— А ну верни меня домой! Сейчас же!
Бао перестал улыбаться, и в его глазах заискрился гнев.
— Ты что, глупа, как курица? Я сказал: ты моя!! И будешь жить здесь, в Токио, и умрешь тоже здесь, а если перестанешь артачиться, то, может, не очень скоро! — он подошел к ней и вдруг гневно и больно схватил ее за предплечья. — Ты никогда больше не вернешься в Нью-Йорк! Никогда! Слышишь? Теперь ты — моя шлюшка!
Элли вдруг резко вырвалась и отбежала от него. Ее глаза пылали, она вся горела и чувствовала отчаянный, дикий гнев и боль.
— Ах так?! Значит, ты думаешь, что я брошу своего любимого, своего брата, родной город и друзей и буду верно тебе служить, как собачонка??? Спать с мерзкими японцами за деньги? Жить в рабстве??? Иди ты к черту!!! Я никогда не буду шлюхой, никогда!
Бао вдруг гневно взревел и, подлетев к Элли, резко схватил ее и грубо приставил к ее шее острый, широкий нож с длинным лезвием. Элли увидела в нем безжалостного убийцу, маньяка и… психопата. Бао гневно дышал, прижимая лезвие, Элли замерла…
— Тогда, царица, я буду вынужден перерезать тебе глотку… Видишь ли, до тебя тоже были девочки, которые принимали мой ласковый тон за мягкотелость… Но они не знали, что у меня есть за городом собственное кладбище гейш… Теперь, к несчастью, они в курсе. Если ты думаешь, что твоя красота и огонь остановят меня от убийства, то ты ошибаешься. Ты либо моя собственность, либо — ничья. А значит, умрешь.
Элли почувствовала дикий адреналин, ей вдруг почудилось, будто сердце сошло с ума, будто разум помутился, она дико забилась под ножом, не сомневаясь, что он за секунду может лишить ее головы, и неистово вырвалась от него, гневно захохотав:
— Ну и убивай! Ты отнял у меня все, что было, неужели же ты думаешь, что я захочу продолжать жить? Ради чего? В усладу тебе, ублюдку, или другим извращенцам?? Какой мне смысл? Черта с два! — Элли снова захохотала. — А если не веришь, то смотри! Смотри, как я красиво полечу из этого окна!
Вспышка в мозгу — Элли мысленно вспомнила Дэна, Джека, Кейси, Мэттью… Наивная мысль — это, наверное, не больно, умирать? Но дикое горе рвало ее на части… Она кинулась к окну и уже запрыгнула на подоконник, как грубые руки перехватили ее поперек туловища и гневно швырнули на водяную кровать.
Глаза Бао выражали невероятное удивление и жуткую злобу.
— Ну уж нет, девка! — заорал он. — Ты умрешь тогда, когда я решу, и так, как я захочу! А если ты не будешь мне подчиняться… Я буду отрезать твои части тела медленно, с интервалами и наслаждением, пока ты не умрешь… И ты будешь любоваться ими здесь, приколоченными гвоздями на этой самой стене!
Элли вытаращила глаза, но безумие, которое одолевало ее страдающую, униженную натуру, не дало возобладать здравому смыслу.
— Значит вот как! — воскликнула она и, вся в агонии и диком безрассудстве подлетела к Бао, выхватила из его руки нож и тут же запрыгнула на водяную кровать, обежав от японца подальше и прислонившись спиной к стене. Вскинув руку, она растопырила пальцы и положила ладонь на стену, а другой рукой занесла нож. — Тогда у тебя снова ничего не выйдет, грязный япошка! Я сама буду отрубать себе пальцы, один за другим, и сомневаюсь, что буду нужна тебе такой!!
И, прекрасно понимая, что сделав это, она на всю жизнь лишит себя танца, а значит с каждым днем будет все больше чахнуть и умирать, сделав это, она перестанет быть той, кем является теперь, обретя статус страдающей калеки, Элли все равно была полна решимости. Но сдаваться сейчас, когда впереди не было никакого будущего, она не собиралась. И какая теперь разница: инвалид она или нет?
