ты чего приперлась? Тебе что здесь нужно?
Я молчала. Что говорить-то?
– Ты больная, что ли? Тебе же сказали: ва-ли от-сю-да. Непонятно?
Что она ко мне лезет?
– Слушай, – сказала я ей. – Оставь меня в покое.
– В покое тебя оставить? Ты нарываешься, да? Пошла отсюда!
И она бросилась на меня. Это было так неожиданно, что меня сначала отбросило в сторону, и только потом я поняла отчего. Я упала. Она была как бешеная, нависла надо мной, широко расставив ноги, и вцепилась мне в горло.
– Вали отсюда, овца паршивая! – прошипела она. – Или будет еще хуже! Дошло?
Я кивнула, судорожно пытаясь вдохнуть.
Она отпустила мою шею.
– Пошли, пацаны! – скомандовала она. – Здесь воняет!
Олег обнял ее, и они стали спускаться. Надо встать и уйти отсюда навсегда. Сейчас. Сейчас.
– Вставай!
Тот парень, который на меня смотрел. Руку протягивает.
Я уцепилась за нее и встала. Ужасно болели коленка и локоть. Правильно папа говорит: падать надо уметь.
Я стояла и тяжело дышала. Ощущение было такое, будто из меня выкачали все силы.
– Помочь тебе?
Я молчала. Он ведь был здесь всё это время и видел, что произошло. Ужасно стыдно.
– Так, – сказал он. – Пошли, я тебя провожу.
И мы пошли.
19
По дороге мы разговаривали. Точнее, он разговаривал за двоих, а я молчала, слабо воспринимая его слова.
– Тебя как зовут? Меня – Саша,
