— Поди попробуй скажи это Каге, — буркнула Теруми, осторожно раскрыв один из бататов и подув на мягкую, источающую пар желтоватую мякоть. — Все ж молчат, жизнь дороже. Он псих. Даже в сравнении с тобой псих.
— Сказать ему, ага, — язвительно произнес Момочи, тоже прихватив из корзины себе пару клубней. — Катаной по шее ему нужно сказать. Как и поддержавшему его дайме.
— Дайме можно. Одного уже приговорили, — хмыкнув, прокомментировал слова Забузы Хошигаки.
— А Каге чем лучше? — спросила Мей, запив горячий батат пивом. — В Конохе и с ним не церемонились.
— Да в Конохе те еще придурки, — высказал мнение Кисаме. — Начали такую заварушку, а при возможности ее не завершили. Уже второй месяц потихоньку глушат друг друга. Расселились на две какурезато. И то ли воюют, то ли в реверансах друг перед другом рассыпаются — поди пойми. В пример их ставить — себя не уважать.
— Эт точно, пример с них брать не стоит, — согласился Забуза, аккуратно счищая с запеченного клубня обугленную корочку. — Каге просто приглушить — и дело с концом. И дайме туда же. Все одно, твари они продажные. В Звуке, поглоти его прибой, шиноби не больше нашего было, а вся страна их снабжала. От крестьян до дворян — все к ногтю прижаты и к делу приставлены. А наши что? С жиру бесятся, сволочи. Когда в Стране Горячих Источников мы за кошатину дрались и чуть друг друга жрать не начали, кому-то из знати до этого дело было? Да никому.
— В Ото шиноби правит. И в Аме тоже, — заметила Мей. — И Страна Дождя меж трех больших держав выживает. А недавно в походе три соседние деревни уничтожила.
— Так, может, и у нас так нужно?
Спрятав ухмылку за чашей с пивом, я слушал, куда заводит разговор юных джонинов. Они у них частенько об одном и том же. И не только у них. Кири сейчас не только страдает от роста числа нукенинов, но и от шиноби, задающихся классическими вопросами в духе «Кто виноват?» и «Что делать?». Для меня это было ожидаемо. Как и то, что наиболее реактивная часть населения Тумана, подростки, в силу своего радикализма на данные вопросы быстро найдет вполне понятные для себя ответы.
Посмотрим, к чему это может привести.
14 ноября 49 года от начала Эпохи Какурезато
— Пойдем уже, Увабами! — недовольно крикнула мне девочка, кутаясь в шарф. — Где ты там застрял?!
Чем-то Югито сейчас напоминала мне Микото в детстве. Хотя внешне, да и по характеру, она кардинально отличается от Учиха, но что-то общее у них есть. Наверное, как раз привычка кутаться в шарф при первом же намеке на мороз.
— Да иду я, — уверенный, что Нии меня все равно не услышит, буркнул я себе под нос, принимая из рук лавочника две чашки с оденом.
Блюдо это было популярным в зимнее время, так что передвижных лавочек им торгующих сейчас стало много. Как по мне, в Кумо в оден клали слишком мало яиц, предпочитая пихать больше всяких корешков, клубней и рыбных котлет в и без того рыбный бульон, но сейчас и так пойдет. Хоть руки есть обо что погреть.
— Держи, — нагнав хмурую Нии, вручил я ей одну из мисок с парой воткнутых в ее содержимое палочек.
— О, спасибо! — мгновенно позабыв былые обиды, расцвела девочка.
Ей-то как раз больше нравились рыбные блюда.
— Пошли, там сядем, — быстро предложила она, указав на грубую скамью у одного из зданий. — Там от снега спрячемся.
Прямо над выбранной Югито лавкой высилась громада одного из опоясывающих скалы Кумо зданий. Оно служило неплохим укрытием от осадков. Правда, мне было неуютно сидеть под нависающей над головой сомнительной конструктивной прочности штуковиной. Нижний ярус Кумогакуре вообще своеобразное место. Здесь везде над головами среди облаков парят всякие липнущие к скалам галереи, здания и прочие сооружения, которые иногда держались в воздухе исключительно на металлических распорках. В чем-то это даже красиво, здесь не было такого хаоса в стилях и нагромождений различных коммуникаций, как в Конохе. Единообразие и городское планирование для Облака были не пустым звуком. Но все равно как-то неуютно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слушай, Увабами, а Страна Звука ведь захватила Страну Горячих Источников, — надкусив горячую рыбную котлету, произнесла Югито. — Разве так можно? Ты же, вроде как, в Рюджина веришь и все такое. Как Орочимару мог так поступить?