Судя по всему, эти больные мысли отразились в ее горящих, уверенных и решительных глазах, потому что Бао просто шокировано уставился на нее, а в следующую секунду, когда Элли зарычала и замахнулась ножом, чтобы поразить собственную руку, он запрыгнул на кровать и, перехватив руку, сжал ее до боли, а другой рукой схватил Элли за шею и грубо поднял так, что она начала задыхаться.
— Чертова девка!!! Да как ты смеешь меня шантажировать? Никто еще не позволял себе такого со мной, и тебе это с рук не сойдет! — Бао задыхался от гнева. — Так, значит, умереть или остаться калекой ты не боишься… Похвально! Храбрость духа для японца — одно из лучших и благороднейших качеств… Правда, это для мужчины. — добавил он. — А вот женщина… Она должна быть послушной и кроткой, как милая овечка! И делать то, что велит ей мужчина! — снова зарычал Бао. — Раз ты такая смелая, для тебя у меня будет другое наказание… Кио, Лин! — крикнул он вдруг резко.
Из-за двери показались два телохранителя и, сложив ладонь к ладони на груди, поклонились боссу. Бао гнусно улыбнулся и что-то сказал им по-японски. Те одинаково пошло осклабились и с гнусным предвкушением и невероятным желанием вдруг двинулись к Элли, потирая руки.
Вот теперь Элли не на шутку испугалась, видя в их глазах то, что вызывало у нее только страх, ужас и кошмарные сны… Она вцепилась свободной рукой в руку Бао, которая держала ее за шею, и, застучав по ней, прохрипела:
— Подожди! Что происходит? Что ты сказал им? Я не понимаю вашего птичьего языка!
Бао гнусно улыбнулся и жестом приказал своим людям остановиться на месте. Те послушно замерли.
— О, ничего особенного, богиня. Всего лишь разрешил им использовать тебя прямо здесь и сейчас, реализуя все свои бурные фантазии и не переживая из-за того, что тебе может быть больно…
Элли вся обмякла разом, и Бао, почувствовав это, отпустил ее. Она в невероятном ужасе посмотрела на него, ощущая дикую, безудержную боль в сердце и подступающие слезы.
— Ты… ты разрешил им… изнасиловать меня? — тихо, с диким унижением и отвращением проговорила она.
Бао победно рассмеялся.
— Ну смерти же ты не боишься!
Элли выбросила нож и схватилась за голову. О, сколько ужаса было в ее душе! Но каким-то невероятным образом она вдруг взяла себя в руки и заговорила:
— Стоп! Хорошо. — тихо и спокойно сказала Элли. — Но ты должен будешь пойти со мной на компромисс. Я могу танцевать в одном из твоих борделей. Но! Я не собираюсь ни с кем спать и на мне всегда! Запомни это: всегда! Будет нижнее белье. И если ты не выполнишь мое требование и разрешишь кому-либо хоть пальцем меня тронуть, знай — я буду отрубать себе пальцы и ни одного не оставлю! Мне терять нечего!
Бао ледяным взглядом смотрел на Элли, его душил гнев и оскорбленное самолюбие. Как, как он мог допустить, чтобы какая-то девка ставила ему условия? Он бесился, как никогда. Но она чертовски хороша… С диким остервенением он кивнул.
— Хорошо. Я прикажу, чтобы никто не мог прикоснуться к тебе… Но ты будешь танцевать приваты. И будешь делать все остальное, что попросит клиент. Потому что за тебя я выставлю самую высокую цену. Ты будешь царицей, самой желанной гейшей Токио! Но если я услышу, что ты не усердна, что клиенты недовольны тобой… — Бао ядовито ухмыльнулся. — Я позволю всем своим людям делать с тобой все, что пожелают! И кстати — если объявятся твои родственнички или эти треклятые братья Ван дер Билды, я хладнокровно убью их всех, никого не жалея! Ты меня поняла?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