— А что такого? — поинтересовался я, перебирая в своей чашке корешки.
— Так там же столько людей бежало из страны!
— Ну, бежали они, скажем, от войны, когда там Кири объявилось, — решив начать с самого невкусного, я решительно подхватил кусочек дайкона и ответил Нии. — Но да, жаль их, конечно. Запутались в своих страхах, ожесточились. Многие, кстати, Джашину поклоняются, оттого Рюджина ненавидят.
— Джашиниты — это плохо, — содрогнувшись, согласилась Нии, вспомнив ночь в захваченном Рюданом городе, полном ходячих мертвецов.
— Будешь? — предложил я девочке рыбную котлету из своего одена, не дав окунуться в болезненные воспоминания.
— Спасибо…
— Страна Горячих Источников лишилась дайме. В ней много стало культистов. В ней начался мор, разбои, — сказал я, продолжив тему. — Рюджин оставить все, как есть, не мог.
— Почему? — не поняла Югито. — В смысле, сейчас удобное время, чтобы земли захватить, да?
Я покосился на Нии, безнадежно покачав головой. Все-таки бывает у шиноби такое. Менталитет не воспринимает очевидные мысли. Ты им про одно, а они про другое. Нет, та же Югито вполне понимает, что помогать людям — это хорошо и правильно. Но при этом про, так сказать, гешефт забывать нельзя. На этом строится вся жизнь шиноби. Выполнение поручений за деньги. Мировая война для шиноби — и та начата из-за денег. Причем в прямом смысле. Не за ресурсы, не за земли, а за окормляемую территорию, от населения которой можно получать заказы. Борьба за кормовую базу, так сказать. Ниндзя в данном случае, образно говоря, проводили крайне агрессивный маркетинг своих услуг. Или занимались бандитскими разборками, разъясняя, где и чьи пасутся коровы и кто может их доить.
А вот понять, что государство может быть Римом, имеющим свой Карфаген — для этого шиноби нужно усилие. Скорее даже изменение мироощущения. Не понять им, что «Карфаген должен быть разрушен» по той лишь причине, что там, условно, сжигают детей в обмен на посылаемое высшими силами богатство, чего «Рим» просто не может принять и простить.
— Понимаешь, Югито, Рюджинкё бывает не приемлет некоторые вещи и предполагает их устранение. Культ Джашина, например, с его человеческими жертвоприношениями — это то, что должно быть искоренено, — попытался объяснить я девочке. — Все мы гости в землях Рюджина и должны следовать правилам принявшего нас дома. И поэтому не все войны ведутся из-за денег. Даже наоборот, можно сказать, что ни одна война не идет из-за денег.
— Это как так? — пришла в искреннее недоумение Югито. — Рашии-сенсей нам точно говорил, что война — это продолжение политики. А политика — это дайме. А они вечно там о всяких выгодах думают.
— Что, и когда Страна Молний пришла на выручку Стране Цветов во времена неурожая — это тоже выгоды ради дайме так поступил? — хмыкнув, спросил я. — Рашии-сенсей говорил, что это поступок благородный и пример морального превосходства Страны Молнии над Страной Земли.
— Ну… Наш дайме все-таки хороший человек.
— Отчего же тогда началась война с Кири в Стране Горячих Источников?
— Но Кири же вошли в эту страну! И дайме местного убили потом!
— Ага, ага. А они почему туда зашли? Почему не могли просто договориться с Югакуре, например, и разделить друг с другом задания мирным путем?
— Не, Кири так не смогут. Ты ж сам знаешь, они и друг с другом-то не могут нормально жить. Касты эти и прочая дикость.
— Вот-вот, касты. Я, Югито, успел по земле побродить, и могу сказать, что люди везде похожи внешне. Ну, ноги, руки, голова — все примерно одинаковое. Но всякая группа находит в себе что-то такое, чтобы быть не такой, как другие. Поэтому существуют разные страны, а не одна. Страна Молний не может объединиться со Страной Воды, чтобы вместе развиваться. Вместо этого был избран путь войны, от которого никому не становится лучше, ни мы, ни страны не разбогатели. Деньги, может, заработали, но заплатили за это кровью. А она, по-моему, дороже. Поэтому не из-за денег началась война, а из-за идей, понимаешь?
